Почти полтора часа с нешуточным риском для жизни они, обливаясь солоноватым потом, забирались на скалы. Очень быстро уставшего Петра буквально на своих руках и плечах тащил двужильный Алёшка. Взобрались, огляделись.
– Нам туда! – уверенно махнул рукой Егор в направлении морского побережья.
– Почему это – туда? – засомневался царь. – В стороне от нашего фьорда скалы ниже гораздо. А вон и чёрные точки движутся… Это же бараны?
– Бараны, государь, они самые! – сообщил Алёшка, улыбаясь до самых ушей. – Только они – обычные совсем, горные, или там – снежные. А нас нынче только пиратские интересуют…
Фрегат неприятеля находился прямо под ними, метрах в семидесяти пяти.
На палубе прямо под центральной мачтой, был установлен изящный раскладной столик, сервированный к раннему завтраку: серебряная кастрюлька – с серебряным же половником, медный кофейник-турка, плетёная корзинка с аккуратно нарезанными ломтями белого пшеничного хлеба, миска с очищенными куриными яйцами, квадратная маслёнка с большим куском жёлтого масла, две круглые фарфоровые тарелки, два ножа, две ложки, две кофейные чашечки.
– Трапезничать собрались, суки! А на тарелках-то намалёваны морды звериные, прямо – львы африканские! – объявил Пётр, отрываясь от окуляра подзорной трубы. – Вона, вылезают из трюма…
Два очень важных господина в коротких кудрявых париках, тёмно-синих камзолах, с пышными кружевами на груди и на обшлагах камзолов, не торопясь, подошли к столику.
Невесть откуда выскочил, словно чёртик из табакерки, щупленький юноша в белом фартуке и светло-бежевом поварском колпаке на голове, с раскладными стульчиками в руках. Он предупредительно разложил стулья, расставил их возле столика, склонился в почтительном поклоне. Важные господа важно расселись по своим местам, молоденький повар снял с серебряной кастрюльки крышку, половником зачерпнул что-то дымящееся, аккуратно разложил это что-то по фарфоровым тарелкам…
– Овсянка, сэр! – голосом дворецкого Бэрримора, чуть слышно пробормотал себе под нос Егор.
За его плечом громко и недовольно засопел Пётр, спросил нетерпеливо:
– Ну, чего мы ещё ждём? Застрелим этих важных баранов – и вся недолга…
Егор обернулся, внимательно посмотрел на своих спутников и огласил (для Ёнсена – отдельно, на английском языке) предстоящую диспозицию:
– Мы с Ёнсеном стреляем первыми – по гранатам, привязанным к якорным цепям…
– Каким ещё гранатам? – не понял царь, часто моргая своими жидкими ресницами.
– А вот по тем, мин херц! Мы их с Алёшкой ещё ночью прикрепили к якорным цепям… Так вот, только когда те гранаты взорвутся, можно будет стрелять по этим разряженным фазанам. Всё ясно? Тогда приступаем…
Егор пристроился за круглым удобным булыжником – в десяти-двенадцати метрах от снайпера-датчанина, тщательно прицелился в одну из гранат, привязанных к носовой (дальней) якорной цепи, тихонько скомандовал по-английски:
– Ёнсен, медленно досчитай до десяти и пали. Помни, твоя цепь – кормовая.
– Слушаюсь, сэр! – еле слышно донеслось в ответ. Выстрел, второй, серия громких взрывов, слившихся в один, новые выстрелы, клубы порохового дыма, скрывшие на некоторое время фрегат из вида…
Когда дым минуты через три-четыре полностью рассеялся, стало понятно, что план Егора полностью удался.
– Ура! – громко завопил Алёшка. – Ура! Цепи-то лопнули!
Пиратский фрегат, плавно вращаясь вокруг собственной оси, медленно тронулся по течению по направлению к морю – на встречу с величественной треугольной скалой.
По палубе вражеского корабля бестолково и испуганно забегали матросы, один из важных господ остался неподвижно лежать на палубе, широко разбросав руки в стороны, другой же – совершенно целый и невредимый – бросился к штурвалу, безуспешно пытаясь повернуть рулевое колесо…
Пётр торопливо перезарядил ружьё, тщательно прицелился, опирая ствол ружья о грань прямоугольного камня, выстрелил, промазал, грязно выругался.
– Мин херц, да Бог с ними, не переводи уж заряды! Пойдём берегом фьорда к морю, посмотрим, как друзей наших долбанёт об те камни! – миролюбиво предложил Егор.
Когда до треугольной скалы оставалось метров сто пятьдесят, с обоих бортов обречённого корабля спустили по большой гребной шлюпке, крохотные фигурки начали перемещаться вниз – по сброшенным верёвочным лестницам…
Шлюпки быстро отплыли от корабля в разные стороны, по палубе фрегата забегали люди, которым, очевидно не хватило места в спасительных плавсредствах, загремели одиночные выстрелы…
– А руль корабельный тоже вы испортили? – довольно и хищно улыбаясь, спросил Пётр.
