- Ну, ты скажешь! – искренне возмутилась австралийка, - Мы, на хороших условиях, приглашаем из Индии рабочие руки, которых там избыток. А вы устроили в Париже заваруху, чтобы выкачать мозги, которых везде недостаток, и которые нужны самим французам не меньше, чем вам! Чувствуешь разницу?
- Мы устроили заваруху? - Люси удивленно выпучила глаза, - Разве мы притащили в Европу целую толпу долбанных исламистов?
Хаген протянул руку и легонько погладил ее по спине.
- Ундина, не напрягайся. Вопрос-то понятный. В Европе уже тысячу лет идет грызня христиан и мусульман. Кто-то со стороны оседлал эту тему и утащил пару центнеров мозгов. Риче интересуется: это такая конкуренция или это такой тихий разбой?
- Значит так… - сказала она, вытаскивая сигарету из его пачки.
- Твоя мама меня расстреляет, - предупредил он.
- Мы ей не скажем, - пообещала Люси, щелкая зажигалкой, - …И я один раз. Типа, не считается… Так вот, во-первых, эти мозги не лежали в мясной лавке, а были в голове людей, которые сами решали: где им интереснее работать. Когда оффи-победители во Второй Мировой войне силой забрали мозги германских ракетчиков и потом полвека строили на них свои космические программы, то это был разбой. А когда мы…
- Ты считаешь, что с нацистами обошлись несправедливо? – перебил Грэм.
- При чем тут нацисты? В рабство захватили ученых, а не нацистов. Прикинь?
- В рабство? – переспросил он.
- Ага. Когда увозят силой и заставляют работать, это так и называется. Но это я для примера. В смысле, что наши спецслужбы так с французами не поступали… Это во-первых. А во-вторых, кто сказал, что эти мозги нужны в Европе? Если бы они были нужны, то им бы создали условия. Для начала, сделали бы ВМГС обеим бандам: и исламистам и христианским ультра. Не сделали? Значит, мозги не нужны.
- Точнее, - сказал Хаген, - европейским оффи больше интересны мусульманские и христианские ультра, чем ученые и инженеры. Типа, опора власти.
Люси покрутила между пальцами сигарету и кивнула.
- Ну, типа, да. Я так и хотела сказать. Нормальных европейцев никто не спрашивал.
- Между прочим, - вмешалась Долли, - конкуренция стран за мозги была всегда. Это нормально. Австралия тоже ввозила мозги из Англии, пока не вырастила свои.
- Все равно, это как-то не честно, - заметил Ларк, - Европейцы платят налоги на свое образование и университетскую науку, а потом приезжают всякие, и переманивают.
Около них как-то внезапно материализовалась Оо Нопи.
- Я вообще-то по поводу дальнейшего графика, - сообщила она, - Но, так, в порядке мнения по поводу этого разговора про мозги. Почему французам не выгодно, если их мозги едут в Меганезию, а меганезийцам выгодно, если их мозги едут к нам в Новую Гвинею, или на Тимор, или в Транс-Экваториальную Африку? Парадокс?
- Точно! – поддержал Хаген, - Когда европейские мозги едут к нам, европейцы нас называют «интеллект-пиратами». Когда наши мозги едут в какую-нибудь страну четвертого мира, в Европе нас опять называют «интеллект-пиратами». Упс…
- Не «упс», а плохой имидж, - поправила бразилька, - Если, к примеру, у тебя плохой имидж, то любое твое действие будет восприниматься как порочное.
Аристо похлопал свою подругу по бедру и отрицательно покачал пальцем.
- Не так все просто, Долли! Зачем европейский спец едет в Меганезию? Чтобы жить в условиях канакской хартии. А зачем меганезийский спец едет в африканскую страну? Чтобы эта африканская страна жила по канакской хартии. И там и там - экспансия.
- Нет, - возразила Оо, - Ни в Африке, ни у нас, не живут по меганезийской Хартии.
- У вас с этого года живут по Фри-юниону, - сказал он, - Все политические аналитики говорят по TV, что это та же хартия, но упрощенная и адаптированная для вашего родоплеменного уклада. Вы извините, я не имел в виду вас обидеть на счет уклада…
- Вы меня ничуть не обидели. Я горжусь своей большой семьей… Или племенем, как выражаются ваши TV-аналитики. Но наш фри-юнионистский конкурс практических программ совсем не такой, как конкурс на правительственный подряд в Меганезии. В нашей системе, базис - это не бюджетный минимум, а потребительский максимум, и голосуют не индивиды, а олдермены от муниципальной или корпоративной трибы.
- Но у вас тоже запрещено государство и политические партии, - заметил Аристо.
- У вас в Бразилии тоже запрещена мафия и уличные банды, - ответила она, - На мой взгляд, вы слишком узко толкуете термин «бандитизм», и самые опасные формы этой деятельности у вас до сих пор не запрещены. Я имею в виду партийное государство.
- Оо, а военные диктатуры в Мпулу и Шонао, по-вашему, лучше? - спросила Риче.
- Конечно, лучше, - без колебаний, ответила папуаска, - диктатор лично отвечает за результат управления, а при партийно-государственной системе не отвечает никто.
- Перед кем же это он отвечает? – удивилась австралийка.
