Когда при Дине выносили сор из избы — а тем более публично, пусть даже в узком кругу, — она предпочитала выйти и не слушать: ей было стыдно и за говорящих, и за слушающих.
* * *
— Так зачем же ты?.. — Дина не знала, что сказать на такие откровения.
— А затем! — не дала ей договорить Вера. — Затем, что замуж хотелось, чтоб как у всех… Чтоб муж был, чтоб не в общаге жить… — Она понемногу успокаивалась, словно выпустила пары. — Он тоже, может, ухаживал красиво, цветы, ресторан… Когда сказала, что беременная, говорит, я жениться не собирался. Ну, я припугнула… Расписались. Привел в двухкомнатную хрущевку, а там мать с отцом и брат. Все на заводе работают… пьют, дерутся между собой… Первая родилась, болела, плакала ночи напролет… папаша гнать нас стал из дома. Мамаша похлопотала, дали трехкомнатную… разменяли сразу, нас в однокомнатную поселили, на окраине. Потом второй родился… Нервный, сволочь!.. Орал еще похлеще первой, день и ночь, день и ночь!.. Да и с чего бы ему спокойным быть, если мамаша только и ждет каждый вечер: придет его папаша или не придет? Трезвый или пьяный?..
— А ты в ЗАГС его тащила, не знала, с кем связалась? Зачем второго-то рожала? Почему не ушла?.. Если бил…
— А куда уходить? На улицу? Или в деревню родную уезжать? Думала, второго рожу, может, остепенится, козел… А нет, так хоть квартиру дадут двухкомнатную, разменяю — уйду… Ага! Дали! Догнали и еще дали! Перестройка эта говняная все…, поломала! Где у тебя туалет?
Дина показала, включила свет. Вера опять прореагировала на увиденное в своем стиле:
— Ни… себе!.. Да тут жить можно!.. Чисто, тепло…
Дина промолчала.
— Ладно, Турбина, — сказала Вера, вернувшись и усевшись за стол, — не бери в голову! Переживу! А вы-то чего детей не рожаете? Три комнаты, места полно…
— Комнат четыре. Только к рождению детей это не имеет никакого отношения.
— Четыре! — Вера присвистнула и опять отпустила подобающее словечко. — А ты бы родила еще одного-другого, может, развелся бы с той да женился на тебе.
— Вера, о чем ты? Я не понимаю, как можно рожать детей из меркантильных соображений… По причине наличия жилплощади. Или ее отсутствия… Или для штампа в паспорте. Это ведь не щенки!.. Даже щенкам любовь нужна, забота… Волчица не заводит потомство, пока норы не будет достойной… А ты в однокомнатной квартире, с пьющим отцом!.. Неужели тебе детей своих не жалко? Я тебя просто не понимаю. На что ты их обрекаешь?
— Ничего, переживут… — Вера подбирала крошки с тарелки, она уплела почти полторта. — Мне тоже в детстве досталось. И ничего… Живая, как видишь…
— Ты такие страшные вещи говоришь… Ты что, хочешь отыграться на собственных детях за свое тяжелое детство?! Такого даже врагу не пожелаешь…
— Ой, харэ меня жизни учить, Турбина! — Вера говорила лениво, без эмоций. — Из любовниц сначала выберись в законные жены, а потом мораль читай! А может, — перебила она сама себя, — может, так интересней, когда любовница?.. А мы вот с Валькой сразу в ЗАГС своих потащили… Они друзьями были, мы так вчетвером и женихались… свадьбу вместе справили, родили сразу… Забеременели еще до свадьбы. А потом… пошло-поехало… Они оба погулять любили, друг друга выгораживали… Козлы! Валька думала разводиться, я отговаривала. Говорю: рожай второго, как я, глядишь, остепенится.
— И что, остепенился?
— Хрен тебе!.. Остепенился. Ее из роддома забрал и неделю где-то пил… А у нее мастит…! Я со своей к ней… пожрать, попить у свекров из холодильника таскала… Мы жили тогда рядом, через дом.
— Я не понимаю, зачем за таких цепляться, а тем более детей рожать?
— Да, тебе не понять. У тебя все как по маслу. — Вера снова начала злиться. — Ё…! Она любовница, а он ей верный!.. И не пьет?.. И что, не бил ни разу?
В этот момент в кухню вошел Гоша.
— Здравствуйте, — сказал он гостье и подошел к Дине. — Мам…
Дина обняла его:
— Познакомься, Гоша, это тетя Вера, мы учились вместе.
Вера смотрела на Гошу со смешанными чувствами: с удивлением, восхищением, завистью…
— Здравствуйте, — повторил Гоша. — Очень приятно. Мам, я уроки сделал, можно порисовать?
— Лучше бы погулять пошел.
Гоша скуксился.
— Ну ладно, иди порисуй, только кисти не забывай вытирать. Скоро папа придет, поужинаем пораньше. Мы сегодня в театр уходим. Чаю не хочешь с тортиком?
— Не, спасибо, — ответил Гоша и ушел довольный.
— А моих домой…, не загонишь… — сказала Вера. — Конечно, что они там не видели? Папашу пьяного и мамашу в слезах?
— А третьего для чего ты решила родить? — Дина не знала, зачем задает этот вопрос.
— Вальке назло! — сказала Вера.
Такого ответа Дина не ожидала. Она уже изрядно устала от этого сюра. Она с трудом верила в реальность происходящего, и Верины откровения казались ей порой диким розыгрышем.
— Валька-то со вторым ушла от своего. Дали ей какую-то вонючую общагу. Алиментов с мужика никто выколотить не может. Так она на работе на полторы ставки да еще общагу моет. Меня все подбивала тоже бросить этого козла. А я сказала:… вам! Рожу третьего, и хата моя! Слышь, — без перехода спросила Вера, — а ты чё тут, без прописки, что ли? Если не жена?..
— С пропиской.
— Как это?..
— Как субквартирант.
— Ну, б…, умно! Хотя это ж как… это ж без права на метры? А сын хоть прописан? А на чьей он фамилии?
— Боже мой, Вера… У нас совсем другая история. — Ей хотелось, чтобы поскорей ушла Вера и унесла с собой этот чуждый мир с его нелепыми принципами и уродливыми правилами, с наглым напором и желанием подмять под свое грязное брюхо все, что попадалось на пути другого, непохожего. — Мы метры не делим. Мы вообще ничего не делим. Мы складываем. Понимаешь?
— Ну-ну… куда уж нам, убогим, понять вашу высшую математику!
— Ладно, Вера, прости. Я устала обороняться. И не понимаю, почему это делаю… Сколько твоему младшему?
— Тебе-то что?
Дина повторила спокойно:
— Вера, сколько твоему младшему?
— Ну, восемь. А что?
— У меня много хорошей одежды есть для мальчика. Гоша растет быстро, не успевает снашивать… А мне отдать некому. У друзей девочка, а младший еще совсем маленький. Возьми своему…
— А! — Вера криво усмехнулась. — Роскошные обноски незаконнорожденного ублюдка… Давай… Мы люди не гордые…
Дина не поняла в первый момент сказанного Верой. Когда до нее дошел смысл ее слов, она произнесла спокойно:
— Я могла бы прогнать тебя… И должна была бы. Но жалко мне тебя. А детей твоих еще больше. Идем, возьмешь и сразу уйдешь. Я больше не хочу тебя видеть и слышать.
