посмотрела на девушку через плечо.
— А ты довольна умна. Острый ум, граничащий с безрассудством и смелостью… Теперь я вижу, что ты переняла от Эидис не только ее красоту.
— Можете не стараться, госпожа. Ваши слова не ласкают мой слух. Напротив — это еще больше вводит меня в замешательство…
— Зови меня Тирой. Я считаю тебя равной мне во всем. Незачем подмечать обратное.
Она пошла дальше, и Мика поспешила догнать ее, не решившись спросить, почему она считает ее — чужака в этих краях — равной себе.
Вскоре зелень стала перемежаться с кустами красных и бледно-фиолетовых цветов, до ушей донесся слабый шум воды. Ноздри щекотал перенасыщенный влагой воздух. Микаэлла чувствовала, как по вискам бегут капельки пота; как ее одеяние становится тяжелым и тесным. Откуда-то из глубины поднялось желание искупаться и переодеться в легкое платье, но она постаралась не предаваться грезам и продолжила следить за незнакомкой, боясь упустить ее из виду.
Деревья расступились, душный лес остался позади, и его тропа сменилась мощенной булыжником тропинкой. Она вела к маленькому мостику, покрытому ярко-зеленым мхом и перекинутому через ручей. Кристально-чистая вода неспешно неслась куда-то в глубь леса, журча, скользила между камней. Мика заметила небольших птиц с пестрым оперением — они следили за ней, перепрыгивая с ветки на ветку, и издавали звук, похожий на клекот.
Не останавливаясь, Тира прошла через мост, поднялась по каменным ступенькам на небольшой холм и, притормозив возле увитой плющом огромной арки из белого камня, обернулась, с изумлением заметив, что ее спутница отстала и все еще стояла внизу, скользя восхищенным взглядом по пышной растительности чуждого, но изумительно красивого места.
— У тебя будет много времени, чтобы осмотреться и привыкнуть к изменениям, — громко сказала женщина. Ее голос — за секунды обретший необычную звучность и глубину — пугал Мику. Ей не нравилось, что Тира в мгновение ока меняла свое настроение и ловко перескакивала с враждебности на дружелюбие. Ласковость, которую приобрели ее слова, отнюдь не располагала к себе, а больше страшила и вынуждала чувствовать себя крайне неуютно. — Пойдем. Хочу показать тебе одно место.
Она улыбнулась и приглашающе махнула рукой. Только сейчас Мика заметила, что ее большая кошка пропала, спрятавшись где-то в зарослях. До нее доносилось легкое шуршание, сливающееся со стрекотом насекомых и пением птиц. Пересилив желание осмотреться подольше, Микаэлла двинулась к Тире, твердя себе, что нужно быть начеку.
Пройдя через арку, они оказались окружены толстыми белокаменными колоннами, укрытыми изумрудной листвой. Кроны деревьев настолько плотно смыкались высоко над головой, что солнечные лучи почти не проникали сюда, создавая сумрачную игру света и тени. Мика не смогла сдержать вздоха восхищения, когда увидела перекинутый через глубокую пропасть широкий мост. Туман поднимался откуда-то снизу, расстилался по земле полупрозрачным покрывалом.
Сердце зачастило, задрожало, пробуждая внутри волнующий трепет. Румянец лег на щеки девушки, улыбка скользнула по губам, и тревога потихоньку отступила, будто напуганная энергией, пропитавшей каждый камень, каждый листочек и свисающие над пропастью лианы.
Мика последовала за Тирой, щурясь и пытаясь разглядеть то, что пряталось за туманом и светилось мягким голубоватым светом. Как только они ступили на другой берег, белесая пелена рассеялась. Мика вскинула голову, слегка приоткрыла рот, устремив взор на огромную чашу, парящую над землей. Светящаяся вода лилась через ее края, образуя узенький водопад, и терялась в глубоком отверстии земли. Большие камни, точно безликие мрачные стражи, медленно скользили по воздуху вокруг падающей воды, и воительница невольно отступила назад, испугавшись, что в один момент камни замрут и повалятся прямо на нее.
— Что это за место? — тихо спросила она, не сводя глаз с чаши, испещренной тоненькими, налитыми ярко-бирюзовой водой, трещинами-паутинами.
— Источник нашей силы, — на удивление быстро ответила Тира. — Знаешь, кем была твоя настоящая мама?
Мика взглянула на женщину, ощутив покалывания в груди, и отрицательно качнула головой.
— Эидис была одной из хранительниц источника. Она была илдом — той, кто подчинил себе синее пламя. — Заметив, как собеседница нахмурилась, а затем приподняла брови, Тира продолжила: — Нас было немного — таких как Эидис и я. Много веков назад на Архану напали северяне, желая завладеть магией илдов. Погибло много невинных, земля впитала их кровь и до сих пор напоминает о той страшной битве, выпуская из своих недр кровавые бутоны цветов.
На миг она замолкла, тихо вздохнула, переплетя между собой длинные худые пальцы. Мике вдруг показалось, что женщине тяжело дается этот рассказ, но та снова заговорила, сверля тяжелым взглядом один из парящих камней.
— Мать острова Цкелах — та, благодаря кому Архана продолжает цвести и благоухать, — отделила наш материк от всего моря и сбросила в пустоту захватчиков. Чтобы защитить Архану и ее жителей, ей пришлось разделить свои душу и плоть и слиться с землей и водой, наполнить их своей энергией. Она создала невидимый щит, купол, не пропускающий чужаков, высасывающий из них силы. То, что ты видишь, — Тира кивнула на чашу, — и есть ее душа. Она всегда с нами… Незримо наблюдает, оберегает. Порой можно ощутить ее присутствие в легком дуновении ветра, шелесте листьев или в волнении воды.
Женщина подошла ближе к водопаду, вытянула руку и коснулась воды. Микаэлла заметила, как она закрыла глаза и глубоко вздохнула. То, что она услышала, никак не укладывалось в голове. Все происходящее казалось ей сном, одним из тех видений, что теперь едва отличались от реальности. Мышцы слабели, это место давило на нее, и Мика желала поскорее уйти отсюда, избавиться от ощущения тяжести, распространившейся по позвоночнику.
— Я думала, — тихо сказала Тира, взглянув на девушку, — что осталась одна.
— Что вы имеете в виду? — брови Микаэллы дернулись вверх, и она на мгновение задержала дыхание, когда женщина приблизилась к ней.
— Ты видела моих людей. — Тира остановилась рядом, столь близко, что Мике стало трудно дышать — так сильно ее пугала близость этой женщины. — Они потомки илдов, синее пламя прячется глубоко внутри них, но никому еще не удалось подчинить его себе. Никому не удалось призвать огонь, играть им, точно мячиком, и уж тем более ранить им врагов. Мы с Эидис были единственными, кто обладал такой силой, таким величием… Но моя дражайшая подруга, сестра — пусть и не по крови — быстро оставила меня. Все эти годы, окруженная своими подданными, я чувствовала себя одинокой. Никто из них не может понять меня,
