Потом Моа вдруг заметила, что они быстро теряют высоту.
Над городом носились летучие крысы, хищники чувствовали надвигающийся шторм и спешно искали укрытия. Смотреть на них было жутко – того и гляди набросятся… Острая боль в виске немного унялась, теперь голова у Моа просто тупо ныла, и девушка почти забыла о ней, тревожась о другом. Только она успокоилась, что они не упадут камнем вниз, как обратила внимание, что шпили и башни внизу стали ощутимо ближе, вот уже и палубы барж на канале можно разглядеть во всех подробностях…
– Ваго… – прошептала Моа.
– Знаю, – отозвался он. – Мы слишком тяжелые.
Сердце Моа упало. Ваго избегал ее взгляда и упрямо смотрел вперед.
– Я вас не брошу, – произнес он. – Ни тебя, ни его, – добавил он, немного помолчав.
– Куда мы летим? – спросила Моа.
– Из города, – только и сказал голем.
Впереди и внизу Западная артерия заканчивалась, воды ее выливались в океан через гигантские сливные отверстия в городской стене.
По мере приближения к обрыву Ваго летел все ниже, так как восходящие воздушные потоки, благодаря которым ему удавалось парить, слабели. Ваго не был создан для полетов, тем более с таким грузом. Крыши городских домов уже стали огромными, превратились в лоскутное одеяло по сторонам широкого синего канала, лежащее неровными складками и заломами. Только когда они оказались так близко к земле, Моа осознала, как быстро они летят. Вода канала внизу слилась в туманную полосу; суда с головокружительной скоростью проносились и исчезали позади.
А впереди вырастала огромная серая стена высотой в десятки метров. Непреодолимая преграда. И они вот-вот должны врезаться в нее.
– Мы слишком быстро теряем высоту! – закричал Турпан.
На них надвигалась широкая верхняя кромка стены. Тут и там виднелись наблюдательные площадки, где должны были дежурить стражники, но, к счастью, солдаты покинули свои посты, испугавшись бури.
Моа вскрикнула и прижалась к Ваго. Стена оказалась прямо под ними, и девушка испуганно вскрикнула, когда ее ноги едва не задели металл…
А потом вокруг вдруг стало свежо и просторно, черные отвесные скалы промелькнули и исчезли. Ваго пролетел над стеной Орокоса, разминувшись с ней буквально на волосок.
Моа тяжело дышала, из глаз у нее текли слезы, Турпан хмурился, изо всех сил вцепившись в голема. Моа потянулась к Турпану и успокаивающе сжала его руку.
– Смотрите, – произнес Ваго.
По морю плыли корабли. Десятки кораблей, буксиры, пароходы и какие-то немыслимые древние развалюхи, которые едва держались на воде. Они выплывали из большой дыры, проделанной в скале рядом с одним из огромных водопадов. Килатас поднял паруса.
Сердце Моа наполнилось гордостью и радостью, и от избытка чувств она снова расплакалась. Здесь, над морем, тень надвигающегося шторма еще не закрыла небо и сине-зеленые волны искрились в солнечных лучах. Но корабли отошли уже довольно далеко от Орокоса, а водорезов нигде не было видно. Город все-таки отпустил их.
– Держитесь, – неуверенно пробормотал Ваго и немного повернул крылья.
Она начали снижаться быстрее, вниз, к морю, к кораблям, которые Чайка вела к горизонту.
Похоже, им повезло – Чайка перенесла отплытие на день раньше. Прыгая с вершины Цитадели, Ваго плохо представлял себе, куда направится потом. Уже в полете он решил попробовать доставить свой груз в Килатас. Там у него и у детей был бы хоть крошечный шанс спастись от вероятностного шторма. Но по какой-то причине Чайка отплыла раньше, что пришлось очень кстати. Иначе Ваго пришлось бы совершить разворот в воздухе, чтобы высадить Турпана и Моа поблизости от входа в тайную пещеру, а это было более чем рискованно. Простая истина заключалась в том, что он не умел управлять своим полетом. Он и планировал-то очень плохо. Но теперь его способности держаться в воздухе должно было хватить.
Море летело им навстречу, уже был слышен грохот и лязг корабельных машин. Полоскались на ветру разноцветные паруса. Но Ваго пролетел над ними, не пытаясь изменить курс.
– Ты что, не… – начала Моа и осеклась. Потом она все же набралась решимости и спросила: – Ты что, не собираешься опускаться на корабль?
