Как я и думал, Гребня в прошлом участвовал в войне. С его краткой и очень сухой истории в стиле «всё под делу» я лишь выяснил, что он был вольным наёмником. Таких, как он, нанимали в тех или иных горячих точках для того, чтобы поддержать тех или иных людей. Многие ненавидели наёмников в такой же степени, в какой и нуждались, от чего бывало нередко такое, что сегодня они поддерживали одну сторону, а завтра уже другую.
Африка, Азия, Южная Америка, Европа. Он разве что в Австралии не воевал и Северной Америке, где вообще практически всегда спокойно. Но я уверен, будь там что-то, и сто процентов он имел бы в своём послужном списке и их.
Гребня выступал у Бурого тем, кто всех всему учил: как стрелять, как действовать в команде, что предпринимать в той или иной ситуации, что можно делать и чего нельзя. Такая вот подготовка для новобранцев. Профессиональных военных не заменит, но повысит уровень квалификации. И пусть стрелять я умел кое-как, Гребня учил стрелять как положено. Тому, чему обычный бандит не научит, не в обиду моему прошлому учителю.
Потому в свободное время я ходил в тир. В Сильверсайде запрещено огнестрельное оружие, что весьма забавно, учитывая обстановку, когда в городе едва ли не у всех бандитов есть ствол и тир, где можно практиковаться. Сам тир был на пятьдесят метров, как мне сказали, что было максимально эффективной дистанцией для пистолета и практически золотой нормой при большинстве перестрелок в городе.
Стрелял, много стрелял, так как оплачивал всё Бурый. Добивался достаточной меткости из стрельбы одной рукой, двумя руками и из автоматов. Даже во времена Ханкска я стрелял не столько. Нет, более того, я там вообще куда реже стрелял, так как тиры мне, как не сильно посвящённому, были недоступны, а в лес особо не наездишься. А здесь сколько угодно до посинения, пока не будешь нормально попадать, по мнению Гребни.
Как я понимал, он был давним знакомым самого Бурого, ещё времён его молодости, когда тот был ребёнком.
Интересно было бы выяснить историю всех людей, что их связывает с Бурым. Историю брата и сестры, Гребня и Панка я теперь знал. А что насчёт остальных? Особенно Фиесты, насчёт которой я уже подумывал избавиться и решал, какой вариант подойдёт больше.
Подумывал избавиться…
Забавно, как можно быстро упасть в моральном плане, да? Прошло чуть больше месяца после вступления в наркокартель, а я уже подумываю на полном серьёзе, как избавиться от человека.
Это действительно как любой другой наркотик или вредная привычка, по типу курения — сначала вызывает неприязнь или экстаз, но что бы там ни было, потом ты хочешь больше. Тебе уже не кажется противным то, от чего тебя выворачивало раньше, не кажется страшным то, что вызывало отторжение до этого. Не пугают вещи, которые вызывали страх до дрожи в пальцах. Всего полгода назад меня трясло от первого убийства, и мысли едва ли не сводили с ума, а сейчас: убийство, ну да, это плохо, а что?
Моральное разложение на то и разложение, что происходит медленно и неотвратимо, в зависимости от среды. И как ты ни пытайся кичиться своей высоконравственной душой, обманывая самого себя, что не опустишься до этого, рано или поздно ты станешь таким же. И проблема будет не в твоей слабохарактерности, ты просто приспособишься. Таков человек, такова его природа.
Я приспособился, потому что человек, потому что в такой среде я просто приспособился к условиям, чтоб выжить. Наталиэль сказала, что я рискую остаться без какой-либо жизни, совсем один, без цели существования, забытый и уничтоженный морально, но она зря волновалась — я жив, и у меня теперь есть своя жизнь. Та, от которой я так громко отказывался и в которую теперь едва ли не идеально влился.
Меня даже отличить было теперь сложно от тех, кого я презирал. Ходил примерно в той же одежде, что и они, работал, как они, и даже вёл себя схоже. Мне пришлось заниматься спортом, чтоб поднять свою физическую форму. Пусть это и звучит так, словно я ленивый до ужаса, но по-настоящему ничего не имел против этого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но я не тратил это время зря. Даже в таком деле есть чему поучиться и где расширить свой кругозор.
