Иногда это была мгновенная вспышка, иногда - мучительное выдавливание идеи по капле. Но всегда этот процесс доставлял мне ни с чем не сравнимое удовольствие. И обязательным условием являлось звучание музыки во время работы. Это, по сути и было одной из главных причин, из-за которой росла моя фонотека. Ну сами посудите, что бы я мог сотворить, если бы магнитофон каждый день натирал мне уши одними и теми же двумя-тремя кассетами? Сотворить-то я, конечно, сотворил бы, но качество и результат такого творчества оставлял бы желать много лучшего. А так я имел широкий выбор, и, соответственно настроению, мог выбрать музыку по душе. Когда требовалось что-то мелодичное, расслабляющее, а когда и что пожёстче. Честно говоря, второй вариант звучал намного чаще, позволяя получать от жёстких ритмов постоянную энергетическую подпитку. Этой энергии мне хватало, чтобы долго не чувствовать усталости.
Кстати сказать, я не мог слушать такую музыку в присутствии посторонних, будь они даже моими друзьями. Исключение составляли, может быть, Санька, да ещё Пашка, тоже фрукт наподобие меня. Но о них разговор особый. А для других, которым больше подошло бы название "приятели", я держал музычку попроще и помелодичнее. Эти самые "приятели", пользуясь моей неспособностью выгнать их когда мне это было нужно, попросту терроризировали меня своим повышенным вниманием. Каждый понемногу, все вместе они составляли сильно утомлявшую меня толпу якобы поклонников модных хитов, прослушивать которые требовалось именно в моём присутствии.
Я вообще не могу терпеть никаких посторонних звуков, когда звучит музыка, какой бы шумной она сама ни была, а в этот момент кого-нибудь буквально раздирает показать свою эрудицию в околомузыкальной области: кто? кому? когда? и куда? А меня эта тема абсолютно не волновала. Пусть там музыканты хоть наизнанку выворачиваются во время своих концертов, лишь бы ими соблюдались законы гармонии и мой слух от этого не страдал.
Итак, как вы уже поняли, музыка занимала в моей жизни далеко не последнее место, являясь одной из её граней.
Вот и сейчас, едва зазвучав, она сразу захватила меня и руки сами потянулись к кистям...
Не могу сказать, сколько времени это продолжалось. Наверное, долго. Я понял это по тому, что Настя успела сотворить с моей берлогой, пока я, так сказать, отсутствовал.
Очнувшись, когда закончилась очередная кассета, я подошёл к магнитофону с намерением поставить следующую. Вот тут я и почувствовал, что за мной наблюдают.
Я обернулся. В кресле позади моего рабочего места сидела Настя.
- Ты уже разделалась с посудой?
- Уморил! - прыснула она в кулачок. - Я уж и постирать успела, и полы помыть, и поесть сготовила! Я только здесь не крутилась, чтоб тебе не мешать.
- Да?.. - рассеянно произнёс я и отчего-то почувствовал неловкость. - А здесь ты давно сидишь?
- Порядком.
- А сколько сейчас времени?
- За окно посмотри, - улыбнулась она. - Ночь на дворе!
Настя снова была ласковой и приветливой. Я ощутил прилив нежности. Бросив кисть, я подошёл к ней и присел возле её ног. Она потрепала меня по остаткам шевелюры и спросила:
- Ням-ням? Буль-буль?
Я радостно встрепенулся и ответил в том же ключе:
- Буль!
- Тогда пошли! - Она взяла меня за руку и повела на кухню.
Честно говоря, я её не узнал. Посуда блестела, стол имел самый праздничный вид, сервированный с особым вкусом и выдумкой, но что поразило меня больше всего - это новые занавески, что висели теперь на окне и о существовании которых я уж давно позабыл. Даже панели на кухне были выдраены, не говоря уже о полах.
- Долго же я отсутствовал...
Я поджал под себя ноги, сидя на чисто вымытом табурете, боясь лишний раз ступить на пахнущую свежестью поверхность давно так не мытых полов.
- Ты и окна покрасила? - обратил я своё поражённое внимание на необычный цвет рам и кажущееся отсутствие стёкол.
Она хихикнула:
- Я их помыла!
- Н-да... - Я в смущении почесал в затылке. - Ну и свинтус же я! Грязью зарос...
- Да что с тебя с пьяного спрашивать? - Она подвинула ко мне тарелку. - Давай, наяривай!
Я с удовольствием последовал её совету. Отведав незнакомое мне блюдо, я удивлённо промычал:
- Хм! Готовить ты, конечно, того...
Она удивлённо приподняла брови. Я пояснил:
- Ну... Мастерица!
- Скажешь тоже! - зарделась она. - Тут у тебя особо не размахнёшься!
- А что? - Я покосился на холодильник. - Чего-то не хватает?
Она рассмеялась:
- "Не хватает"! Скажи уж: "Разве что-нибудь есть?"
- Тогда откуда вот это чудо?
- Ну... - хитро прищурилась она. - Не ты один умеешь чудеса творить... А вообще - не мешало бы и запасы пополнить. А то ведь и тараканы с голодухи разбежаться могут...
Я слегка покраснел, а она, как бы и не замечая моего смущения, стала перечислять необходимый минимум для приготовления "сносного ужина". Я внимательно прислушивался к незнакомым названиям, пытаясь представить хотя бы их внешний вид, не говоря уж о внутреннем содержании. Когда список был оглашён, я кивнул в сторону холодильника:
- Ладно. А теперь посмотри.
Она погрозила пальчиком:
- Опять твои штучки-дрючки?
Холодильник она открывала, как сапёр - медленно и осторожно, будто остерегаясь, что оттуда может выпрыгнуть что-нибудь экзотическое. Но увидев битком забитое нутро его, она расплылась в довольной улыбке: - Ну вот, теперь можно и... А это что?
Она развернула какой-то неряшливый пакет и с недоверием принюхалась:
- Пахнет колбасой... А на вид вроде как... масло. Что это?
И она ткнула мне под нос неизвестный науке продукт. Я понюхал:
- Не узнаю...
Настя покатилась:
- Умора! Знаешь, кто ты? Волшебник-недоучка! Слышал такую песню?
- Знаю, - сказал я и кулинарное недоразумение испарилось без следа. - Тогда лучше не рисковать. А как насчёт остального?
Настя продолжила ревизию с пристрастием, причём с лица её не сходило выражение крайнего недоверия, если не сказать ещё хуже. Наконец был вынесен приговор:
- Ты только не обижайся, но твои познания в этой области не так обширны, как того хотелось бы мне. А посему, чтоб потом не гадать, от какого из твоих чудес мы станем чаще посещать ватерклозет, совершим-ка набег на супермаркет. У меня есть на примете парочка, где мы можем славно поживиться. Идёт?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
