Не помогло. Дженни и не верила, что поможет. Она чувствовала себя пойманной в сеть, ужасно и глупо. Дженни была практичной реалисткой. Она не могла паниковать безо всякой причины.
Трясясь от страха, она шаткой походкой добралась до туалета. Там обтерла руки и лицо смоченным в воде бумажным полотенцем. Потом проглотила полтаблетки успокоительного и вернулась на свое место.
Таблетка начала действовать. Она словно окутывала колючие края паники мягкой тканью и приносила с собой сонливую вялость. Дженни знала, что это лишь временная передышка, вызванная искусственным путем, но сейчас была согласна на все что угодно.
Дженни откинулась на сиденье и безразлично уставилась в окно. Она пыталась сконцентрировать внимание на людях, которые куда-то спешили, и представить их жизнь. Были ли у них семьи? Смеялись ли они все вместе? Причиняли ли друг другу боль? Справлялись ли с горем?
Но как бы Дженни ни старалась отвлечься, в ее сознании продолжала крутиться лишь одна мысль. Она думала, что приступы паники закончились, потому что с вечера в доме Грега их больше не случалось. Как глупо было думать, что дни, когда ей приходилось оценивать свое состояние по шкале, остались в прошлом.
Тревога вернулась и была еще сильнее, чем прежде. Дженни пришлось пересмотреть свои мысли по этому поводу.
Возможно, приступы прекратились не потому, что она привыкла к своей новой жизни. Возможно, они прекратились потому, что она была с Рурком.
Но ведь это бред, она не была с ним. Даже когда он поцеловал ее на вокзале на прощание — о боже, он целовал ее, и она таяла — она не была с ним!
Потому что иначе с ней случилось бы что-нибудь похуже, чем приступ паники. Она бы вообще сошла с ума.
Дженни достала мобильный телефон. Набрала номер Рурка. Ее палец остановился над кнопкой вызова. Она могла позвонить ему. Ей необходимо спросить его о том поцелуе. Но что спрашивать?
Хватит, приказала себе Дженни, захлопывая телефон. Ее ждет Филипп, человек, который отчаянно хочет быть ей отцом. Войти в ее жизнь. Вот на что нужно обратить внимание.
Дженни не могла позволить себе упустить возможность начать новую жизнь из-за какой-то неправильной привязанности к Рурку Макнайту. Это был ее шанс проявить себя. Дженни хотела крепко встать на ноги, понять, кто она вдали от Авалона, от пекарни и людей, которые знали ее как послушную внучку, ответственную владелицу пекарни, девочку, пережившую трагичное прошлое. Возможно, Рурк был прав, и она действительно убегала. Но разве это преступление?
Глава 20
Грег Беллами был слегка шокирован согласием Дэзи поехать кататься с ним на лыжах. Она и ее брат любили спускаться на лыжах с горы и подтрунивали над отцом за увлечение катанием по пересеченной местности.
— Слишком утомительно, — усмехались они. — Слишком много работы.
Поэтому когда он позвал с собой Дэзи и та согласилась встать в шесть утра, Грег решил, что ему послышалось. А потом почувствовал прилив радости. Да. Он надеялся, что переезд в Авалон сблизит его с детьми. Возможно, это первый шаг. Макс ночевал у друга и не вернется раньше полудня. Они с Дэзи прекрасно проведут время.
Рассвет только-только занимался, тонкой нитью алея на горизонте, когда Грег и Дэзи, одевшись для катания, уложили снаряжение в кузов грузовика.
— Я хочу есть, — пожаловалась Дэзи, как только они выехали на дорогу.
— Ты говорила, что не хочешь завтракать, — проворчал Грег, съевший большую миску овсяной каши.
— А сейчас хочу.
Грег напомнил себе, что нужно быть терпеливым.
— Как насчет того, чтобы остановиться у пекарни и что-нибудь перехватить?
Дэзи просияла улыбкой:
— Прекрасно!
В пекарне было шумно даже в столь ранний час. Грег заметил группу лыжников и нескольких ранних пташек с газетой. И… Грег с удивлением посмотрел на женщину, которая стояла в очереди перед ним.
— Нина, — произнес он и напомнил свое имя: — Грег Беллами.
Она тепло ему улыбнулась:
— Я помню. Как вы?
Грег пытался не пялиться на нее, но черт! Эта Нина отличалась от той, которую он встретил, когда только переехал в город, сейчас она не была тем строгим властным мэром. Эта Нина носила мягкие синие джинсы, ботинки, вязаную шапку и выглядела не старше своей дочери, Соннет.
— Вы рано встали, — заметила Нина.
— Собрались с дочерью покататься на лыжах, — объяснил Грег. — По Авалонской равнине.
— Звучит заманчиво. Кстати, как там Дэзи?
Грег попытался понять суть этого вопроса. Но не смог. Возможно, Нина просто хотела быть вежливой.
— Все отлично. Не терпится покататься с ней на лыжах. Вы катаетесь?
— Конечно. И на равнине и с горы. Правда, и то и другое у меня выходит не очень хорошо.
Приятно слышать.
Нина заказала эспрессо у парня… по имени Зак, вспомнил Грег как раз вовремя, чтобы назвать его по имени и сделать свой собственный заказ: два горячих шоколада и два колача со сладким сыром с собой.
Это плохо, подумал Грег, будучи не в силах отвести глаз от Нины. Развод произошел лишь несколько месяцев назад, а он уже думает о другой женщине.
Грег заплатил и, повернувшись к двери, чуть не облил Нину горячим шоколадом.
— Извините! — воскликнул он, удерживая картонный лоток с шоколадом. — Я не видел, что вы тут стоите.
— Вообще-то я ждала вас.
Ох-ох.
Нина улыбнулась, словно услышала это «ох-ох», и протянула Грегу визитку.
— Не волнуйтесь. Я просто подумала… если вы захотите выпить кофе… или…
Да! Да! Да!
У Грега пересохло во рту.
— Мне очень приятно, Нина. Правда. Но… мм… все же вряд ли.
Грег замолчал и глубоко вздохнул, пытаясь понять, как бы ей объяснить.
Но Нина заговорила первой.
— Хорошо, — сказала она, улыбнувшись. — Я просто спросила.
— Но я…
— До свидания, Грег. — Нина прошла к столу, где сидели местные.
— Я идиот, — пробормотал Грег себе под нос. Он положил визитку в бумажник и направился к выходу.
— Ты говорил с Ниной Романо? — спросила Дэзи.
— Ах да. — Грег поставил шоколад в держатели для стаканов и передал Дэзи пакет с булками.
— И что она хотела?
— Кто? Нина?
— Да, Нина! Боже, пап!
— Она просто хотела поздороваться, — ответил Грег.
— Какой же ты лжец.
— Я не… — Да, он лгал. И у него это плохо получалось. — Она приглашала меня на свидание. Ну вот. Довольна, что спросила?
— Ох, — выдохнула Дэзи. — Фу!
Грег выехал на дорогу к реке.
— Читаешь мои мысли.
Еще одна ложь, но Грег не хотел признаваться своей дочери в том, что питает симпатию к мэру города.
