«И ведь верит, шельмец, в то, что говорит», – подумал Ворон.
– Черта с два. Пятьдесят на пятьдесят: любо получится, либо нет, – фыркнул он. – Однако я согласен.
Глава 8
– Я вас хочу, – Ворон хмыкнул, – попросить, – произнесла Алла укоризненно.
– Ну, попросите. – Он вздохнул нарочито печально, но все же улыбнулся. – Насколько понимаю, за Валентина?
Она вошла в комнату и осторожно прикрыла за собой дверь. Она снова перебралась в гостевую комнату, но теперь из соображений не своей безопасности, а по работе. Ворон согласился на эксперимент, но никак не на то, чтобы переехать в очередную клинику Дмитриева или еще куда-нибудь.
Впрочем, все действительно прошло успешно и, по крайней мере по ощущениям, стало как раньше. Никакого раздвоения зрения – только теперь, по возвращении всего на круги своя, он понял, насколько же это раздражало и выматывало. Никаких «маяков» – хотя это, конечно, удобно, но Ворона начинала грызть совесть. Все же его подопечный всегда был достаточно свободолюбив. Кому же понравится быть постоянно в поле чужого внимания? И никаких прозрений предсказательного характера. Как Денис только жил со всем этим столько времени?
Кстати, «читать» Ворона тому не удавалось по-прежнему, и это тоже оказалось приятной новостью. Все как раньше, за одним маленьким исключением. Ворон, правда, сам еще до конца не разобрался и, само собой, не стал распространяться на этот счет: опасность он начал чувствовать на вкус.
Хорошо развитая интуиция у него имелась и ранее, но теперь вблизи какой-нибудь аномальной гадости или просто человека с плохими намерениями во рту появлялся едва заметный металлический привкус. Удобно, и, пожалуй, против этой способности Ворон ничего не имел. Все равно она должна была скоро развеяться. Как уверяла Алла, побочные эффекты еще могли проявляться некоторое время.
Зато ему наконец удалось прекратить подозревать Дмитриева во всех тяжких и предотвратить маленький «дворцовый» переворот в ИИЗ, когда в него под видом какого-то проверяющего пришел «белый сталкер» из новообращенных.
Гад на самом деле был какой-то налоговой сошкой и знал приемы, как можно докопаться и до фонарного столба. Железобетонным терпением Шувалов никогда не обладал, а потому едва не сбежал на пенсию от всей этой нервотрепки.
Налоговика под всеобщее одобрение и проклятие профессора «чтобы всех этих кровопийц так же» торжественно сдали сотрудникам Дмитриева, которые препроводили оного в клинику.
К скрытому неудовольствию Шувалова, «белый сталкер» не только выжил, но и полностью оправился. «Антидот» показал себя превосходно. Человеческую личность он воссоздал полностью (если она вообще претерпевала изменения), а вот совести у налоговика так и не прибавилось.
Появившиеся у ворот клиники люди в серых пальто отстранили охранника (а тот не был обычной бездарностью с кроссвордом, как в большинстве российских заведений, и свои обязанности знал) и прошли в кабинет начальства. В тот же вечер приехал и Дмитриев, а потом и Шувалов, но уже не в клинику, а в Управление ФСБ.
Ворона и Дениса побеспокоили уже постфактум – на следующее утро. Причем утро это было невыносимо ранним.
Переговорная в ИИЗ, по-прежнему заменяющая начальственный кабинет, теперь хоть как-то оправдывала свое название. В нее набились десять человек: трое каких-то «серых», он с Денисом, Дмитриев с Аллой и Шувалов аж с двумя секретарями. Первым выступал «серый», который так и не пожелал представиться. По всему выходило, что попавшегося «белого сталкера» они все же разговорили.
«Свой удар они нанесут по Красногорску, – заявлял он. – Ведь именно там находится крупнейшее хранилище артефактов, не так ли, Олег Николаевич?»
Дмитриева слегка перекосило. О хранилище он не только никого не ставил в известность, о нем попросту никто не мог знать.
«Секретный бункер с квалифицированной охраной, оборудованный по последнему слову противозонной безопасности, – заверил он. – К тому же нет там никаких артефактов, только животные. Я просто не вижу смысла в нападении».
«Вы хотите сказать, мутанты?»
«Можно, конечно, назвать и так, но я воздержусь. – Дмитриев поморщился. – Любое живое существо – мутант, учитывая такую науку, как генетика, и придерживаясь теории эволюции Дарвина».
«Вы представляете себе последствия, вырвись они на свободу? Они же сровняют город с землей!» – вступил в разговор еще один «серый».
