Вполне вероятно, что и без чудесных инъекторов Света стала бы вскоре еще более значительным лицом. Ведь мафия, как и любое другое образование — коммерческое предприятие или политическая партия, — тяготеет к централизации, а на примере перестройки в России можно было наблюдать зарождение, возмужание и, наконец, окончательную зрелость организованной преступности. Сначала это были малюсенькие ларьки и полукустарные предприятия, в которых «отмывались» деньги, добытые не самым праведным путем. Потом миру явился русский рэкет. Явление это поначалу вызвало страшный шум в прессе и политических кругах. Но никто в то время не понял, что раковая опухоль уже стала единым целым с государственной системой. Бороться с ней не было никакой возможности, ведь она постепенно пронизала все насквозь, и убить ее можно стало только вместе с собой. Исчезли ларьки, появились огромные магазины, Москву наводнили автомобили самых престижных марок, в газетах публикуются едва ли не списки воров в законе, а жизнь продолжается.
— Но я могу сопровождать тебя везде, где ты бываешь! Вот увидишь — я буду надежнее сторожевой собаки! — вмешался в размышления Светы Олег.
— Нет, ты останешься дома. Мне нужно нанести еще пару визитов.
— Ты снова оставишь меня одного! — вскричал Олег.
— Я не буду тебя никуда брать. Ты только мешаешь мне…
Сознание Олега, задавленное доминантой внушения, постоянно пыталось освободиться и влияло на общую линию поведения. В молодом человеке проснулась ревность. Он внезапно стал агрессивен. И следующее его действие было неожиданным не только для Светы, но и для него самого. Он схватил связку ключей и метко швырнул ее в открытую форточку. Некоторое время у Светы просто не было слов для того, чтобы выразить свое возмущение, а потом она разразилась потоком грязных ругательств, смысл которых сводился приблизительно к следующему:
— Идиот! У меня нет других ключей! Теперь ни ты, ни я не сможем выйти отсюда!
— Этого я и добивался, — с улыбкой ответил Олег, и Света с сомнением поглядела на него — действует ли еще препарат? Но Олег продолжил: — Теперь мы сможем быть вместе сколько угодно, а потом я просто выбью эту дверь…
— Разуй глаза! Эта дверь сделана по спецзаказу — ее и танком не выбить! В общем, так, доставай мне ключи, как хочешь, иначе в нашей любви ты не увидишь взаимности!
— Но неужели у тебя нет других ключей?!
— Нет! — отрезала Света.
Второй комплект ключей все же существовал на подобный случай. Он лежал в сейфе одного из коммерческих банков вместе с довольно крупной суммой в наличной валюте и очень важными документами. Посылать за ключами даже очень близкого помощника было просто глупо — слишком много пришлось бы раскрывать секретов. К тому же обладатель содержимого сейфа мог бы не только обеспечить себя на всю жизнь, но и шантажировать Свету и таким образом оказаться неуязвимым.
— Так что же делать? — растерялся Олег.
— Тебе придется спуститься за ними вниз через окно. Кстати, и обратный путь ты сможешь проделать только таким же образом — запертую изнутри дверь нельзя открыть снаружи.
— А как же сюда входит твоя горничная? — ухватился за последнюю надежду Олег. — У нее же тоже должны быть ключи!
— Они у нее есть, но не от всех замков. Короче, если хочешь получить взаимность в любви, принеси мне ключи!
— Сейчас! — И Олег бросился к окну.
Света жила на седьмом этаже, который, за счет высоких потолков, можно было приравнять к десятому стандартного, панельного дома. Олег выглянул в одно окно, в другое, увидел совсем недалеко пожарную лестницу и стал отодвигать старинные медные шпингалеты, с тем чтобы выйти на довольно широкий, хоть и имеющий значительный наклон, карниз.
— Постой!
Света решила, что спуск совершенно голого мужчины с седьмого этажа по пожарной лестнице в самом центре Москвы будет слишком пикантным представлением. Поэтому она вернулась в прихожую, открыла встроенный шкаф и принялась рыться в старой одежде, которую еще не подарила своей горничной.
— Оденься во что-нибудь, — махнула она рукой молодому человеку. — На улице холодно.
Олег благодарно взглянул на нее и быстро подобрал в тряпичном хламе светлые брюки и майку со страшной рожей на спине. Нашлись в шкафу также и мужские танцевальные туфли, которые подошли молодому человеку по размеру. Брюки оказались слишком широки в бедрах, и их пришлось перехватить ремешком. Это довершило картину. Небритый и нечесаный Олег стал окончательно похож на бомжа. Света усмехнулась и взглядом указала на окно.
Олег воспринял этот взгляд как приказ к действиям. Он вскочил на подоконник и осторожно ступил на карниз. Света подошла ближе. Первый же шаг Олега едва не привел к катастрофе. Бальные туфли, подбитые натуральной замшей, соскользнули с оцинкованного железа и, если бы молодой человек не успел ухватиться одной рукой за раму, лежать бы ему разбитым в каменном колодце двора. Несколько секунд он висел над бездной, шаря свободной рукой по стене и отчаянно ища ногами опоры. Туфли тотчас же свалились с босых ног и умчались вниз. Было слышно, как они ударились об асфальт.
Света ощутила некий толчок, какими обычно нечто сидящее внутри побуждало ее к действиям, но, вопреки обыкновению, женщина воспротивилась диктату подсознания. Сначала она даже положила руку на раму. Ведь достаточно было лишь слегка придавить пальцы молодого человека — и самый опасный противник был бы окончательно повержен. Но здравый смысл все же восторжествовал над импульсом. Во-первых, рассудила она, некому было бы в этом случае принести ключи, а во-вторых, случайные свидетели падения Олега могли показать на то, что Света выбросила молодого человека из окна. А лишних хлопот в своей и без того полной сложностей жизни она не хотела.
Олег благополучно добрался до пожарной лестницы, спустился вниз и, подобрав ключи, показал их Свете. Та благосклонно кивнула и скрылась в глубине комнаты. А Олег, трезво рассудив, что совершенно не обязательно проделывать вторично этот рискованный акробатический этюд, вошел в подъезд. Он намеревался выйти на карниз из другой, расположенной рядом квартиры.
Несмотря на то, что дом находился в самом центре Москвы, в подъезде было сумрачно и тяжело пахло кошками. По всей видимости, полы здесь мыли в последний раз незадолго до Февральской революции. Холодные ступени обжигали босые ступни, и казалось, что вот-вот наступишь на остроуглую стекляшку или на непогашенный окурок. Лифт был занят, а когда он грохоча, словно угольная бадья, наконец прибыл, Олег вдруг почувствовал опасность. Но реакция его, заторможенная Светиным внушением, запоздала. Молодой человек не успел ничего предпринять. Четыре руки зажали его словно в тисках и втолкнули в тускло освещенную кабину. Олег почувствовал укол в плечо, и тотчас же тишину подъезда разорвал высокий, душераздирающий крик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
