- Ребятам из Конторы удалось извлечь это имя с твоих жестких дисков. Но не более того.
- Мне удалось найти упоминание о Кайне на одном из почтовых серверов, которые часто используются террористами. Ты что-нибудь знаешь про исламский терроризм?
- Читал об этом в "Нью-Йорк таймс"
- Тогда начнем с самого простого. Устрою тебе ускоренный курс. Трепет средств массовой информации перед Усамой, эдаким киношным злодеем, не имеет никакого смысла. Аль-Каида, как некая суперорганизация мирового зла, не существует. Нет головы, которую нужно отрезать. У джихада нет вождя. Джихадом командует Аллах. Но существуют тысячи мелких ячеек самого разного уровня, они иногда взаимодействуют друг с другом, а иногда не имеют ничего общего.
- Но с этим невозможно бороться.
- Бороться с этим - всё равно что лечить болезнь. Здесь не помогут такие меры, как, скажем, вторжение в Ирак или в Ливан, как на прошлой неделе, или в Иран года через три. Мы можем лишь создавать белые кровяные тельца и убивать микробов одного за другим.
- И это - твоя работа.
- Главная проблема - в невозможности внедрить своих людей в ячейки исламских террористов. Их невозможно подкупить, поскольку они искренне одержимы своей верой, точнее извращенными о ней понятиями. Я надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.
Альберт смущенно пожал плечами.
- У них совершенно другой язык, непохожий на наш, - продолжал Орвилл. - Нам, англосаксам, крайне трудно его учить. Кроме имени, у них может быть с дюжину самых разных кличек... у них совершенно другой календарь... все данные приходится проверять и переводить в нашу систему координат. Вот этим я и занимаюсь. Засекаю, где какой фанатик щелкнет мышкой, и как другой фанатик за три тысячи километров ему ответит.
- Интернет, значит?
- На экране я выглядел намного лучше, - вздохнул Орвилл, растерянно поглаживая свой сломанный нос, оранжевый от бетадина. Альберт приклеил к нему картонную полоску, призванную выпрямить нос, но не было сомнений, что если Орвилл в ближайшее время не обратится в больницу, то перелом срастется неправильно, и через месяц нос опять придется ломать. - Пока террористы еще не успели до меня добраться.
Альберт ненадолго задумался.
- А ведь это означает, что Хакан представляет непосредственную угрозу для Кайна.
- Я не всё хорошо помню, но точно знаю, что этот тип выглядит серьезным. По правде говоря, я просто нашел горсть информации и не имел времени с ней разобраться.
- В таком случае...
- Это как подарки в супермаркетах, ну ты понимаешь. Тебе дают какую-то малость в надежде, что ты накупишь гораздо больше. Не смотри на меня так. Нужно спасать его жизнь.
- Мы должны восстановить эти данные, - заявил Альберт, сосредоточенно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. - Во-первых, потому что люди, которые на тебя напали, слишком уж хотели выяснить, что именно тебе известно. А во-вторых, если Хакан затаился среди членов экспедиции...
- Это невозможно. Вся моя документация исчезла или сгорела.
- Не вся. Есть еще одна копия.
Орвилл немного помедлил с ответом, пытаясь понять, что же имеет в виду Альберт.
- Нет, это просто невозможно, - ответил он наконец. - Туда невозможно проникнуть.
- На свете нет ничего невозможного, кроме одного: оставаться без ужина, - заявил Альберт, вставая и беря в руку ключи от машины. Посиди пока здесь и постарайся успокоиться, я вернусь через полчаса.
Священник собрался уже подойти к двери, когда Орвилл его окликнул. Лишь при одной мысли о том, чтобы проникнуть в непроницаемую клетку в башне Кайн, он начинал отчетливо ощущать беспокойство. И был только единственный способ его преодолеть.
- Альберт...
- Да?
- Я тут подумал о шоколадных батончиках.
ХАКАН
Имам был прав.
Он предупреждал, что джихад целиком завладеет его душой и сердцем. Он предупреждал его относительно тех, кого называют радикалами, как и тех, кого называют мягкими мусульманами.
- Тебя не должно пугать, что говорят о наших делах другие мусульмане. Аллах просто не подготовил их к такой задаче, не укрепил их душу и сердце в поглотившем нас огне. Пусть себе считают, что ислам - это мирная религия. Это нам только поможет, ослабит оборону врага, создаст бреши, через которые мы сможем войти. Трещины.
Он и сам это чувствовал. Чувствовал, как мысленно выкрикивает то, что бормочут чужие губы.
Он почувствовал это в первый же раз, когда его призвали служить под знамена джихада. Его, особенного человека, на особых условиях. Заслужить уважение братьев по вере оказалось непросто, ведь он никогда не бывал в лагерях Афганистана или Ливана. Он не следовал по привычному пути, однако слово Аллаха вплелось ему прямо в спинной мозг, в самую его сущность, как лиана обвивает еще молодое деревце.
Это произошло в пригороде, на складе. Одни братья задержали другого, который позволил, чтобы соблазны внешнего мира восторжествовали над заветами Аллаха.
Имам сказал ему, что он должен быть твердым. Должен доказать, что достоин. Что на него с надеждой смотрят тысячи глаз.
По дороге на склад он купил шприц и слегка согнул его кончик о дверцу машины. Он знал, что придется войти и разговаривать с предателем. Который хотел обладать всеми жизненными соблазнами, что они были призваны искоренить. Убедить его, что он ошибся.
Совершенно голый, привязанный к стулу за руки и за ноги, тот явно будет готов слушать внимательно.
Вместо этого он вошел на склад, направился прямо к предателю и воткнул купленный по дороге шприц ему в глаз. Не обращая внимания на крики, он с силой потянул и выдернул еще дергающийся глаз, стряхнул его и воткнул шприц в другой.
Через пять минут предатель молил о смерти, а Хакан улыбался. Ему удалось донести послание. Снаружи ждет лишь боль и желание умереть.
Хакан. Шприц.
В тот день он и заслужил свое прозвище.
РАСКОПКИ. Суббота, 15 июля 2006 года. 12.34
Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
- Один "Белый русский", пожалуйста.
- Вы меня удивляете, мисс Отеро, - сказал Раймонд Кайн, улыбаясь. - Я был уверен, что вы попросите "Манхэттен", такой обезличенный и супермодный. Позвольте мне самому приготовить для вас коктейль. Благодарю вас, Джекоб.
- Вы уверены, сэр? - спросил Расселл, которому, похоже, не доставила удовольствия мысль, что Андреа останется наедине ос стариком.
- Не волнуйтесь, Джекоб, - ответил тот. - Я вовсе не собираюсь набрасываться на мисс Отеро. Если, конечно, она сама меня об этом не попросит.
