— Ырка! Ты?! Привет!
— Привет. Ну, рассказывай.
— О чем?
— Как ты дошел до жизни такой. Подумать только, был своим в стельку, а теперь — банкир. Без доклада секретарши не соединят.
— Поязви, поязви. У нас вчера по твоей милости полдня никто работать не мог, все гадали: кто же такая эта таинственная Ырка.
— Заняться вам больше нечем.
— А по поводу того, как я стал банкиром, история такая. В то время, когда все торговали всем, банки и финансовые пирамиды появлялись и исчезали, как миражи, один мой знакомый устроил меня в малоизвестный банк. Я уже и сам не вспомню, как называлась моя должность. Что-то вроде помощника системного администратора. Однажды я от нечего делать подкорректировал одну бухгалтерскую программку. Начальство одобрило. Потихоньку я стал в финансовые дела вникать. После очередного рацпредложения я стал уже не мальчиком на побегушках, а полноправным членом коллектива. После кризиса банк чуть не закрылся. Мы с человеком, который меня туда устроил, подняли документы, придумали пару ходов, и дела пошли лучше, чем были до того. Сначала я стал управляющим, теперь — сама знаешь.
— И как же ты дорос до такой должности?
— Мой шеф совершил одну грубую ошибку. Вроде неглупый человек. Он ввязался в предвыборную кампанию. Не как кандидат, конечно. Даром ему это не прошло. И, как ни странно, на собрании акционеров выдвинули и поддержали меня.
— Тебе всегда везло.
— Грех жаловаться. А ты как? Все пишешь?
— Пишу.
— Читал твои тексты в сводках Агентства. Ты сейчас там?
— Уже нет. Я теперь руковожу светской хроникой в «Столичной жизни».
— Ничего себе! Как же тебя угораздило?
— Так получилось. Это длинная история. Я тебе потом как-нибудь расскажу.
— Хорошо. Ну а теперь рассказывай, зачем ты меня выдернула? Я же понимаю, что это не просто встреча двух старых друзей.
— В общем-то ты прав. У меня к тебе дело.
— У тебя иначе не бывает. Я слушаю.
— Ты Андрея Морозова знаешь?
— Конечно, классный актер.
— Он хочет снимать фильм. Я читала сценарий. Как человек пишущий, могу сказать, что история очень хорошая. Кастинг еще не объявлен, но это хоть завтра. Тебя я хочу попросить о финансовой поддержке этого проекта. Вот экземпляр сценария. Почитай, подумай…
— А почему ты этим занимаешься?
— А почему бы этим не заняться мне?
— Как всегда, хочешь попробовать себя в новой области? На месте не сидится? Узнаю.
— Ты берешься за этот проект?
— Да, я согласен на девяносто девять процентов.
— А оставшийся процент?
— Завтра. После того как прочитаю сценарий. Но я изначально верю в эту историю. Я верю тебе. Насколько я помню, тебя чутье редко подводило. Вспомни хотя бы наши тусовочные будни. Через пару минут после твоего ухода обязательно появлялись менты и забирали тех, кто уже дошел до кондиции. Потом, между прочим, многие это подметили и после твоего ухода разбегались по переулкам. Ведь там особо не шерстили. Так что, надеюсь, все будет о’кей.
— Спасибо. Встретимся дня через два-три, обговорим детали.
— Хорошо.
Потом, как бы невзначай, Ганс поинтересовался у меня о рентабельности издательского дела, о том, насколько это окупаемо, выгодно и престижно.
— Что, хочешь свою газетку организовать или что-то из уже имеющихся прикупить?
— Сначала я хочу понять, что это такое вообще.
— Здесь, наверное, как и везде, все про всех знают, но сор из избы не выносят. Тебе, так и быть, по дружбе расскажу несколько забавных историй. А там уже сам делай выводы, надо тебе это или не очень. Могу сказать лишь одно: не заскучаешь.
Итак, история первая. Когда-то молодой и амбициозный уроженец Северной Осетии, выпускник журфака, получив диплом, вернулся в родной город. Там он основал свою «полужелтую» газету, которая стала расходиться на ура. Дела пошли в гору. Он стал организовывать филиалы в других городах и постепенно добрался до Москвы. Так в конце девяностых появился «Вестник Москвы». Из номера в номер публиковались объявления о том, что на постоянную работу требуются журналисты, что само по себе уникально. Обычно штат набирается из своих и по «сарафанному радио». Но так или иначе народ приходил. Деньги были не так чтобы запредельные. Как везде. Какое-то время все шло очень даже неплохо, поскольку на должности главного редактора — своего рода буфер — была одна «непробиваемая» женщина. Она очень долго терпела весь бардак и на многое смотрела сквозь пальцы. В принципе с ней можно было работать, можно было о многом договориться. Главное было — не разозлить ее по-настоящему. Но потом наш джигит решил взять бразды правления в свои руки. И — началось. Москвичи сразу же разбежались, поскольку еще существовали и существуют места, где те же деньги можно получить без моральных и физических потерь. Пять материалов в неделю — такое выдержит не каждый. Плюс ко всему на все попытки как-то возразить шеф отвечал, что они делают общее дело и плакаться о каких-то мелочах негоже. В общем, вперед к победе коммунизма. В прямом смысле. Эксклюзив по двойному тарифу не оплачивался, авралы тоже. Он, правда, забывал, что люди приходили на работу к десяти, а уходили иногда после полуночи. Все это очень напоминало рабовладельческий строй, поскольку к журналистам он относился как Карабас к своему кукольному театру, а это устраивало далеко не всех.
Тогда был избран простой, но верный путь — набрать волонтеров из родного города и прочих отдаленных от столицы населенных пунктов. Люди оказались почти в положении рабов, потому что за то, что им дали возможность работать в Москве, они уже должны быть благодарны до конца дней, а за то, что им снимают жилье, — работать на газету до пенсии. Правда, в одной квартире народу было — не протолкнуться. Но это уже второй вопрос. Со временем и приезжие, покрутившись в столице, разобравшись, что к чему, оставляли благодетеля, И он набирал народ снова. Теперь уже, наверное, не найти в Москве человека, который бы не работал в «Вестнике Москвы». Только в приличном обществе название этой газеты всуе не произносится.
История вторая. Мне всегда была не совсем понятна политика издательского дома «Браунхаус» — три строчки текста и побольше картинок. Объяснение было одно — не утомлять и без того перегруженных информацией офис-леди, на которых, по-видимому, и были рассчитаны издания. Все оказалось еще проще. Генеральный директор издательского дома живет в Австрии и по-русски не читает вообще. Для него главное — хорошая картинка. И если случается провал в этой сфере, то он звонит в российский офис и устраивает разгон. И ему не объяснишь, что материал — эксклюзивный, что фотограф рисковал всем, чем мог. Причем редакторы сидят в редакции с десяти до шести, а в день сдачи номера — страшно сказать… В общем, допоздна. Внештатникам платят очень средние по Москве гонорары, но требуют исключительно эксклюзив. Понятно, что и в этом случае среди сотрудников преобладают иногородние.
