Причем сто процентов, что задержал их в Петербурге уж никак не Государь Император!
Адмирал Нахимов, конечно, испытывал такое же желание сразиться, как и его подчиненные. А тут еще Корнилов прислал многозначительную весточку: чем черт не шутит, может, и доведется «свалять дело в роде Наваринского»!
Брать и разрушать
26 октября посыльный корвет прилетает к Нахимову с желанным приказом: он, Нахимов, волен «брать и разрушать» султанские корабли.
Несколько суток спустя, 3 ноября 1853 года, Нахимов уже держал в руках документ чрезвычайной важности: Высочайший Манифест о войне. Свершилось!
Нахимов присовокупляет к Манифесту приказ: «Получив повеление начать военные действия против военных турецких судов, я считаю нужным предуведомить командиров судов вверенного мне отряда, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело»{127}.
Адмирал Павел Степанович НахимовКомандующий, да и каждый на его эскадре, знал (на то и существуют курьерские фрегаты), что противник ушел из Константинополя, что он двинулся на Кавказ, что он где-то здесь, неподалеку. Знал и не видел врага. Именно в эти дни султанская эскадра под командой Осман-паши и Гуссейн-паши прошла из Константинополя в Синоп! Проскользнула необнаруженная, незамеченная. Прошла в Синоп к непоправимому своему несчастью, это так, верно, но на море осталась незамеченной — это тоже так.
Вестником близости врага задымил однажды — на свою голову вблизи русской эскадры — транспорт «Меджари-Теджарет». Не приз, не трофей, не добыча были сами по себе важны Нахимову (хотя любому военному человеку приятно), а показания пленных: военные суда противника дислоцируются в Синопе!
На другой день после захвата транспорта, 5 ноября, на эскадре расслышали орудийные выстрелы. С запада. Многие уже вообразили атаку, обещанную флагманом. Но стихия помешала вновь. Не штормом, а штилем. А в тишине еще явственнее слышались выстрелы. И не требовалось особой проницательности для догадки: неподалеку — похоже на меридиане мыса Баба — боевое столкновение…
Первый бой паровых судов
Пушечный гул, докатившийся до моряков нахимовской эскадры, был эхом боя пароходо-фрегатов «Владимир» и «Перваз-Бахри», — первого в летописях мирового флота сражения паровых кораблей.
«Владимиром» командовал капитан-лейтенант Григорий Иванович Бутаков, будущий знаменитый адмирал из не менее знаменитой морской династии Бутаковых. «Владимира» принял он за год без месяца до того, как повстречал «Перваз-Бахри». Командиром «Перваз-Бахри» был Сеид-паша, храбрый человек и настоящий моряк.
Искусный маневр, превосходство в скорости и в артиллерии принесли в этом бою победу русскому оружию, хотя экипаж «Перваз-Бахри» дрался под стать своему капитану. Корнилов, находившийся на борту «Владимира», отдал врагу должное: «наткнулся на неприятеля, хотя и слабейшего», но «не знаю, чем бы кончилось, если бы не убили упрямого капитана», который «стоял во все время боя на площадке».
Донося о первом в истории пароходном сражении, Корнилов писал: «Капитан, офицеры и команда парохода “Владимир” вели себя самым достойным образом. Капитан-лейтенант Бутаков распоряжался, как на маневрах; действия артиллерии были и быстры и метки, чему лучшим доказательством служит разрушение, ими произведенное на неприятельском судне». А разрушения были таковы, что едва-едва удалось привести приз в Севастополь.
Победа Бутакова практически показала, что такое тактика пароходного сражения, «особая тактика», как определил ее Корнилов. Этой особой тактикой Г.И. Бутаков впоследствии занимался долгие годы. И как автор «Новых оснований пароходной тактики», переведенной на многие языки. И как начальник паровой, винтовой и броненосной эскадр, у которого приезжали учиться и американец адмирал Фаррагут, и немец адмирал Яхман, и многие иные.
Всей своей жизнью Григорий Иванович оправдал прозорливую надежду Нахимова, высказанную Павлом Степановичем во время обороны Севастополя: «Вас нужно-с сохранить для будущего флота!.».[76]
Подготовка
О бое на меридиане мыса Баба Павел Степанович услышал в тот же день. 5-го числа Корнилов отделил от своей эскадры адмирала Новосильского, который вечером того же 5 ноября встретился с эскадрой Нахимова. Рандеву было кратким. Адмиралы обменялись новостями и кораблями. Федор Михайлович принял у Нахимова суда, потрепанные бурями, а Павел Степанович получил у Новосильского «свеженькие»: «Ростислав» и «Святослав».
