День ушел на подготовку встречи. Уже наработанная схема растаскивания русской наружки позволила резиденту выбраться в город без хвоста. Там он позвонил по телефону-автомату, и назначил агенту встречу. Рисковал, конечно, но сотрудникам такое поручить нельзя. Ни к чему им знать о приказе из Лэнгли. Место в наблюдательном совете не делится.
Клим прибыл через час. Это время Даунинг провел, бродя по аллеям парка Горького. Проверялся. Слежки не было. Будний день, посетителей немного, замаскировать наблюдение трудно. В назначенное время они встретились с агентом у центрального входа в парк. Резидент сначала убедился, что за Климом не следят, лишь затем подошел сзади.
— Здравствуйте, Клим, — сказал в спину. — Идите прямо и не оборачивайтесь.
Агент вздрогнул, но потом оправился и зашагал вперед. Так они дошли до пивной, полупустой в это время, где взяли по кружке «жигулевского» и тарелке вареных креветок[78]. Отошли к столику-стойке в углу. Там, в промежутке между извлечением нежного мяса из панцирей и глотками пива, Даунинг рассказал о задании, подробно объяснив, как найти нужный объект.
— Справитесь? — спросил, вытерев ладони носовым платком.
— Да, — кивнул Ким. — Но понадобятся люди и деньги.
— Деньги — вот, — Даунинг передал ему под столешницей завернутый в газету пакет. — Пятьдесят тысяч рублей. Людей ищите сами. Есть такие на примете?
— Да, — ответил агент, у которого при словах «пятьдесят тысяч» засверкали глаза. — Пара человек. На одной киче чалились. За червонец мать родную зарежут.
— Резать никого не надо! — сморщился резидент. — Объект должен прибыть в Таллин живым и здоровым. Действовать предлагаю так. В Минск отправитесь поездом. Там купите по доверенности автомобиль. Времени ставить его на учет нет. Забираете объект и привозите в Таллин, где сдаете с рук на руки. Дальше им займутся другие.
— А я? — насупился агент. — Вы обещали переправить меня в США.
— Обещал — сделаю, — успокоил Даунинг. — Все решим в Таллине. Вы с объектом сядете на паром и отправитесь в Хельсинки. Будете изображать иностранных туристов.
— А он не воспротивится? — засомневался Клим.
— В Таллине объекту вколют препарат, обеспечивающий невменяемое состояние. Выглядеть будет как хорошо выпивший человек. Обычное состояние финских туристов, кстати, — Даунинг усмехнулся. — Да и вы должны выглядеть аналогично. Иначе зададут вопрос на финском, а вы его не знаете. Нужные паспорта получите в Таллине. Как прибудете туда, позвоните из телефона-автомата по этому номеру, — он продиктовал цифры. — Запомнили? Повторите!
Клим послушно продолбил.
— Хорошо! — кивнул резидент. — А сейчас расходимся. Забирайте кружки и идите за пивом. Я выйду будто в туалет.
Так и расстались. В посольство Даунинг прибыл в отличном настроении. Если Клим справится с заданием, остальное — дело техники. Двое пьяных финнов отправятся в Хельсинки по чужим паспортам, их настоящие хозяева объявятся через день. КГБ все поймет, только будет поздно. Главное, чтобы не подвел сотрудник резидентуры в Хельсинки. Он приедет в Таллин с группой финнов, выдавая себя за одного из них. Заодно присмотрит за объектом на пароме. Жаль, что сгорит канал, но в Лэнгли так решили. Видимо, ценный объект…
* * *
«Знания — сила». Этот афоризм, приписываемый Фрэнсису Бэкону, был популярен в СССР, потому что работал. А вот я его, к своему стыду, забыл. Визит лондонского буржуя заставил вспомнить. Я не стал читать книги по эзотерике: где их взять в СССР? Может, где в спецхранах или закрытых для рядовых читателей отделах библиотек имеются, только получи к ним доступ! Даже затевать глупо. Я насел на медицину: читал справочники, монографии, другую специальную литературу. Продираясь сквозь частокол терминов, постигал особенность функционирования органов человека. Не скажу, что сильно обогатился — все-таки многого здесь еще не знают, но свой уровень расширил и углубил, говоря словами меченого генсека. А еще много тренировался, наблюдая за аурами людей. Научился видеть их на расстоянии и с закрытыми глазами, даже через стены. Не отчетливо, конечно, но различал. Например, подходя к своей квартире, уже знал, что внутри Вика или Степанида — ауры у них разные. Рядом с ними порой замечал чужие — строители, делающие ремонт. Интересно, блин! Я усиленно тренировал навык, на открытом воздухе наловчился видеть ауры за полсотни шагов даже в полной темноте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В тот день ровно в семь я вышел на утреннюю пробежку. Вика мне компанию не составила — токсикоз. Не сказать, чтоб сильный, но занятию физкультурой мешает. Я не стал будить жену. Осторожно выбрался из-под одеяла и покинул спальню. Совершив утренний туалет, натянул спортивный костюм и кроссовки. Мягко щелкнул дверной замок квартиры. Ключи с собой брать не стал — у меня час занятий, к возвращению проснется Вика. Позвоню — откроет.
