к такому оказались совершенно не привычны. Тем более, что и залетали такие «подарки» все больше по самой дорогой застройке…
Дальше пошло еще проще, хоть и нуднее.
По большому счету Северная армия, занимаясь установлением контроля над Великим княжеством Литовским, раздергивала свои силы. Тут гарнизон. Тут патруль. Все-таки линии снабжения требовалось сформировать, да и прекратить вялотекущую партизанщину, подготавливая тылы для будущих кампаний.
Но ей и не мешали.
Все выглядело так, словно ей позволяли сожрать регион, разменивая его на время.
Сам же Петр сидел в Вильно, погруженный в ежедневную рутину. И ждал новостей о действиях Великого Конти. Он знал, что его противник собирает войска. С прошлого года еще. Только куда они делись было не ясно.
И тут пришло письмо сына.
О том, что тот одержал победу царь знал. Хоть и без подробностей. Теперь «подъехали» и они с детальным отчетом. Отчего Петр немало разозлился. Ведь получалось, что там — на юге была расставлена ловушка. И она могла закончиться не только поражением в войне, как мыслил Алексей, но и его гибелью. В сущности, лишь стойкость солдат и чудо позволили его двум дивизиям одержать победу.
Вопросов вообще было очень много.
Например, выяснилось, что по ходу движения курской дивизии просто сгорел мост. Почему? Как? Бог весть. Но очень вовремя. Из-за чего она и не успела в подкрепление Алексею.
Да и увеличение вдвое общей численности армии неприятеля… это ведь значит кто-то врал… кто-то прозевал… но главное — противник четко понимал о том, что в Белгороде активно собираются сведения. И целенаправленно морочил голову.
Кто это делал?
Сын писал, что гетман ссылается на каких-то советников и помощников. Их вроде как прислал Великий Конти. Но откуда он их взял сам? Не ясно. А их захватить не удалось — очень ловко разбежались… Еще и австрийское посольство, которое повело себя крайне странно…
— Ваше величество… — начал было посол Габсбургов, войдя в небольшую комнату, где его принимал царь. Камерно. Предварительно.
Тот жестом его остановил.
— Говори сразу по делу. У меня мало времени.
— Он понимает. — сбившись, выдал посол. — Мой государь сообщать о его примирении в Бурбонами.
— Война в Италии завершилась?
— Да, к счастью для всех нас. — встряхнув головой и беря себя в руки ответил посол.
— И чем же?
— Разделом Венеции. Ее южные владения взяли Бурбоны, северные отошли моего государю.
— Как интересно… — покачал головой Петр. — Бурбоны же защищали Венецию. А тут — бросились делить. Странно.
— Город Венеция был взят. А все остальное без него не могло устоять. Поэтому, южными землями бывшей республики заплатили за признание этого поражения, чтобы прекратить бессмысленную войну. Да и флота у моего государя нет подходящего, чтобы эти южные владения занять. Так что, — развел посол руками.
— И почему вы прибыли к моему сыну? Он мне пишет, что сильно разозлился на вашу попытку проводить с ним переговоры через мою голову. Оттого вас ко мне под охраной и послал.
— Ваше величество, мы просто хотели с ним обсудить вопрос сватовства. Но он с нами даже не стал разговаривать. Вспылил. Разозлился от одного нашего появления. Даже слушать не захотел.
— Не судите его строго. Он чудом избежал смертельной ловушки и сейчас особенно подозрителен.
— Мы все понимаем, — покладисто кивнул посол. — Было видно, что он сильно тревожится и из-за чего крайне раздражен.
— Ну и сватовство. Это действительно сложный вопрос. Алексей очень щепетильно относится к этому вопросу. Да и я, признаться, несколько обескуражен. У Иосифа разве есть подходящие дочери или сестры?
— Его старшая дочь Мария Жозефа хоть и молода, но не сильно. И он хотел бы сговориться об ее обручении с царевичем.
— Насколько она моложе?
— Всего на девять лет. Но она крепка здоровьем. И мы рассчитывали через этот брачный союз укрепить отношения между нашими державами.
— А как же наше предложение по поводу скрепления союза Саксонского дома и Габсбургов?
— У нашего государя есть и вторая дочь — младшая. Ее возраст для этого выглядит вполне подходящим…
Петр улыбнулся.