Не всегда я стоял на стрёме на улице или караулил в машине. Нередко я ходил вместе с Бурым на встречи, сопровождая его, и наблюдал, как ведутся такие дела.
И что я видел?
Наркобизнес не сильно отличался от любого другого бизнеса, который ведут люди, по крайней мере, я сравнивал с тем, что мне было известно о нём на тот момент. Приходишь, договариваешься о новых поставках, сколько дилер сможет реализовать, сколько он уже реализовал и сколько товара осталось. Проверяешь некоторые точки, сверяя количество проданного с полученной выручкой, чтоб нигде ничего не пропало. Договариваешься о зарплатах кладменам и торговцам на улицах, где ставить, через сколько, какие цены, нужно ли их охранять в наше время и так далее.
Кого надо, он умасливал, обещал золотые горы, на кого-то давил, а кому-то угрожал. Чуть позже я даже знал, от кого он избавится, а кого оставит. Позже он ездил в порт к заместителю Чеки, где договаривался о поставках, заказывал, что куда надо отогнать и в каких количествах.
К тому же, он и сам принимал участие в свободное время в управлении наркотрафиком в порту. Ему никто не платил за это, но он принимал, рассчитывался с перевозчиками, проверял, рассылал своим, договаривался с другими покупателями из других городов и наркобароном из Верхнего города, организовывал туда поставки, где так же нанимал, оплачивал перевозку, а после следил, чтоб те заплатили как положено.
Но тут было ясно, почему он работает в свободное время за бесплатно. Бурый и до этого не сильно скрывал, куда он метит.
Более того, он решил припахать и меня. Мы сидели с ним в порту до ночи, разбираясь с поставками. Сейчас не хватало людей из-за войны, а ОНК — отдел наркоконтроля, устроил сезон охоты на нас, из-за чего одна третья груза банально не доходила.
— Ну а хули тебе здесь сидеть? Давай помогай, — кивнул он на стопку бумаг. — К тому же, как знать, мне нужны не только кто стволом размахивает, но и умные люди. Кто стрелять, всегда найдутся. К тому же, надбавка лишней не будет, верно?
Это был тонкий намёк на то, что я могу подняться ещё выше, если покажу себя. Бурый, что ни говори, знал толк в мотивации.
Я не сильно смыслил в бумажной волоките до этого, но, как и везде, здесь главное — уловить суть и принцип работы. Естественно, что сначала сидишь и думаешь, а что делать, однако когда мало-мальски тебе показывают принцип, ты сразу схватываешь. Тут было всё как по шаблону, а если что непонятно, можно было позвать Бурого, который объяснит.
Через несколько дней я уже мог спокойно сам в этом разбираться. Естественно, меня не посвящали в тайны картеля или какие-то моменты, которые могут навредить, попав не в те руки, как финансы, например. Бумажки были скорее бюрократическими заморочками по отгрузке, расписанию работ и так далее. Однако даже по таким мелочам я всё больше понимал принцип работы картеля и то, как он держится на плаву.
Глава 79
Я работал.
Я стрелял в тире.
Я охранял лейтенанта картеля.
Я разбирался с бумажками.
Я окончательно стал своим в этом деле.
Это лишь значило то, что я уже точно не уйду отсюда так просто. Но как и в любом деле, чем больше ты с этим связан, тем больше тебя это затягивает. Ты повторяешь себе: «я уйду, но пока ещё не время», а сам уже и не чувствуешь потребности уходить. А потом она настолько пропадает, что и говорить о том, что уйдёшь, перестаёшь.
За это время на Бурого покусились всего один раз, и даже не в мою смену. Неизвестные из четырёх стволов расстреляли машину… не ту, в которой он сидел. К тому же, машины были бронированными, и обычные автоматы были не в силах их пробить. Для этого или крупнокалиберные винтовки нужны, или гранатомёты, или бронебойные патроны. А так они отделались испугом и испорченной машиной.