Ваго рассмеялся, но на этот раз беззлобно.
– Я не могу приземлиться, Моа, – ответил он. – Это было бы довольно… неприятно.
– Ты собираешься сесть на воду? – испугалась она. – Ваго! Я не умею плавать!
Море вдруг оказалось очень близко, и они пролетели над кораблями, над множеством лиц, в немом изумлении обращенных к небу. Неумолчный шепот воды стал громким, еще громче, и синяя бесконечность надвинулась на них, грозя раздавить.
– Я тоже не умею, – спокойно сказал Ваго. – Турпан о тебе позаботится. Прощай, Моа.
И с этими словами он развернул крылья почти вертикально, чтобы затормозить полет. Воздух ударил в них с такой силой, что чуть не оторвал. Голем крепко прижал к себе Турпана и Моа. Несколько мгновений он из последних сил держал крылья в таком положении, чтобы как можно быстрее сбросить скорость. Потом он потерял над ними контроль и перекувырнулся в воздухе. Тогда Ваго отпустил Турпана и Моа. Все трое разлетелись в разные стороны, подобно обломкам взорвавшегося метеорита, и врезались в океан.
Моа хотела закричать, однако в последний момент у нее хватило ума задержать дыхание. Удар о воду чуть не вышиб воздух из ее легких, но она каким-то образом выдержала. Она ничего не видела и не слышала, все звуки превратились в бессмысленный глухой рев, словно чьи-то холодные мокрые руки зажали ей уши. Моа даже не пробовала всплыть, она не знала, где верх, где низ, в голове все перемешалось. Она помнила только одно: как бы ни хотелось, нельзя пытаться дышать.
А потом ее настиг страх. Моа отчаянно заметалась, однако толку от ее беспорядочного бултыхания не было никакого. Наконец она увидела свет и устремилась к нему, ведь свет означал жизнь. Но сколько Моа ни барахталась, она только все глубже погружалась в воду. Внизу ждала пропасть, бездонная, как сама вечность, там синева океана переходила в непроницаемую черноту, и эта темнота засасывала в душную глубь. Туда, где есть только смерть.
Голова Моа вдруг стала легкой, как воздушный шарик. Зачем бороться? Это так глупо… Настолько легче просто расслабиться и отдаться на волю судьбы… В конце концов, разве не так она поступала всю свою жизнь? Разве не так устроен мир?
Нет. Уже не так. Моа не собиралась умирать, не теперь, в шаге от своей заветной мечты. Она не сдастся.
«Я хочу жить», – сказала она себе и из последних сил рванулась к поверхности. И хотя, несмотря на все ее отчаянные попытки, свет не становился ближе, хотя выбраться казалось невозможным, Моа упрямо цеплялась за каждую драгоценную секунду. Ее легкие горели огнем, кровь бешено стучала в висках, но она не собиралась отступать. Отныне она будет думать своей головой, никто никогда больше не будет решать за нее. А Моа решила выжить во что бы то ни стало…
Она терпела долго, куда дольше, чем ей казалось возможным. Но грудь пылала, и Моа не выдержала – выдохнула остатки воздуха.
В глазах сразу потемнело, потом в этом сумраке показался какой-то силуэт. Турпан. Он подплыл ближе и подхватил Моа. Последние силы уже покинули ее, она даже перестала бояться смерти. Она понимала, что он опоздал. Зрение почти отказало ей. Что ж, она боролась, как могла, и все же проиграла…
И тут Моа почувствовала, как губы Турпана прижались к ее губам – и в легкие хлынул воздух! Он был разреженный, его было мало, но это был воздух. Турпан снял респиратор и подарил ей вдох, заставив хватку удушья чуть-чуть разжаться. Потом он отстранился. К Моа вернулось зрение, теперь она снова могла видеть Турпана. Прижав ее к себе, он устремился вверх. Моа прильнула к нему, как младенец к матери. Больше она ничего не боялась. Она полностью доверилась Турпану. Как хорошо… Она уже успела забыть это ощущение, когда он рядом и обо всем позаботится и в его руках ей ничто не угрожает…
Они вынырнули на поверхность, и Моа с жадностью принялась глотать благословенный воздух. Турпан снова надел маску и тоже пытался отдышаться. Он уверенно держался на воде, девушка цеплялась за него. Мокрые волосы облепили ей лицо, косметика расплылась, но Моа была жива.