Его сын не счесть сколько раз предупреждал о пагубности династического брака с Габсбургами или Бурбонами. Считая, что так или иначе они будут пытаться поставить Россию через это если не в подчиненное, то зависимое положение.
И вот — новая попытка.
Задумка Иосифа слишком легко читалась. Во всяком сейчас Петр ее видел предельно отчетливо.
Габсбурги явно хотели поставить во главе Речи Посполитой сына Августа Сильного, обручив его со своей дочерью. Через что восстановить старую унию, только под своим руководством. То есть, поставить и Саксонию, и Речь Посполитую под свой контроль. Да, это им предложил сам Петр… а точнее Алексей через него. Но они, без всякого стеснения, решили сунуться к России с близким подходом… Понятно, несколько иначе. Но сути это не меняло, потому что после того, как Мария Жозефа и Алексей обручатся, влияние Габсбургов в России возрастет чрезвычайно. Через что де факто сформируется военно-политический блок под руководством Вены.
Да, можно попытаться побороться за лидерство или равноправие в этой конфигурации. Но Петр теперь отлично понимал — перебить опыт Габсбургов в таких делах нереально. Не мытьем, так катаньем они добьются своего…
— И что вы дадите в приданное? — после затянувшейся паузы поинтересовался царь. — Не спешите с ответом. Подумайте. Крепко подумайте. Мой сын очень щепетилен в таких делах. Он считает, что дочь Императора должна иметь Императорское приданное, чтобы оно соответствовало ее высокому статусу.
— Мы понимаем, — кивнул посол, на лице которого промелькнула улыбка. Он прекрасно знал, КАК еще совсем недавно русские вступали в войну за испанское наследство. И сколько со всех вокруг они при этом вытянули денег и прочих ресурсов за ради того, чтобы самим принять то или иное решение. Так что слова Петра он воспринял просто и бесхитростно — как объявление аукциона.
Кто больше даст, тот и получит этот приз.
Главное теперь не дать в этом «шоу» принять участие конкурентам. А то без подштанников можно будет остаться. Уж в чем-чем, а в широте русской души посол давно успел убедиться, которой могла составить конкуренцию разве что бездонность их карманов… сколько туда не положи, всегда останется место еще…
— Победа, которую одержал ваш сын, поистине грандиозная, — после небольшой паузы произнес посол, меняя тему разговора. — У него без всякого сомнения талант.
Петр улыбнулся.
Он любил лесть.
— Я уже написал моему государю самое подробное описание сражения. — продолжил посол. — Воспользовавшись тем, что ваш сын, в присущей ему манере, все самым тщательным образом посчитал. И убитых, и раненых, и пленных, и трофеи. Просто удивительная щепетильность! Да и взятые в обозе бумаги, позволили подтвердить ему подсчеты.
— Отрадно это слышать, — благодушно ответил царь. — Я был бы вам благодарен, если бы удалось прояснить вопрос — кто оказался виновником этой битвы.
— Признаться, я вас не вполне понимаю.
— Мой сын попал в хорошо расставленную на него ловушку. Да, добыча оказалась не по зубам охотникам. Нашли на кого силки ставить, — нервно хохотнул Петр. — Но они проявили себя зело опытными в таких делах. И мне очень хотелось бы узнать, кто это там подсуетился.
— Я сделаю все, что в моих силах и постараюсь прояснить этот, — предельно серьезно произнес посол. — Литва занята вашими войсками. Гетманщина тоже. Крымский хан и османская армия выведены из игры. На время, но все же. Варшава лежит перед вами…
— Вы забыли о шведах, которые заняли балтийское побережье Польши и сейчас дожимают Гданьск.
— Вы, безусловно, правы. — поклонился посол. — Война выиграна. Но вы избегаете начинать переговоры с Великим Конти.
— Пока меня все устраивает, — пожал плечами Петр. — Заняв территорию неприятеля я получаю с нее доходы. Что покрывает мои расходы на ведение войны. Зачем мне переговоры? Ему надо — пускай их и начинает. А я посмотрю — что он предложит.
Посол задумался из-за чего повисла пауза. Но он быстро взял себя в руки и перешел к следующему вопросу:
— Вы предлагали моему государю разделить Речь Посполитую.
— Но он пока не спешит, в отличие от шведов, принять мое предложение.
— Война, — развел руками посол.
— Которая закончилась. А он все еще не ввел войска. Вон — даже Дания отправила экспедиционный корпус в Средиземное море, а Мекленбург — на помощь шведам.
