Во всяком случае, я могу сказать, что любое знание, даже если оно ужасно, лучше, чем незнание. Тогда проясняется многое в собственной истории или личности. Уже благодаря одному только наличию информации становится легче. Обнаруживаются какие-то параллели в биографии, физическое сходство, сходство в способностях, в угрозах, характере. Кроме того, всегда кто-нибудь находился; даже если мать, например, от контакта отказывалась, возникал хороший контакт со сводными братьями/сестрами, тетей или отцом.
Многие отваживаются заняться поиском только после смерти приемных родителей, или ведут его тайно, или если контакт с ними прерван. Приемная семья редко оказывает им в этом поддержку.
Если мать пытается найти своего ребенка (юридически она на это права не имеет), она вынуждена обращаться за помощью в административные органы. То же самое относится к братьям и сестрам.
Во всяком случае, я точно знаю, что на поиски отправляются все больше людей. И в соответствии с постановлением Федерального конституционного суда, которое гласит: «Знание своего происхождения является одним из основных прав», я полагаю, что это является еще и основной потребностью.
Тайное или открытое усыновление?
Между тем я пришла к тому, чтобы вообще поставить под вопрос тайное усыновление. Собственная история не может и не должна «вычеркиваться», законы не могут аннулировать связь. Это имеет скверные последствия — и с системной, и с любой другой точки зрения. Большинство женщин, отдавших детей на усыновление, говорят, что не сделали бы этого снова. Многие из них были оставлены на произвол судьбы, брошены другом, родителями, зачастую они были в той или иной степени вынуждены так поступить. Будь у них больше поддержки, в большинстве случаев они бы оставили ребенка. Они тоже страдают от остающейся травмы. Системные последствия затрагивают семьи всех участников происшедшего.
Все приемные дети, которых я знаю, желали бы большей открытости. Если бы все участвующие в усыновлении действовали «на благо ребенка», как это прекрасно записано в наших законах, страх был бы уже не нужен. Дети в высокой степени способны к любви и интеграции, они многое в состоянии понять. Пока не будут найдены другие, в том числе и законодательные решения, помимо большей поддержки для попавших в беду женщин или семей здесь хороши такие решения, как открытое усыновление, опекунские семьи и т. д.
Работа с расстановками при усыновлении
В своей практике я до сих пор работала в основном с расстановками в индивидуальном сеттинге. Вместо многих других я приведу один короткий пример.
Ко мне пришла одна приемная мама, у которой были серьезные проблемы с тем, какую жизнь выбрал ее уже взрослый приемный сын. Последние два года он в основном бродяжничал или жил то в одном, то в другом социальном учреждении Он не работал, попрошайничал, и она не была уверена, нет ли здесь еще и наркотиков
На индивидуальной сессии в расстановке с камнями стало очевидно, что его сильно тянет как к родной матери, которая выросла в приютах и в юности была наркоманкой, так и к отцу, который, скорее всего, был бродягой и алкоголиком. Расстановка показала, что безопасное для него место рядом с приемной матерью, но он следовал за отцом
В последующих беседах приемной матери стало ясно, что рядом с ней для него всегда есть место, но в настоящий момент она не в состоянии его удержать, и не исключено, что ей даже придется с любовью отпустить его к отцу.
В июне 1997 года Берт Хеллингер проводил в Берлине семинар, где взрослые приемные дети делали расстановки своих семей. На этом семинаре можно было увидеть, насколько быстро семейные расстановки выявляют переплетения, как широк диапазон динамик в этих семьях и какими разными могут быть решения. Существует видеозапись этого семинара. [В издательстве «Carl-Auer-Systeme» вышла семичасовая видеозапись «Держите меня, чтобы я остался жить» В январе 1998 года в том же издательстве вышла одноименная книга с записью этого семинара]
Следующая статья посвящена расстановке приемной семьи, которую (на другом семинаре) проводил сам Берт Хеллингер. Она наглядно демонстрирует многие решающие шаги и элементы.
Приемный ребенок делает расстановку своей семьи
Берт Хеллингер
Искать и найти
Берт Хелингер (Фридерике): Что у тебя?
Фридерика: Я думаю, все мои проблемы с отношениями и те болезни, которые у меня были, связаны с тем, что я нахожусь в постоянном поиске родины. Меня удочерили и в 14 дней забрали из больницы. На самом деле я все еще ищу этого праконтакта.
Б. X.: Что у тебя за болезни?
Фридерика: Физически они проявлялись в очень частых болезнях горла в детстве. В настоящий момент это соматизируется очень по-разному. Это не какая-то одна болезнь, я бы обозначила свое состояние как «потерять себя».