- Перед вооруженным народом. В Мпулу в каждом доме есть оружие.
Долли в некотором недоумении пожала плечами.
- Мне не понять, как это диктатура может казаться лучше демократии.
- А мне, - добродушно сообщила Оо, - не понять, как это партийная олигархия может казаться демократией. Знаете, Долли, все разговоры о политике упираются в разное понимание одних и тех же явлений. Давайте-ка лучше я познакомлю вас с местными ребятами, которые будут сопровождать каждую пару во время охоты, и расскажу про местность, на которой будет проходить охота. Потом, после захода солнца мы с вами потренируемся юзать ноктовизор и инфракрасный лазерный маркер цели.
- А когда начнется сама охота? – спросил Грэм.
- График такой, - сказала Оо, - В 21:00 мы выдвигаемся на катере по правому притоку Вааа, и тройки, в смысле, пары охотников с местным проводником, высаживаются на берег с интервалом 2 километра. Каждая пара получает полосу поиска 2 километра в ширину и примерно 7 километров на север, до следующего притока Вааа. Окончание охоты, ориентировочно, в 4:30 утра, когда начнет светать, но ребята с лодками будут ждать вас, начиная с 3:00, на случай, если вам надоест раньше.
- Семь километров? – осторожно переспросила Джес.
- Да. Если задержитесь – ничего страшного. Можете спокойно охотиться до самого рассвета. Радиосвязь есть, так что проводник нас предупредит.
- Ничего себе… - растеряно протянула австралийка.
…
Хагену и Люси по жребию выпало десантироваться на берег вторым номером, после Аристо и Долли и перед Кевином и Мэйв. С учетом возраста Люси, к ним поставили наиболее опытного проводника – 19-летнего парня по имени Фию (всем остальным достались в проводники мальчишки и девчонки лет по 16 – 17, которые, впрочем, по здешним меркам были вполне взрослыми и ответственными охотниками). Как и все татутату, он был довольно низкорослым и худощавым, а о серьезности его статуса в деревне можно было судить только по специальным рисункам на безволосой груди, означавшим наличие собственного дома и семьи из двух женщин и троих детей.
Пока они ехали на катере к точке высадки, Фию пытался объяснить клиентам, как правильно произносится его имя. В оригинале оно звучало, как довольно короткий мелодичный свист. Меганезийцы старательно свистели на разные лады, каждый раз вызывая у проводников взрыв жизнерадостного смеха... А потом была, собственно, высадка. Проводник, затем Хаген, и последней - Люси, спрыгнули с борта на узкий участок сравнительно надежного грунта, и плоскодонный катер, негромко жужжа движком, поехал дальше на восток, к точке старта Кевина и Мэйв.
Люси сделала первый шаг, и ее нога сразу оказалась по щиколотку в топком иле.
- Joder…!
- Лучше идти по тропе, - невозмутимо заметил Фию.
- Точно, бро, - согласилась меганезийка, - Если бы тропа была, я бы так и сделала!
- Вот же тропа, - сказал проводник, показывая рукой на заросли, выглядевшие точно такими же, как справа и слева, - …Хорошая тропа. Я неделю назад проверял.
- Гм… - произнес Хаген, почесав в затылке, - Давай я попробую по ней пойти, а ты поправишь, если я ошибусь. ОК?
- ОК, - охотно согласился Фию.
Через десять минут, после нескольких ошибочных движений (и предостерегающих возгласов проводника), Хаген понял, чем отличаются в условных цветах ноктовизора узоры зарослей на тропинке и на топком болоте по сторонам. Еще четверть часа он объяснял эту разницу Люси, уже на словах. Фию с интересом слушал, а потом очень настоятельно попросил повторить.
- Тебе-то зачем? – удивился меганезиец, - Ты же и так видишь.
- Я расскажу другим туристам, - пояснил проводник, - Никто пока еще не знает, как рассказать, а я буду знать. Тогда шеф Лрл Нопи выдаст мне бонус. Такое правило.
- Толково, - согласился Хаген и рассказал второй раз, специально для Фию.
Когда принцип движения по болоту был освоен, оба меганезийца начали обращать внимание на мелкую фауну, шныряющую вокруг. Жаркие влажные джунгли жили насыщенной, яркой жизнью. В условных цветах ноктовизора она выглядела яркой в буквальном смысле слова. Некоторые существа передвигались стремительно, как маленькие акробаты на арене цирка. Другие наоборот, едва шевелились, то и дело застывая в полной неподвижности и сливаясь с деревьями. Стайки мелких птиц и рукокрылых млекопитающих перелетали с ветки на ветку прямо над их головами. В протоках, которые приходилось переходить вброд (вслед за проводником, знавшим сравнительно удобные участки русла) шумно плескались то ли рыбы, то ли лягушки. Один раз Фию показал пальцем на некрупного крокодила, но на жест Люси, которая коснулась ладонью своего «Lap-Jab» ответил отрицательным качанием головы. Эта добыча в программе не значилась. Несколько раз Люси взвизгивала (хотя и не очень громко), при виде крупных змей, проползающих в непосредственной близости. Фию выразительной пантомимой объяснил, что змеи этих пород не интересные, они не особенно съедобные, а шкура вообще ни на что не годится. Не надо стрелять.
