пока они не добрались до Разлома. Если бы ты не упустил Юорию, я бы мог занять место брата и сорвал бы ритуал, но теперь Юория меня узнает. Не думай, что и мудрец этого не понимает.
Вестер лишь сжал зубы, ускоряя шаг.
34. Ингард
— Син практически напрямую запретил мне идти, — обратился Ингард к Роберту. Он был почти уверен, что друг отпустит шутку о том, как лихо старший директор распоряжается своими коллегами, но воин был сегодня на удивление молчалив. — Сказал, что я нужен здесь, присматривать за Келлфером. Хочет, чтобы пока руководил всем я. Он перестраховывается. Келлфер абсолютно лоялен Приюту.
Друг, все так же не говоря ни слова, поднял с земли крупный булыжник — казалось, хрупкое запястье вот-вот треснет от навалившейся тяжести, — и перевернул его свободной стороной вниз, цепляясь за шершавую поверхность пальцами. Он смог удержать его всего девять секунд — и камень полетел вниз, стукнулся о мощеную дорожку и откатился куда-то в пожухлую, скованную льдом желтую траву.
— Как твои руки? — снова нарушил тишину Ингард.
— Я не могу даже камешка удержать, — невесело усмехнулся Роберт. — Прошло мало времени. Пальцы еще очень слабые.
— Роберт, ты в порядке?
Воин повернулся к Ингарду. Глаз он не поднимал, словно не желая встречаться с другом взглядом.
— Велиан ночью покончил с собой, — сказал Роберт тихо. — Сразу, как ему стало лучше, и Теа перенесла его в обычную келью. Как только он смог сделать это. И я с трудом могу думать о чем-то важном, а все эти коронованные особы смотрят мне в рот, как птенцы маме-утке.
Холодная, тяжелая плита будто опустилась на Ингарда. Велиан был добр к каждому, кого встречал на пути, и Ингард всегда удивлялся стойкости молодого шепчущего перед лицом холодного и зачастую выигрывавшего все блага цинизма, так любимого другими наставниками и их послушниками. Велиан не жаловался, а проигрыш по этой причине не считал за проигрыш. И всегда отказывался от помощи.
Роберт, винивший себя в его истязаниях и смерти, сейчас неприкаянно стоял между двух каштанов и сквозь голые ветви смотрел куда-то вдаль, туда, откуда по-зимнему холодный ветер гнал кустистые облака. На лице его сложно было что-то прочитать, но маска веселья, которую друг так любил натягивать даже поверх гримасы боли, исчезла: теперь это было скованным страданием лицом человека, не желающего привлекать внимания к своим переживаниям. Ингард знал, что Роберт никому больше не сказал и не скажет ничего подобного, как знал он и то, что прозвучавшее было признаком настоящего доверия.
— Ты не виноват в его смерти.
— Я знаю, — отозвался Роберт. — Я почти убедил себя в этом. Велиан винил себя за то, что делали его руками — а делали это из-за меня. Решение было верным, я повторил бы его, — остановил он уже открывшего рот Ингарда. — Только решал я, а погиб Велиан.
Ингард положил руку Роберту на спину, поддерживая, но друг качнулся вперед, будто и не желал утешения.
— Наша задача — уничтожить тех, кто изобрел ошейники, так?
Роберт усмехнулся и поднял лицо вверх, к небу, запрокинув голову.
— Син считает, что мы не сможем. Он исследовал ошейники. И пояс, снятый с черной розы Кариона. И, насколько мог — систему, которая не дает нашим пользоваться порталами. Не поверишь, тоже артефакторную. Говорит, это вообще не человеческие разработки.
Это приходило каждому из директоров в голову и раньше, но все они предпочитали облекать свои опасения в безликие фразы, не озвучивая главного, пока ужасающий расклад не станет абсолютно очевиден.
— Демоны в нашем мире бессильны без людей, — с сомнением возразил Ингард.
— Не совсем так, — поправил его Роберт, закрывая глаза, но так и не опуская лица. — Можешь спросить Келлфера, он много знает об этом. На самом деле они практически всесильны. Просто им не слишком интересно встречаться с шепчущими, если эти шепчущие не являются их обедом или теми, кто поставит им обед. Тем более очередная пиявка не заботится о нашем благополучии. Эта тварь или эти твари, вероятнее всего, передали пар-оольцам знания, которые будут отравлять наш мир до тех пор, пока он не сгорит в какой-нибудь магической войне. Но наказать демонов мы не сможем — никто из нас им не ровня. А будь тот же Син ровней, не смог бы последовать за ними, чтобы сразиться.
Ингард и сам не раз думал о безысходности, сквозившей в отнюдь не случайно впервые брошенном Сином слове «иномирный», однако не мог вспомнить Роберта унывающим.
И другие миры населяли не только демоны, и не только демоны могли ходить меж миров.
— Ты же знаешь, куда пропадает Син, — напомнил он другу.
— Знаю. И именно он считает, что наша задача — закрыться от них, а не победить.
— Хочешь сказать, защита сработает не только на пар-оольцев?
— Не только, — кивнул Роберт. — Син вполне уверен. Великий Разлом, надо же. Всегда хотел побывать, но как-то было не до того. Теперь веду знатных, как мама-утка. Они ж думают, что я там каждый камень знаю. Подходят ко мне и спрашивают, не сложно ли будет идти, как одеться, стоит ли брать оружие и артефакты. А у меня язык чешется им сказать, что в Разлом уже почти пять сотен лет никто не суется. Как твои предвидения?
— Противоречивые, — неохотно ответил Ингард. — Все меняется. Не понимаю.
Так бывало тогда, когда основная вероятность событий не определена, и различные пути одинаковы сильны. Роберт это знал, и тут театрально развел руками, как бы говоря «ну вот, видишь, с чем приходится работать».
— Ясно. Держи в курсе.
* * *
Карта мира: https://litnet.com/ru/blogs/post/448352." rel="nofollow" target="_blank
* * *
Ингард следил за неповоротливой разномастной процессией, остановившейся вереницей у портальных столбов и ожидавшей, что Син вернется и снимет усиленную защиту с высокой овальной арки входа на площадку. Лошади, в отличие от людей, недовольно переступали копытами, чувствуя близость магической завесы, и всадники и всадницы прилагали усилия, чтобы животные не рванулись прочь. Из ртов в такт дыханию вырывались облачка пара, мешавшегося с необычайно густым туманом, скрывшим весь холм и поглотившим территорию Приюта Тайного знания, так, что даже если бы послушники не спали, вряд ли смогли бы что-то разглядеть. Сейчас в этой полной дымного