– Мы, мин херц, мы, не гневайся! – честно повинился Егор, понимающе перемигиваясь с Бровкиным…
Фрегат с постоянно возрастающей скоростью устремился к треугольной скале, впечатался правым бортом в её боковую грань, – эхо принесло звук глухого шлепка… Корабль резко накренился, замер секунд на десять и, наконец, полностью перевернулся, зарываясь верхушками своих мачт в негостеприимные и холодные воды Кругового фьорда…
Глава семнадцатая
Путь из варяг в греки
Они по высокому берегу фьорда вернулись назад, по острым скалам осторожно спустились к своей лодке, расселись, через пятнадцать минут активной гребли успешно причалили к борту «Короля».
– Поздравляю вас, джентльмены, со славной и заслуженной победой! Я имел честь лицезреть всё – через окуляры своей подзорной трубы! – перегнувшись через борт брига, напыщенно поприветствовал их капитан Лаудруп, восхищённо размахивая своей потрёпанной треуголкой. – Об этой славной виктории ещё и легенды складывать будут…
Лодка и все её пассажиры были незамедлительно подняты на борт брига.
Когда с берега подул лёгкий ветерок, Лаудруп скомандовал:
– Поднять якоря! К отплытию – приготовиться!
Ещё через семь-восемь минут «Король», подняв на передней мачте несколько прямоугольных парусов, начал медленно и важно сплавляться вниз по течению Кругового фьорда. У величественной треугольной скалы уже никого и ничего не было, только низкие белые буруны увлечённо перебрасывали друг другу обломки каких-то дощечек и одинокий пустой бочонок из-под французского вина, а на одном из прискальных валунов обнаружилась рваная чёрная тряпка – некогда грозный «Весёлый Роджер»… Бриг уверенно вышел в открытое море.
– Мы что же, не будем искать пиратов? Ну, тех, которые уселись в две шлюпки? – спросил, непонятно к кому обращаясь, Пётр.
Егор перевёл царский вопрос Лаудрупу на английский язык, капитан, прежде чем ответить, задумчиво потрогал-погладил свою золотую пиратскую серьгу, скривился – словно от неожиданной зубной боли:
– Рыцари удачи уже затерялись – где-то среди этих островов. Тут их можно долго искать: неделю, месяц, полгода, год… Стоит ли тратить драгоценное время?
Выслушав мнение датчанина, озвученное Егором, Пётр скомандовал:
– Поиски отменяются! Курс – на датский Копенгаген…
В Копенгагене – городишке симпатичном, но бестолковом и шумном, пришлось задержаться почти на месяц: Лаудруп, преодолевая местную бюрократическую волокиту, выправлял нужные бумаги, на «Короле» устанавливали новую мачту, примеряли и тщательно подгоняли новые паруса, пополняли запасы питьевой воды, продовольствия и боезапасов…
Пётр (опять – на всякий случай – в личине скромного дьячка Прокофия Возницына), проведя две недели в весёлом беспробудном пьянстве и плотном общении с доступными датчанками, среди которых затесалась и одна негритянка, произведшая на царя самое неизгладимое впечатление, наконец, решил заняться и серьёзными делами.
Он вызвал в свой гостиничный номер Лефорта, Лаудрупа и Егора и выразил жгучее желание подробнейшим образом ознакомиться с имеющимися у датского капитана картами тех мест, куда в скором времени предстояло отправиться славному «Королю» и его доблестным пассажирам.
– Герр Питер, эти карты составлялись долгие годы: сперва один капитан, который плавал в тех местах, что-то рисовал на бумаге или пергаменте, передавал другому, который собирался в те же места, тот потом что-то изменял, дорисовывал, перерисовывал, передавал третьему… Так что не обессудь, выглядят эти планы не очень красиво, тут вот почиркано немного, здесь – масляное пятно…
– Нормально всё! Наоборот, это даже хорошо – что сии карты рабочие… Знать – и правильные! – усмехнулся Пётр и добродушно велел: – Ну, капитан, рассказывай: где да что, почём да почему…
Лаудруп принялся доходчиво объяснять, а Егор и Лефорт – тщательно переводить, по очереди дополняя друг друга:
– Вот это – море Балтийское. Здесь оно разделяется на две части: залив Ботнический и залив Финский. Ботнический уходит далеко на север, в края очень суровые и холодные, Финский же залив следует на восток, к устью великой и весьма рыбной реки Невы. Мы пойдём из Копенгагена мимо большого шведского острова Гогланда, оставляя по правую руку залив Рижский…
