любить себя – это самое смелое, что мы когда-либо делали.
Брене Браун
Я стояла и дрожала. Я была очень слаба, но при этом и сильна как никогда. Я смотрела в глаза своему отцу. Я говорила то, о чем думала на протяжении десятилетий. Наконец-то это вырвалось наружу:
– Ты должен гордиться тем, что я твоя дочь.
Он закатил глаза и пожал плечами. Такую же реакцию я получала от обоих родителей всю свою жизнь.
Однако на этот раз важна была не его реакция. Важно было то, что я наконец-то набралась смелости и смогла постоять за себя. Я любима. Я достойна того, чтобы меня любили мои родители.
Но он все равно ушел, так и не узнав, что я особенная.
Несмотря на мой смелый поступок, ребенок внутри меня все еще страдал. В конце концов, мы всегда смотрим на родителей как на главных арбитров. Когда они говорят нам: «Ты умная», «Ты добрая», «Ты красивая», «Ты желанная» или «Мы гордимся тобой», мы отражаемся в них. Но если в их глазах мы читаем разочарование, неодобрение и критику, то начинаем сомневаться в себе.
Критика родителей не соответствовала тому, кем я себя ощущала в глубине души. Я словно смотрелась в разбитое зеркало.
Сегодня, заявив отцу, что я замечательная дочь, я разбила это зеркало на тысячу осколков. Я больше никогда не буду смотреться в него.
И вот я стою на пороге, а мой отец уходит.
Проходят месяцы, а я все еще пытаюсь понять, кто я на самом деле. Но в глубине души я верю, что я необыкновенная, замечательная, достойная. И неспособность моих родителей любить меня еще ничего не доказывает. Я читала книги. Я проходила терапию. Я писала самой себе те слова, которые мне нужно было услышать. Я составила список всего замечательного, что знаю о себе. Я внесла туда все удивительные истины обо мне. Все то, что делает меня любимой. Это было прекрасно. Этот список пролежал на моем компьютере несколько месяцев. Но истина никогда не приносит пользы, если ее прятать.
Поэтому я распечатала свой список – страницы и страницы со всеми уникальными и прекрасными фактами обо мне. Я приклеила их на зеркало, полностью закрыв всю его поверхность. Теперь, глядя в зеркало, я вижу свое истинное лицо. Оно выглядит так:
«Ты мудрая».
«У тебя отличное чувство юмора».
«Ты достаточно сильна, чтобы постоять за себя».
«Ты хорошая мать».
Затем я опускаюсь на колени перед своей маленькой дочкой и говорю ей:
– Ты мудрая.
– У тебя отличное чувство юмора.
– Ты достаточно сильна, чтобы постоять за себя.
– Ты замечательная дочь, и я горжусь тобой.
Кэти Берген
Кризис материнства
Самый большой подарок, который вы можете сделать своим детям, – это дать им корни ответственности и крылья независимости.
Дениз Уэйтли
В солнечный майский день я сидела на коричневом диване напротив своего нового психотерапевта. Доктора звали Ким. Она внимательно слушала меня, тридцативосьмилетнюю женщину, которая не знала, что ей делать со своей жизнью. Я проплакала весь час, отведенный на нашу встречу. Я была подавлена и встревожена и все никак не могла понять, как умная, образованная женщина, какой я себя привыкла считать, могла дойти до такого состояния.
– Не знаю, что происходит, – в очередной раз сказала я.
Мой голос звучал глухо от разочарования и усталости. Я сделала паузу, чтобы высморкаться, пополнив гору использованных салфеток, скопившихся у меня на коленях. Интуитивно мои плечи подались вперед, и я съежилась, будто на меня давила тяжесть всех оставшихся без ответа вопросов.
– Мне кажется, у меня кризис среднего возраста, – предположила я.
Я и сама понимала, что дело совсем не в этом, но выразить свои ощущения как-то иначе у меня не получалось. Я погладила диван, ощущая ладонью его грубую рельефную текстуру.
Ким поправила юбку, а затем произнесла, мягко и тихо:
– Джули, вы еще слишком молоды для кризиса среднего возраста. Я думаю, что у вас может быть кризис материнства.
В то время моим сыновьям было девять и одиннадцать лет; старший из них собирался поступать в среднюю школу. На первый взгляд моя тревога казалась неуместной: никто не уезжал в колледж и не переезжал из дома. Но человеческие чувства неуправляемы, они не всегда поддаются логике.
Целый год я приходила к Ким, и все это время мы постоянно возвращались к этому моменту, к этому диагнозу, разбирая его истоки и последствия.
Пока наши дети еще маленькие, их потребности поглощают нас целиком. Подгузники, еда, истерики, безопасность, ласка. Мы не задумываясь жертвуем важным в угоду срочному. В эти дни можно быть занятым и скучать одновременно. Но это прекрасные дни, полные удивления, благоговения и ритма. Те первые годы материнства были лучшим временем в моей жизни.
Но потом дети вырастают и становятся самими собой. И это всегда неожиданно, даже если мы знаем, что наши дети – это книги, которые нужно читать, а не писать. Им суждено быть нашими только на время. Рано или поздно нам придется их отпустить, и это необходимая и здоровая часть процесса. Но теоретическое знание не дает ответа на вопрос, как жить, если все время понемногу прощаешься. Где взять силы, чтобы пережить свою маленькую сердечную боль: момент, когда сын больше не захочет держать нас за руку на публике, момент, когда дочь в раздражении закатит глаза или когда ее предательский подростковый мозг убедит ее в том, что мама – круглая дура.
В день, когда я впервые сидела напротив Ким и смотрела на ярко-зеленые листья дерева за окном, мои сыновья как раз начали меняться, отдаляться от меня крошечными, почти незаметными шажками. И я горевала. Но я отмахнулась от этого чувства, не позволяя себе признать, что время пришло. Я вложила в этих маленьких людей больше десяти лет своей жизни. И что теперь?
Мой кризис среднего возраста случился именно тогда, в момент между детской зависимостью и их же свободой.
Этот этап может быть прекрасен. У нас появляется возможность творить, мечтать, с нетерпением и радостью ждать следующего сезона жизни. Но я не увидела никакой радости в этом промежуточном моменте.
В ноябре прошлого года у меня случился анафилактический шок, и ко всем моим заботам прибавился еще и мучительный страх. «Все это может исчезнуть в любой момент», – думала я. Вместо того чтобы признать, что жизнь и правда коротка, а потери неизбежны, и такова – увы – горькая правда о природе человека, я