8 ноября разразилась жестокая буря, и Нахимов отправил опять четыре корабля в Севастополь чиниться. Положение было почти критическое, потому что судов у него оставалось мало, а по морю бродили не очень далеко турецкие эскадры. Очень сильный ветер продолжался и после бури 8-го числа.
11 ноября Нахимов с оставшимися тремя линейными кораблями подошел к Синопу и немедленно отрядил из своей эскадры бриг «Эней» с известием, что на Синопском рейде стоит на якоре турецкая эскадра под защитой береговых батарей, установленных на возвышенностях, опоясывающих акваторию порта. В состав ее входят два пароходо-фрегата, семь больших парусных фрегатов, три корвета, один шлюп и четыре транспорта. Эскадра выстроена в виде полумесяца, фланги ее выдвинуты к выходу с рейда. Число орудий на турецких судах равно 472. Еще 38 орудий — на шести береговых батареях, надежно прикрывающих свои корабли. Итого 510 орудий. Командует эскадрой вице-адмирал Осман-паша.
В распоряжении Нахимова находились три линейных корабля с 252 орудиями. Но и с этими малыми силами он решил все-таки блокировать гавань и ждать подкрепления из Севастополя. Он просил у Меншикова немедленной присылки отправленных для починки кораблей «Храброго» и «Святослава», фрегата «Коварна» и парохода «Бессарабия», а также выражал недоумение, почему не присылают ему фрегат «Кулевчи», который больше месяца стоит в Севастополе.
Нахимов, которого упрекали в том, что он слишком привык к парусному флоту и будто бы недооценил значение флота парового, вот, что писал того же 11 ноября Меншикову: «В настоящее время в крейсерстве пароходы необходимы, и без них — как без рук: если есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство прислать ко мне в отряд, по крайней мере, два».
16 ноября из Севастополя подошел Новосильский с тремя линкорами и двумя фрегатами. Теперь в русской эскадре стало шесть линейных кораблей: «Мария», «Париж», «Три святителя», «Константин», «Ростислав» и «Чесма», и два фрегата: «Кагул» и «Кулевчи» с общим числом орудий 710. Из них 76 крупнокалиберных бомбических. Значит, при стрельбе с одного бор та — 355. Эскадра Нахимова в этот момент могла дать с одного борта залп весом в 378 пудов 13 фунтов.
Бортовой залп турок из 236 орудий был существенно меньше, составляя примерно 150 пудов. Но у них были шесть береговых батарей с 38 пушками, которые могли стрелять раскаленными ядрами, опасными для деревянных кораблей. К тому же в бою не участвовали 98 пушек фрегатов «Кагул» и «Кулевчи», а значит, реально русская эскадра давала бортовой залп из 306 орудий.
Кроме того, два турецких пароходо-фрегата могли свободно маневрировать вне зависимости от ветра на ограниченной акватории Синопской бухты и вести бой на наиболее важном направлении.
Нахимов по приходу Новосильского, оценив оперативную обстановку, в частности возможность подхода крупных сил англо-французского парового флота из Мраморного моря, решил немедленно войти в Синопскую гавань и напасть на турецкий флот. Прямо в базе.
В сущности, решив напасть на турецкий флот, Нахимов, несмотря на очевидное преимущество в бортовом залпе, рисковал очень серьезно. Береговые батареи турок в Синопе были хорошие, орудия на судах также были в исправности. Читатель на примере «Меркурия» знает, что может сделать и один решительный бриг с двумя линейными кораблями.
Осман-паша расположил как бы веером свой флот у самой набережной города: набережная шла вогнутой дугой, и линия флота оказалась вогнутой дугой, закрывавшей собой если не все, то многие береговые батареи. За неделю, что эскадра Осман-паши ждала русской атаки, легко можно было свезти на берег орудия нестреляющего борта турецких судов, усилив на порядок береговую оборону. Не почесались. Но это, согласитесь, были уже их, турецкие, сложности.
17 ноября 1853 года Нахимов отдал приказ, лаконичный, отчетливый и, по обыкновению, спокойный, — приказ № 155, — об атаке неприятельского флота. Приказ заканчивался словами: «…Россия ожидает славных подвигов от Черноморского флота. От нас зависит оправдать эти ожидания»{128}.
