кем-нибудь из дипломатов. Но потом все утряслось.
А Дмитрий Сергеевич принялся названивать своему французскому коллеге Анри Дюма. Дозвониться до любого министра любой страны вдруг не просто, но настойчивость Романова, увертливость российского посла Петра Самохина и необходимость в самом российском министре совершили чудо.
Уже через полчаса министра нашли и он связался с Романовым. Они переговорили, через несколько минут разговор пошел на троих — присоединился президент Франции Декулье.
А затем с помощью Дюма, который в качестве хозяина был связан с главами всех государств, Романов переговорил с канцлером ФРГ, премьерами Великобритании и Италии.
Сюжет переговоров был един. Российский министр соглашался участвовать в переговорах, если из условий будущего договора будет убран пункт о территориальных уступках.
Он знал с кем разговаривал. Старые страны Европы, которые были не только соратниками США, но и кое в чем их соперниками, не очень радовались планам Босса на Кавказе и возможным подвижкам границ России на Западе, справедливо полагая, что на Кавказе их откровенно оттирают, а на западных границах России создается вечная мозоль Европы, из-за которой страдать.придется в первую очередь им.
И потому, стеная и морщась, главы Франции, Великобритании, Германии и Италии соглашались с тем, что пункт о территориальных уступках России должен быть убран.
Великобритания, правда, заартачилась, но не очень. С одной стороны, США их близкий союзник… Но с другой, доводить до крайности отношения с Россией в условиях, когда все страны ведут мирные переговоры, будет смешно. А министра иностранных дел России, который ведет переговоры, и так уже успели арестовать и выслать из Англии.
В общем, англичане согласились.
После этого, вздохнув и перекрестившись, он соединился с госсекретарем США Анжелой Смит и предложил перед утренним заседанием предварительно встретиться, после чего можно будет поставить вопрос об участии в конференции российской стороны.
Смит несколько высокомерно напомнила Романову, что Президент России господин Мануйлов подтвердил сегодня участие его страны в переговорах. На это Романов ни на минуту не остановившись и не изменив выражение лица ответил, что тогда пусть сам президент участвует в конференции. Он — НЕТ!
Государственный секретарь, как и любой дипломат, знала понемногу обо всем. В том числе и о независимом характере гордеца Романова, и о сегодняшних переговорах. Она отключилась, перед этим попросив подождать ответа, поскольку ей необходимо переговорить с мистером президентом.
Через час она позвонила и спросила, не может ли господин Романов заехать по пути на конференцию в американское посольство, скажем в девять часов. Романов не возражал.
Столь быстрое решение вопроса, как он предполагал, происходило из-за того, что европейские страны уже пошли на уступки, о чем и сообщили влиятельному боссу.
Утром посольский «Форд» остановился перед воротами посольства. Романова встретил посол, который, коротко, но учтиво поздоровался и провел их в гостиную посольству.
Президент и госсекретарь завтракали. Романов был немедленно посажен перед пустым прибором, приготовленным, как он понял, для него.
Получасовой завтрак прошел весело, Тьюмен сыпал прибаутками и различными шутками, то и дело заставляя окружающих улыбаться. Переводчик периодически спотыкался, не зная, как перевести ту или иную идиому, и от этого становилось еще смешнее. Президент был гостеприимным.
Затем они перешли в кабинет.
Тьюмен был страстным противником курения, ненавидевшим даже малейшего запаха табака. Это ощущение делало его маниакальным любителем разных одеколонов и освежающих дезодорантов. Вот и теперь прежде всего он побрызгал из баллончика. По комнате поплыл сладковатый запах парфюма.
Если бы это не угрожало дальнейшему ухудшению и без того тяжелых отношений с США, Романов бы покрутил пальцем у виска. Как он заметил, госсекретарь не смогла скрыть тонкой улыбки.
Впрочем, — остановил он себя, — это всего лишь безобидная глупость пожилого человека. Дальше будет хуже.
Тьюмен положил на место баллончик, повернулся сидящему в кресле напротив Романову.
— Итак?
Величавости в его словах было достаточно на пять президентов. Одну буква «а» он произносил несколько секунд.
— Россия согласна рассматривать ваши предложения…
Хотя какие это предложения, это нож, поднесенный к горлу.
Романов сделал усилие, чтобы не поморщиться.
— Но при одном условии — не будет рассматриваться вопрос об аннексии.
В глазах президента возник вопрос.
— Без отрезания куска русской земли, — тихо пояснила госсекретарь.
И этот человек является президентом! Лучше бы словарь выучил.
Тьюмен задумался. По-видимому, вчера Анжела Смит сумела убедить его в серьезности ситуации.
— Проживающие по соседству с Россией народы немало пострадали от нее, — осторожно заметил он.
— Давайте без патетики, — невежливо перебил его мысль Романов. — Иначе мы не успеем до утреннего заседания.
Прагматическое замечание опустило Тьюмена на землю.
— Давайте так, — после некоторых размышлений предложил он. — Уступим друг другу 50 на 50. Я откажусь от своего объемного предложения, в частности не буду трогать Кавказ, оставлю только в предложение конференции пересмотреть западную границу. А вы в ответ согласитесь участвовать в работе конференции.
Теперь задумался Романов. Предложенного было мало. Аннексии все-таки оставались. Но с другой стороны, американский президент пошел на уступки и это, наверное, на данный момент самое главное.
— Хорошо, — решительно сказал он.
Глава 24
Ход конем Романовым позволил сократить число претензий, а главное, ослабить агрессивный фонд. Но и без того перечень «предложений» впечатлял.
Западные страны желали бы окончательно разрешить кавказский вопрос, в плане взаимоотношений России с кавказскими государствами, примирить Украину с Россией, максимально укрепить соседство России с Прибалтикой.
Казалось бы, намерения сугубо гуманитарные. Но, когда Романов обращал внимания на стопки бумаг, в которых уточнялось, КАК будут улучшаться отношения, то настроение его сразу портилось. Там Россия отдавала кусок земли, здесь несколько миллиардов, а тут подписывала крайне невыгодный торговый и политический договор.
Но все-таки, возглавлял все это несчастный грузинский вопрос.
Впрочем, внешне все было цивилизовано и культурно. Не бандиты в закоулке жертву раздевали, а заседали самые цивилизованные страны мира, славящиеся своей демократией. Поэтому не было ни мата, ни криков.
Поначалу преамбулой прозвучали речи западных политиков.
Президент Франции Декулье, премьер Великобритании Тайлан, канцлер ФРГ Розмен, и, конечно же, президент США Тьюмен хвалили Россию за демократию, за развитие экономии, за вхождение в европейский строй цивилизованных держав.
Несколько нейтральных слов произнес даже Александр Маршалок. Польше вообще-то на конференции слова не давали, но гонористый поляк сумел добиться, чтобы ему было позволено произнести несколько слов.
Их послушать, то конференция была созвана для восхваления России и возведения ее в ранг святой.
Затем, когда красивые речи закончились, и журналистов попросили выйти вон, началась собственно конференция.
Практика