Сбежав по ступенькам лестницы, выбрался из подъезда и поежился. Холодно, ноябрь на дворе. Хорошо, что надел шапочку и перчатки. Ничего, пробегусь — согреюсь. Я затрусил к выходу из двора. Организм после сна не следует нагружать резко, пусть втягивается постепенно. Аксиома.
Мне никто не встретился во дворе и на улице. Выходной день, люди спят. И на Ленинском проспекте, к которому вела улица, не заметно машин. Зато, подбежав к входу в парк Горького, увидел «волгу». Старый ГАЗ-21 темного цвета, вроде, зеленого. В тусклом свете фонарей точно не разглядеть. Возле «волги» стояли и курили двое мужчин. Третий сидел в салоне. Их ауры я заметил издалека, а, подбежав, рассмотрел незнакомцев. Один коренастый, с заметным брюшком, второй жилистый и худой. Увидав меня, мужчины оживились.
— Товарищ! — окликнул коренастый. — Можно вас на минуту?
— В чем дело? — спросил я, останавливаясь.
— Заблудились, — коренастый развел руками. — Сами мы не здешние, из Москвы. Где тут улица Красноармейская, не подскажете?
— Рядом, — улыбнулся я. — Поезжайте так по Фрунзе, когда парк кончится, повернете направо на Первомайскую. Следуйте вдоль трамвайных путей. Миновав мост через Свислочь, попадете на Красноармейскую.
Показывая дорогу коренастому, я упустил из поля зрения худого. Видел только его ауру. Внезапно она дернулась, как бы смазалась. В следующий миг на голову обрушился удар и все исчезло…
В детстве я боялся быть похороненным заживо. Среди нас, мальчишек, ходили рассказы о подобных случаях. Дескать, отнесли гроб на кладбище, закопали, назавтра пришли на могилку, а из-под земли — стон и призывы о помощи. Дети любят жуткие истории. Я боялся, что очнусь в гробу под землей — в полной темноте, задыхаясь от нехватки воздуха. Почему должен оказаться там, в голову почему-то не приходило.
И вот теперь детский страх стал реальностью. Я пришел в себя в полной темноте, запертым в каком-то сундуке. Руки за спиной связаны, рот замотан тряпкой, пахнущей машинным маслом. Где я, и почему тут оказался? Накатил приступ паники: сейчас меня закопают, и никто не узнает, где могилка моя. Подстегнув волю, я прогнал эти мысли и включил внутреннее зрение. Так, позади наблюдаются три ауры — те самые, что видел у входа в парк. Судя по расположению фигур, мы в автомобиле, более того, куда-то едем. Пол подо мной подскакивал, а под ним тарахтела выхлопная труба. Отсюда вывод: меня оглушили, связали и сунули в багажник. Спрашивается, зачем? Из-за денег? Очень вероятно. То, что я богат, знают многие. Криминал решил пощипать разжиревшего целителя? Почему решил, что это уголовники? У худого руки были в татуировках — разглядел у парка. Там фонарь горит. Да и рожа выдавала — тюрьма накладывает отпечаток. Резко действуют — пойти на похищение… С другой стороны, а чего ждать от урок? У них извилин в голове немного, да и те разъедены водкой. Если я прав, то ситуация хреновая. Вывезут в лес, привяжут к дереву и начнут пытать. Или заставят копать себе могилу. Дальше варианты. Напиши записку жене, чтоб заплатила. Этот самое худшее, потому что домой не вернусь — прикопают в лесу. Второй — расписка, подтверждающая долг. Пригрозят убить, если не отдашь. Этот вариант лучше. Позвоню Николаю Сергеевичу в КГБ, тот поставит на уши милицию, и вымогатели отправятся в колонию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
