в то, что организация очень любит власть и хочет её приумножить, я не то что верю, я это точно знаю.
Про то, что он сам также хочет власти — я благоразумно промолчал. Как и не стал спрашивать, откуда он знает про мои ценности.
* * *
— Как прошло? — спросила Катя, когда я вернулся домой.
— Плодотворно. Познакомился с разными ребятами.
— Смешно, — фыркнула жена.
В это время она сидела на постели и ела… Ну да, ну да. Торт и ела. На соседней тарелке ещё и фрукты лежали, но торт уменьшался, а фрукты по виду нет.
— Не смотри так на меня, — насупила она брови.
Самое смешное, что тарелка с тортом лежала у неё на животе. Сама же Катя, подложив подушки, восседала аки барыня.
— Почему это? — рассмеялся я. — Когда я ещё налюбуюсь на такую сладкую булочку, как ты?
— Я бы кинула в тебя подушкой, но мне лень.
Сейчас подошёл к концу шестой месяц беременности и начался седьмой. Быть может, будь ребенок один, живот выглядел бы куда аккуратнее, но… В общем, Катя из стройной девушки и правда превратилась в аппетитную булочку, округлившись во всех местах. В красоте она при этом ни капли не потеряла. Просто одна красота сменилась другой.
— Так что было-то? Расскажи-и-и, — протянула она. — Мне же интересно.
— Познакомился с разными аристократами. О многих впервые услышал. Всего было тридцать семь человек, если хочешь деталей. Если считать по фамилиям, то куда меньше. Половина мужчин пришла с женами или родственниками. Ещё Кассиан познакомил с семьей. У него двое детей. Дочь-подросток и сын поменьше.
— Хм… Значит, он не Основатель?
— Почему ты так решила?
С супругой я делился своими мыслями по этому поводу, и она была в курсе моих опасений.
— Странно знакомить врага с семьей. Если только это не подставная семья, но…
— Да, слишком сложно и непонятно, зачем нужно. Про организацию тоже речь заходила. Если в общих чертах — то у меня сложилось впечатление, что её не любят и не прочь избавиться чужими руками. Мне на это несколько раз намекнули. А так ничего важного не произошло. Познакомился, пообщался, присмотрелись друг к другу.
— Это уже немало. Ты знаешь, что на островах нет ни одного посольства? Зато их посольства есть во всех странах.
— Они могут себе это позволить.
Скинув одежду, сходил в душ и вернулся к жене. С тортом она разделалась и точила фрукты.
— Как себя чувствуешь?
— Как бочка с медом.
— Медом?
— Да. В которую залезли три медвежонка. Изжога замучила. А ещё они научились толкаться по очереди. Как будто на барабанах играют.
— Это надо проверить, — решительно направился я к жене и припал ухом к животу.
— Сейчас они спят.
Катя говорила это с такой уверенностью, как будто точно знала, что делают дети.
— Кстати, я тут подумала над твоими исследованиями. Или уже моими, потому что кто-то отлынивает от работы.
— Мм? — протянул я, не отрываясь от живота.
С этой стороны был виден прикроватный столик и то, что там лежат талмуды по генетике.
— Мой вывод — наши исследования неполноценны.
— Это было известно с самого начала. Суть в том, чтобы доработать их в процессе.
— Тогда я тебе сразу скажу, как доработать надо. Во-первых, стоит подключить исследование зверей и их употребление в пищу.
— Хм… — я оторвал голову и посмотрел на жену. — Это можно.
— Аристократы веками охотились на зверей, и это давало результаты. Современная наука говорит о том, что есть и другие методы, тоже рабочие, возможно, даже более рабочие, но… Мне кажется, если исследовать старый, проверенный способ — а увидела я достаточно, чтобы понять, благодаря тебе, исследовать получится на принципиально ином уровне, то, возможно, получится определить, что именно даёт мясо зверей и как именно организм разных бесов усваивает то, что в него попадает.
— А на основе этого можно будет доработать общую методологию, — кивнул я. — Только вот я это уже исследовал, но методы и правда продвинулись вперед, так что можно ещё раз пройтись.
— Я попыталась разработать печати для анализа, но у меня ничего не получилось. Поможешь?
По нашей договоренности, Катя, если хотела попробовать что-то своё, чертила это на бумаге. А как заканчивала, уничтожала наброски, чтобы не в те руки не попали. Память у неё отличная, при желании она легко воспроизводила чертежи. Воплощать их в жизнь было запрещено. Эффект-то любой может быть.
— Сейчас? — спросил я.
— Ну… Лучше завтра. Сейчас лучше меня обними. А то всё внимание детям.
Забрав тарелку с фруктами, приступил к совращению жены.
Глава 19. Роды
Забранное у Тито я изучил. Коллекция внушительная, сомневаюсь, что какой-то частный коллекционер мог бы её собрать. А вот организация с её возможностями — вполне. То, что удалось их ограбить, было мелочью, но грело мне душу.
Пара недель ушла на то, чтобы перевести книги. Это невероятно мало для нормального перевода, поэтому я заказал черновую версию, чтобы в общих чертах понять, о чем речь, и определиться, на чём сосредоточиться в первую очередь. Забегая вперед — книги оказались попытками систематизировать то, что отдельные одаренные успели накопить за свою жизнь. По сути, шлак. Встречались редкие моменты, удивляющие глубиной, такие, как описание энергии мира. Своими словами, с кучей ненужных философских рассуждений, зато с упражнениями, как эту энергию развить внутри себя. Как по мне, есть методы куда интереснее, поэтому лично для себя я ничего полезного не вынес.
Если таковым не считать общего понимания того, как был устроен мир на протяжении веков в разрезе одаренности. Люди не раз и не два пытались подчинить эту силу, но ничего у них не вышло.
Это же подтверждали дневники Тито. Переводить их не было нужды, он писал на английском, без шифра. Я порадовался педантичности мужчины. Все идеи, мысли, эксперименты он скрупулезно записывал. Строил гипотезы, опровергал их и пытался разобраться. Из того, что я прочитал, следовало, что в своих изысканиях продвинулся он не так, чтобы далеко.
Пожалуй, это можно сравнить с каким-нибудь членом племени, который впервые увидел телефон. Пусть дикарь крайне умен, но без определенной технической базы повторить устройство не получится. В этом смысле я мог спать спокойно. Никто не смог разобраться в моих секретах. Даже повторить не смог. Если это не было сфальсифицировано организацией, чтобы успокоить меня. Тогда понятно, почему Основатель, или кто там говорил от его имени, был так спокоен. Даже уничтожь я всё, он ничего не теряет, потому что ничего не имеет.
Оставался открытым вопрос,