«Хранилище не находится на территории Красногорска». Дмитриев не врал. Формально оно действительно находилось вне городской черты, но люди поблизости все равно жили. В зияющем дырами всевозможных размеров и форм законодательстве, касающемся Зоны, однако, не существовало ничего конкретного по поводу постройки подобных хранилищ. Когда-то из-за попустительства властей была потеряна Москва, но с тех пор ничего, по сути, не изменилось. Даже если оставить в покое Дмитриева, которого Ворон, несмотря ни на что, по-прежнему считал беспредельщиком, не пришлось бы далеко ходить за примерами. Тот же ИИЗ располагался в непосредственной близости от города, а хранилось в нем столько всего, что «белые сталкеры» могли просуществовать не один год, просто забаррикадировавшись в здании.
«Стоп!» – Ворон сам был удивлен мелькнувшей в голове разгадкой. С одной стороны, она лежала на поверхности, с другой – он не собирался убеждать «серых» в том, будто какой-то сталкер умнее их конторы.
Он спрыгнул с подоконника.
«Если вы, дорогой товарищ, – «серый» скривился от подобного обращения, но Ворон и не собирался его очаровывать, как раз наоборот, в его планы входило разозлить, – собираетесь сесть на любимого конька и втирать нам за патриотизм одних и терроризм других, то оставьте эту затею. Меня очень удивляет, что вы не в курсе, но мутанты не могут жить вне Зоны. Как только защитные контуры ослабнут, они начнут превращаться в куски гнилой плоти».
«Более того, – Дмитриев взглянул на него с благодарностью, – при любой попытке животного вырваться к нему тотчас будет применена сеть из технического титана. Причем сбрасывается она автоматически: каждая клетка оснащена соответствующим механизмом».
Он специально не использовал обозначения «мутант». В Подмосковье действовали жесткие законы по защите питомцев, согласно которым любая жизнь «меньших собратьев», пусть и очень хищная и опасная, являлась ценностью. Понятия же «мутант» по-прежнему не существовало для законодателей, хотя все нормальные люди пользовались им с завидной регулярностью.
«Надолго ли ее хватит, этой вашей сети?..» – начал было «серый», но его снова перебили, и на этот раз это сделал не кто иной, как Шувалов, целый профессор и Глава профильного исследовательского института.
«Сеть не столько не позволяет существу вырваться, сколько влияет на его мозговые центры, дезориентируя, – заявил он, давя всем своим научным авторитетом. При желании Шувалов мог казаться очень значимым и важным. – Говоря простым языком, мутант… то есть животное не в состоянии сосредоточиться на агрессии».
«А не подпадает ли это под закон о жестоком обращении с животным?» – тотчас нашелся другой «серый».
«Сеть применяется только в экстренных случаях, – заверил Дмитриев, – к тому же она более гуманна, нежели выстрелы снотворным».
Разговор на тему «кто виноват?» продолжался в общей сложности еще часа три. «Серые» одинаково вымотали и достали всех, даже Дениса, который под конец вспомнил, кем является, и принялся уже осознанно давить оппонентов не только с помощью аргументов, но и собственных способностей.
В результате – отбились. Сталкеров за нелояльность отстранили от будущей операции в «зоопарке». Главный «серый» заявил об этом с таким злорадством, словно искренне полагал, будто Ворон расстроится. Дмитриев отделался предоставлением оборудования: то есть ружей, стреляющих дротиками с «антидотом». Шувалов покивал, подтверждая свое согласие на операцию, хотя, прежде чем поставить свою подпись, потребовал печать и роспись представителя от ЦАЯ.
«Кровопийцы», – прошипел он, падая в кресло, когда за «серыми» захлопнулась дверь.
«А еще бюрократы. – Дмитриев тоже рухнул в кресло. – Ненавижу бюрократов. Потому и долго не возвращался в Россию. Теперь вот начинаю вспоминать, и снова сменить обстановку хочется».
«И правильно, – усмехнулся Ворон, забираясь обратно на подоконник, – уезжай. И чем скорее, тем лучше».
«То есть все? – Денис, не веря, посмотрел на них всех поочередно. – Мы умываем руки? Дальше операция «Белый сталкер» пройдет без нашего участия?»
«Мы отбрехались от участия в их операции, наша же продолжится», – ответил Ворон и отнял еще полчаса у всех присутствующих.
К его немалому удивлению, убеждать никого не пришлось. Все чувствовали подвох в этом «красногорском прорыве», и никому не хотелось терять ИИЗ, даже если предположения Ворона остались бы лишь предположениями. Дмитриев и тот проникся.
