Забывались вещие калининские слова, а перед глазами маячил заскорузлый чиновник, тайный исполнитель чужой злой воли. В этой борьбе сказывалось отсутствие у ученого чувства, которое можно назвать политической перспективой.
Ферсман, с его деятельным, непоседливым, боевым характером, мог бы и сам своротить целую гору препятствий, если бы он в самом себе мог найти для этого достаточную опору.
Но этой-то достаточно прочной внутренней опоры у него еще не было. Ферсман уже предугадывал разумные пути превращения хибинских апатитов в пригодные для полей удобрения, но, главное, не видел путей за ними в хибинские тундры, надежно охраняемые буранами и непроходимыми болотами.
Чтобы читатель мог разобраться в затруднениях того времени, надо пояснить, в каком освещении перед наукой предстала в 1926 году апатитовая проблема.
Единственным источником одного из трех основных видов непосредственных удобрений, необходимых для жизни растений — удобрений фосфорных, — во всем мире служат так называемые фосфориты. Их первоисточником является тот же апатит, в ничтожных долях вкрапленный почти во все известные горные породы. В процессе разрушения этих пород на протяжении миллионов лет пылинки апатита, совместно с пылинками других минералов уносимые ветром и увлекаемые водой, попадали в моря и океаны. Нерастворимые в обыкновенной воде, в сложных условиях химической жизни моря они постепенно превращались в соединения фосфора — фосфаты. Их улавливали живые фильтры — микроорганизмы, мельчайшие морские растения, которым фосфор необходим для жизни в той же мере, как и растениям наземным, так же как и животным, поглощавшим, в свою очередь, эти растения. Пройдя через долгую цепь биологических превращений, фосфор накапливался в скелетах морских животных. И там, где по тем или иным причинам происходила их массовая гибель, где под влиянием неожиданных изменений состава морской воды непосредственно осаждались на дно растворенные в ней фосфаты, — там образовывались осадочные породы, обогащенные фосфором. На мощных слоях серой глины в огромной замкнутой котловине залегают фосфориты, пропитанные фосфорнокислым кальцием пески или глины — на Каме; несколькими пластами, перемежающимися прослойками песка, лежат фосфориты под Москвой; в виде крепких плит, сцементированных фосфоритным цементом, добываются фосфориты на Смоленщине и под Орлом. С давних пор известны были также курские фосфоритные «самороды».
Фосфориты в желваках, плитах и пластах обычно представляют собой смесь фосфорнокислого кальция с известью, глиной, песком и т. д. Даже размолотый в муку, в таком виде фосфорит еще недоступен для растения так же, как недоступен для них и чистый апатит. Растение способно усваивать только растворимые соли фосфора. Фосфорные удобрения условно оценивают по содержанию в них фосфорной кислоты (так в сельском хозяйстве условно называют фосфорный ангидрид P2O5). Самые богатые фосфориты содержат до 25 процентов P2O5. В чистом апатите содержание P2O5 доходит до 42 процентов.
Процесс получения сельскохозяйственных удобрений из фосфоритов сводится в общем к переводу нерастворимого в воде фосфорнокислого кальция в растворимые соли. Главным сельскохозяйственным удобрением, вырабатываемым химическими заводами, является суперфосфат, — кислый фосфорнокислый кальций, для получения которого исходный продукт обрабатывается серной кислотой.
Считалось, что к хибинским апатитам этот способ переработки неприменим, и вот почему.
Апатит в Хибинах залегает вместе с другим минералом — нефелином. Это нежное название происходило от греческого слова «нефели», что значит «облако». С облаками сравнивал дымчато-серый нефелин лирически настроенный минералог, который дал ему это имя, но исследователи хибинских тундр относились к нефелину без всякой нежности — наоборот, с глубокой неприязнью. Даже ничтожная его примесь «отравляла» апатит и делала его переработку, казалось, безнадежным делом. Щелочной нефелин жадно захватывал серную кислоту. «За зря», на нейтрализацию нефелиновых примесей драгоценной серной кислоты уходило больше, чем стоило само удобрение.
Это был технологический тупик, в который, казалось, упиралась апатитовая проблема. На него коварно кивали, в него толкали Ферсмана противники, и ему пока что нечего было им противопоставить. Д. И. Щербаков передал автору этих строк содержание беседы, которая происходила в то время между ним и Ферсманом в связи с подготовкой ими химико-минералогического справочника.
— Ну как, будем включать апатиты? — спросил Щербаков, главный редактор справочника. Они составляли перечень «действующих» минералов.
— Включай, ты смелый человек, — мрачно пошутил Ферсман. — Авось, не заклюют…
Но больше всего Ферсмана смущало не это. Если даже в данный момент он еще не имел в руках прямого способа выйти из технических затруднений, то свойственный ему научный оптимизм не позволял считать их безнадежными. Тем более, что экспериментальные работы по переработке апатитов уже велись. Химия — великая искусница, и как ни трудно примирить двух исконных недругов — кислоту и щелочь, нельзя было считать исключенным, что их взаимные помехи удастся обуздать.
Ферсману еще недоставало оптимизма другого рода — социального. В своих горестных раздумьях он был склонен даже к некоторому преувеличению трудностей освоения хибинского клада. Недаром ведь саами называют Хибины Умптеком. Умптек — это тупик, страна камня и валунов, мха и болот. Он знает ее шесть лет, и она такая же, какой была миллионы лет назад…
Да, они карабкались по этим скалам, отдавали себя на съедение мошкаре, питались брусникой и грибами, вымокали в холодных ручьях, но энтузиазм — это профессиональная добродетель ученого. А кто будет здесь создавать новое производство, кто одолеет болота, в которых лошади не могут вытянуть плуг потому, что его засасывает топь? Откуда возьмутся средства, чтобы преодолеть вековечное бездорожье, рассеять мрак полярной ночи? Это должны делать люди, вооруженные могучими техническими средствами. Откуда они их возьмут? Что может заставить их подвергать себя бесконечным тяготам сурового Севера?
С этими вопросами без ответов Ферсман приехал в апреле 1926 года на Первый Всесоюзный горный научно-технический съезд. Он выступил на нем с приветствием от Академии наук. Говорил, как всегда, хорошо и в общем правильно: о растущем спросе на минеральное сырье, об отсталости горной промышленности, о больших успехах, которые достигнуты в решении проблемы калия, считавшегося достоянием одних только Стасфуртских копей в Германии и, как выяснилось, простиравшегося в необозримых пермских горизонтах Прикамья; о том, что геологами разысканы бокситы — новая основа алюминиевой промышленности…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
