Ник долго наблюдал за другом, затем встал и присоединился к нему возле окна.
— Ты придаешь пустякам слишком большое значение. У тебя десятки друзей, богатых и титулованных, большинство из которых охотно одобрят ваши отношения.
Рок отрицательно покачал головой:
— Ты знаешь, что это неправда.
— Ничего подобного. — Ник усмехнулся. — Ни один из них не станет возражать.
Турок отвернулся от окна и встретился с Ником взглядом.
— Ты так говоришь, потому что тебя это на самом деле не волнует. Но их это заденет. Когда я выйду из кареты в Лондоне вместе с прекрасной белокурой англичанкой, их это возмутит. И тогда я уже не буду другом. Я стану темнокожим врагом, похищающим их женщин.
Ник долго смотрел Року в глаза. Справедливость его слов понемногу укладывалась в мозгу. В конце концов Ник тихо выругался и сжал плечо друга.
— Тебе нравится девушка?
— Да.
— Ну что ж, мне кажется, этого вполне достаточно. К черту всех остальных.
Слабая улыбка тронула губы Рока:
— Тебе легко говорить. Ты второй сын маркиза, который женится на графской дочери.
— Я еще не получил ее согласия.
— Она согласится. Надо быть сумасшедшей, чтобы отказаться. Но обещай мне кое-что. Обещай, что женишься не только из безумного желания спасти ее. В конце концов ты можешь помочь этой девушке, не ломая собственную жизнь. Вот и все, что я хотел сказать.
Ник задумался над словами друга, раз за разом перебирая их в уме. Разве это все, чего он хочет? Просто помочь Изабель? Конечно, это была важная часть — без сомнения, он хотел обеспечить ей безопасность, дать душевный покой, уверенность в том, что дом ее устоит, девушки преуспеют, брат добьется успеха, — но Рок все же был прав — он мог бы дать ей все это и без женитьбы. Он мог бы уехать отсюда и спокойно вернуться в Лондон. Отыскать Денсмора и уговорить его передать попечительство над Таунсенд-Парком ему. Если он рассчитал правильно, Денсмор будет счастлив избавиться от ответственности.
Так почему же мысль об этой женитьбе так завладела его мыслями?
Что в этой женщине такого, что так ошеломляет его, отчего он готов пожертвовать ради нее всем?
Что заставляет его так сильно желать помочь ей?
Образ Изабель вспыхнул перед ним, яркий и прекрасный. Она была спокойна — счастливая и уверенная, что ее мир не рухнет. Ник никогда ее такой не наблюдал. Он видел ее прекрасной и соблазнительной. Прекрасной и дерзкой. Прекрасной и обеспокоенной судьбой тех, кто ее окружает. Прекрасной и сгорающей от страсти в его объятиях. Но никогда прекрасной и уверенной в себе. В своем будущем. В нем.
Он хотел дать ей все это.
Ник посмотрел Року в глаза:
— Я собираюсь жениться на ней. Мы будем отличной парой.
Рок коротко кивнул.
— Логично. — Затем они долго молча смотрели в окно, в простирающуюся за ним тьму. — Знаешь, ты не сможешь сделать это, пока не скажешь ей правду.
Эти слова свинцовой тяжестью легли между ними. Конечно, Ник это знал. Он знал с самого начала, что ему придется сознаться в том, что он послан сюда герцогом Лейтоном. Придется сказать Изабель, что он разыскивал Джорджиану. И придется вынести всю тяжесть ее гнева и ярости, отвечая на ее вопросы.
Но где-то в глубине души он все же надеялся, что сможет убедить ее выйти за него замуж и обвенчается с ней, прежде чем признается в своих не совсем благочестивых первоначальных намерениях.
Очень уж соблазнительной была мысль жениться на ней, связать ее брачными узами, и только тогда, когда она не сможет покинуть его, рассказать ей все.
Рок угадал его мысли.
— Гораздо лучше тебе рассказать ей теперь, чем она сама откроет это когда-нибудь в будущем.
— Я знаю.
Но ему совершенно не нравилось ни то ни другое.
Глава 15
На следующее утро Изабель нашла Ника в студии за работой.
Она отправилась искать его после завтрака, говоря себе, что делает это из любезности, намереваясь сообщить, что дороги снова стали проходимы после дождя. Однако волнение, которое она почувствовала, увидев его в ярко освещенной студии склонившимся над своей тетрадью, указывало на несколько иной мотив, побудивший ее прийти сюда.
Его руки летали по бумаге, сильные и уверенные. Изабель на мгновение позавидовала тому, как он отдавался работе. И потому деликатно откашлялась, чтобы привлечь его внимание. Он поднял на нее глаза, и она ощутила его испытующий взгляд. Она сцепила ладони перед собой, чтобы не поддаться порыву оправить платье или пригладить волосы.
— Мне не хотелось вас беспокоить, но я подумала, что вам интересно будет узнать, что Рок отправился в город, чтобы привезти вещи. Мы рады принять вас у себя здесь… в Таунсенд-Парке… на тот срок, который будет необходим.
— Очень великодушно с вашей стороны, Изабель. Благодарю.
Она не знала, что еще сказать, поэтому нерешительно топталась в дверях.
Он поднял бровь в явном изумлении, понимая, что она нервничает. Ему это понравилось.
— Не соблаговолите ли войти?
Она шагнула в комнату, остро осознавая тот факт, что еще вчера он целовал ее здесь. И не только целовал.
«Может, нужно было закрыть дверь?»
При этой мысли пульс ее лихорадочно участился. Наверняка, если она так сделает, он сочтет это приглашением повторить события прошлого дня.
«Закрой дверь, Изабель!»
Она не могла. Что он о ней подумает?
«Разве это имеет значение?»
Без сомнения, еще слишком рано для подобных действий.
Они только что позавтракали.
Она взглянула в его сияющие голубые глаза и увидела, что он ясно понял, о чем она думает. Он смотрел на нее с вызовом, словно побуждал ее закрыть дверь и принять то, о чем она непрестанно думала со вчерашнего дня.
Изабель прошла в комнату, оставив дверь открытой, подавляя вспыхнувшее вдруг разочарование. Ее взгляд метнулся к ближайшей статуе. Она ухватилась за безопасную тему.
— Как случилось, что вы так заинтересовались памятниками древности?
Он колебался, прежде чем ответить, словно подбирал слова, и во время этой паузы Изабель вдруг почувствовала, как в ней просыпается отчаянное любопытство.
— Мне всегда нравились скульптуры, — сказал он. — В школе увлекся мифологией. И неудивительно, что, когда я закончил школу и отправился на континент, меня потянуло в места зарождения античной культуры.
Изабель присела на соседний пьедестал.
— Значит, вы путешествовали по Италии и Греции?
Он быстро отвел взгляд.
— В Италию было сложно попасть, поскольку там шла война. Легче было отправиться на Восток. Так я и сделал. Двинулся через Оттоманскую империю вглубь восточных земель. Искусство там не имеет себе равных. Их история более древняя, чем у кого-либо на континенте. Вы не можете даже представить себе, какие там картины, какая керамика… Их искусство, передаваемое из поколения в поколение, не похоже ни на что, виденное мной раньше. И не только живопись и скульптура. Они превратили в искусство владение своим телом и духом.