Б. X.: И что я должен с тобой сейчас сделать?
Фридерика: Я прочитала книгу «Кризисы любви», закрыла ее и подумала: вот то, что мне нужно сделать. И теперь сижу здесь и очень надеюсь, что смогу кое-что прояснить или получить новую точку зрения.
Б. X.: Ты замужем?
Фридерика: Да, но живу отдельно.
Б. X.: Дети есть?
Фридерика: Да, сын. Тринадцать лет.
Б. X: С кем он живет?
Фридерика: То тут, то там, когда как.
Б. X: Что ты знаешь о своих родителях?
Фридерика: Совсем ничего. Я знаю их имена. Наверное, можно было бы найти адрес, но я не хотела.
Б. X: Что тебе рассказывали про удочерение? Кто отдал ребенка?
Фридерика: Насколько я знаю от приемных родителей, это произошло из-за тяжелого материального положения. Ребенка хотела отдать мать.
Б. X: А отец?
Фридерика: Этого я не знаю. То есть так мне сказали.
Б. X.: Теперь я расставлю эту систему, а именно твоего отца, твою мать, тебя и приемных родителей. Ты знаешь, как это происходит?
Фридерика: Приблизительно, я сейчас немного растеряна.
Б. X.: Сейчас ты выберешь кого-нибудь, кого захочешь, на роль отца, матери, себя самой и своих приемных родителей. У приемных родителей есть дети?
Фридерика: Нет. Они не могли иметь детей.
Б. X. (Фридерике, после того как она выбрала заместителей): Теперь ты берешь заместителей за плечи и расставляешь их по отношению друг к другу. Делай это очень собранно. Пока ты это делаешь, образ развивается.
(Заместителям): Вы тоже оставайтесь собранными и просто воспринимайте то, что в вас происходит, пока она вас расставляет.
Образ 1
О = отец, М = мать, ПР = приемный ребенок (Фридерика)
ПО = приемный отец, ПМ = приемная мать
Б. X. (заместителям, после того как их расставили): Теперь я спрошу вас, как вы себя чувствуете, и вы точно скажете, как вы это внутренне воспринимаете.
Как чувствует себя мать?
Мать: Я чувствую себя так, будто отец задает направление назад. То есть прочь. И мне нужно бы пойти следом. Сначала я думала, дочь подойдет ближе. А она остановилась.
Б. X: Отец?
Отец: Мне очень фустно. У меня офомная тяжесть в желудке. На этом месте я чувствую себя совершенно потерянным, мне очень грустно.
Б. X. (заместительнице Фридерики): Как чувствует себя ребенок?
Приемный ребенок: Теперь мне лучше, с тех пор как сюда пришли приемные родители. Но я пока еще в замешательстве.
Б. X.: Как чувствует себя приемная мать?
Приемная мать: Пока я не пришла на это место, у меня сильно билось сердце; я чувствую, что стою тут и могу воспринимать приемного ребенка. Еще я чувствую дистанцию между ней и мной. Меня беспокоит, что приемный отец тоже тут, хотя я его сейчас не воспринимаю. В данный момент я его не вижу.
Б. X.: То есть, твоего мужа.
Приемная мать: Да.
Б. X.: Как чувствует себя приемный отец?
Приемный отец: Мне здесь как-то одиноко и еще немного фустно. У меня как-то мало контакта с семьей, да еще в углу, что-то вроде безопасности для меня одного.
Хеллингер ставит приемную мать рядом с мужем.
Образ 2
Б. X.: Как теперь?
Приемная мать: Так лучше.
Приемный отец: Неприятное чувство одиночества и изолированности исчезло. Теперь лучше. Я чувствую что-то вроде помощи, поддержки.
Б. X. (заместительнице Фридерики): Что изменилось у тебя?
Приемный ребенок: Стало труднее, потому что до этого было так много пустоты справа и слева, а теперь часть этой пустоты снова тут, справа передо мной. То есть до того, как пришли приемные родители, все было пусто, и теперь опять многое пусто.
Хеллингер ставит ее так, чтобы она могла всех видеть.
Образ 3
Б. X: Что теперь?
Приемный ребенок: Так лучше. По направлению к родителям я не чувствовала вообще ничего. Теперь я вижу больше.
Б. X: Что изменилось у матери?
Мать: Чем дольше я стояла, тем больше замечала, что мне хочется повернуться к ребенку, я хочу ее видеть. Теперь она ближе для глаз, но дальше от меня. Я бы хотела туда поближе и повернуться.
