гармонии с природой.
У меня понемногу закружилась голова. На правой половине лица девочки не было кожи, а налитый кровью глаз с зеленым зрачком поддерживался не плотью, а какими-то странными, похожими на шипы, конструкциями, почти пронзавшими глазное яблоко, но по сути только царапавшие его поверхность при движении. Непонятные волокна, которые явно не были мускулами, хаотично двигались из стороны в сторону, словно пытаясь уползти с её лица куда-то. Если я думал, что ошмётки, разбросанные от жертв А, кажутся мне отвратительными, то одна мысль о лице Натании вызывала у меня рвотные позывы. Девочка явно наслаждалась моей реакцией.
— Это… больно? — спросил я, почему-то не в силах оторвать взгляд.
— Адски больно. Я часто думаю, что лучше бы я умерла в тот день, когда попыталась использовать магию. — пожала плечами девочка. — Теперь все старшие сестры в Рое ставят меня в пример, когда поучают младших. “Вот что будет, если Вы не захотите выполнять свою роль. Тащите воду для семьи, собирайте фрукты, бе-бе-бе”.
— Наверное, обидно. — сказал я, наконец найдя силы отвести взгляд.
— Ну, я хотя бы попыталась изменить свою жизнь. — сказала девочка и вернула чёлку на место. — Просто надо было начинать не с запретной тёмной магии, вот и всё.
Мы снова погрузились в раздумья. У меня в голове засела навязчивая мысль о том, что мои руки могут решить её проблему раз и навсегда. Уж если оторванную конечность они могут пришить, то исцеление проклятого глаза должно пройти, как по маслу. Пусть А и просила никого не трогать, я не думаю, что она будет против помощи одной из её Сестер. Или опять придушит меня во время очередного эмоционального порыва. Когда мы почти подошли к Улью, я набрался решимости и спросил.
— А если бы был способ вылечить твой глаз, что бы ты сделала?
— Не смеши меня, человек. Это не под силу никому. Развеивание обычных проклятий занимает годы, а у меня на лице образовался магический узел, который не развяжут даже эльфы или другие народы, у которых магия в крови. Даже если бы они каким-то чудом захотели нам помочь. — Натанию явно разозлил мой вопрос. И вообще, я же назвал тебе своё имя. Право обращаться ко мне “человек” уже занято А.
— Просто ответь. Хотела бы ты вылечиться, если бы могла?
— Да. Я готова заплатить любую цену, лишь бы не чувствовать эту боль хотя бы мгновение.
Я сжал кулаки. Неужели я смогу сделать что-то полезное? А если не получится? Ой-ой.
— Тогда у тебя сегодня счастливый день. — сказал я дрожащим от волнения голосом, который явно не был похож на тот, которым я планировал произнести эти слова. — Я могу тебе помочь, но ты должна пообещать мне кое-что.
— Чтобы ты понимал, если ты меня обманешь, считай, что ты покойник. С таким не шутят и мне давно плевать, что обо мне думает Рой. — Зеленый глаз девочки угрожающе начал мерцать сильнее обычного. — И детей ты меня делать тоже не уговоришь.
— Да больно нужно мне твоё детское тельце! — вскрикнул я. — Я хочу, чтобы ты пообещала, что никому не расскажешь о том, что произойдёт. Если я тебя обману — делай что хочешь. Лады?
— Что такое “Лады”?
Эх, как с вами сложно. Хм… а действительно, как объяснить значение этого слова?
— В общем, это то же, что и “Ладно”… — объяснил я. — Обычно мы говорим такие слова, чтобы передать эмоции, показать, что нам не всё равно.
— Ну тогда…Лады. — замешкалась девочка. — Что нужно сделать?
— Я знаю, это звучит странно, но нам надо отойти туда, где нас никто не увидит. — сказал я, оглядываясь. — Не подумай ничего, просто это нужно.
— Хммм… — подозрительно взглянула на меня Натания. — Я всё ещё гораздо сильнее тебя… Ну хорошо, сюда. Патруль пройдёт тут не скоро. Сёстры были здесь недавно.
— Откуда ты знаешь?
— Даже из порченного глаза можно извлечь выгоду, пусть и небольшую. — загадочно ответила девочка.
Немного поборовшись с зарослями кустарника, мы выбрались на небольшую поляну в тени деревьев. Я присел рядом с Натанией и продолжил:
— Я не знаю, будет ли это больно, сработает ли оно вообще, но попробовать стоит. Могу я потрогать твоё лицо?
— Хорошо. — Она явно не ожидала такую просьбу. Похоже, она поняла суть вопроса только после того, как ответила, поэтому нерешительно отступила на шаг, а затем взяла себя в руки, вытянув шею вперед и закрыв здоровый глаз. — Давай.
Пока девочка замерла, я осторожно приподнял её волосы, вновь столкнувшись с ужасами, захватившими половину её лица. Она терпеливо ждёт, пока я наберусь решимости. Если уж ребёнок не боится, то стоит ли мне переживать? Я осторожно положил основание ладони на её щёку там, где начинался мой большой палец и понемногу начал сдвигать руку в сторону глаза. К счастью рука начала светиться, а плоть и кожа начали возвращаться на место там, где я проводил ладонью. При этом возвращались они с большой неохотой, словно это было противоестественно для её тела. Хорошо, что девочка не кричит. Натания не двигалась, нервно глядя свободным глазом по сторонам, не зная, что ей делать. Её дыхание замедлилось, словно любой вдох мог нарушить таинство моего исцеления. Настало время двигать руку дальше. Моя ладонь перекрыла участок, на котором находился шип, пронзающий глаз. От одного взгляда на иглу мне становилось страшно, а у неё таких штук шесть воткнуто с разных сторон.
— Глаз выпадет. — схватила меня за руку Натания, явно в панике. — Либо держи его, либо лечи всё вокруг сразу. Он ни на чём не держится, кроме этих шипов.
— Хорошо. Я попробую — заверил её я. — Придержи свою чёлку.
Девочка с дрожью схватила руками волосы и я приложил обе ладони к её голове, перекрывая всю половину лица целиком. Получается ли у меня, я не видел, но я точно знал, что руки перестанут светиться, когда лечить будет нечего. Когда это произошло, я растопырил пальцы и убедился, что всё действительно закончилось. Перед моими глазами предстало чистое, открытое лицо с гладкой кожей. Два зелёных глаза были вновь симметричны. К сожалению, в памяти всё ещё оставался образ того, как её лицо выглядело “до операции”, поэтому меня немного передернуло. Она заметила. Прежде, чем она подумает что-то плохое, надо объясниться.
— Ты сейчас такая красивая, что мне даже не верится, что у тебя там что-то было. Жаль зеркала нет, чтобы ты сама могла посмотреть. — это я щас что, невольно выдал подкат? Может, не зря она меня опасалась. Неделя без интернета и эротических
