— Теоретически — да. Но вот практически… — Я несколько раз цокнул языком и нахмурился. — К тому же где еще мне будут платить такие деньги? Я уже слишком привык жить, не думая о завтрашнем дне.
— Но ты же мужчина!
Я так и не понял, что имела в виду Рамона. Наверно, то, что я должен уметь заработать при любой ситуации. Что ж, если так, то я с ней полностью согласен.
Самым любимым моим анекдотом был про грузинского экскурсовода. Когда одна русская женщина, впервые приехавшая на Кавказ, во время посещения зоопарка спросила экскурсовода — видного, хорошо одетого мужчину, — кем является очень смешной дикий кабанчик, мужчиной или женщиной, то кавказец цокнул языком, покачал головой и сказал: «Запомни, дэвушка, мужчина — это тот, у кого есть деньги! А это, — он высокомерно показал на кабанчика, — самэц…»
В этот момент я вдруг вспомнил про два миллиона долларов, которые спокойно лежали на моем счету в бельгийском банке.
Всю оставшуюся дорогу до Пярну мы с Рамоной говорили много, но ни о чем конкретно. Так, дорожная болтовня. Когда я подруливал к утопающему в зелени дому, Гарик, несомненно почувствовавший близость родных стен, радостно залаял, толкая огромной пятнистой мордой сидящую впереди Рамону. Она обернулась и потрепала его по уху.
— Всё, малыш, приехали. Мы снова дома…
Ничего себе «малыш», килограммов тридцать пять!
Я весь отпуск старался не показывать, как до чертиков надоела мне эта псина. Боялся обидеть Рамону. Этот, второй, хоть и походил на первого Гарика как две капли воды, все же отличался весьма мерзким характером. Больше всего мне не нравилась его дурная привычка постоянно ревновать свою хозяйку к ее двуногому кавалеру, а также каждое утро прибегать в спальню и стаскивать с нас одеяло.
Я отдал Рамоне ключи и документы от «тазика» восьмой модели, с тоской вспомнив об оставленном в Юрмале «мерседесе», сказал, что позвоню с работы, как только доберусь до места. Остановил такси, забросил на заднее сиденье чемодан, послал любимой женщине и ее мерзопакостному псу воздушный поцелуй и сорвался с места вместе с облаком дорожной пыли.
В назначенный час я уже подлетал на вертолете к известной мне посадочной площадке в недрах Карпатских гор. Когда шасси коснулись гладкого серого покрытия, к вертолету подъехал камуфлированный джип. В нем сидели двое. Одного боевика я не знал, вероятно, он прибыл с последним пополнением, а вторым был мой старый знакомый Соловей. Выглядел он сумрачным и настороженным. Когда я уселся на заднее сиденье, он обернулся ко мне и сказал:
— У нас здесь сплошные ЧП, командир. Вчера ночью был пожар, в одном из помещений первой колонны…
— По пьянке?
— Вроде того. Они вернулись с задания, «положили» какого-то очень важного дядю в Москве, а босс как раз находился в отлучке. Словом, напились, подрались и подпалили примерно пятьдесят метров помещений в общей сложности. — Соловей махнул рукой. — Один обгорел так, что просто труба. Док говорит — пятьдесят процентов поверхности кожи как корова языком слизала. А то и больше. В любом другом случае этого парня уже давно спустили бы в утилизатор вместе с мусором, но здесь совсем другое дело. Знаешь Короля?.. Он и есть тот бедолага. Босс сказал, что оторвет доку яйца, если тот не поставит инструктора на ноги. Вот так.
— Понятно, — я кивнул головой и полез в карман за сигаретами.
Мне было знакомо это имя — Король. Главный инструктор по ликвидации, он учил наемных киллеров поражать мишень из всех возможных в природе позиций с первого выстрела. Раньше, как и я, Король, служил в армии, в звании подполковника. До попадания на базу я однажды встречался с ним в одной из воинских частей недалеко от Ташкента. Тогда он был инструктором у снайперов спецназа. Мы были знакомы лично, я просто знал его в лицо и знал, что он настоящий профессиональный убийца, безжалостный и жестокий. Не знаю почему, но, услышав о том, что он внезапно превратился в цыпленка табака, я испытал удовольствие.
— А вторая проблема?
— Разве я говорил, что есть вторая? — удивленно поднял брови Соловей.
— Я ошибся?
— Да, правда… Поэтому-то босс и вызвал тебя раньше времени. Дело в том, что сегодня вечером на базе будет большой сходняк «бугров» со всей России и, как я предполагаю, не только. Толковище! — с придыханием протянул боевик, будто говорил не о съезде мафиозных авторитетов, а о длинных и загорелых женских ногах. — Поговаривают, будем менять место дислокации поближе к матушке-столице!
— Кто поговаривает? — Я вдруг снова вспомнил о стукачах и внесенной мной в схему модернизации базы скрытой камере для их отлова. — Конкретно!
— Да так, слышал… — замялся Соловей, пожимая плечами. — А ты? Босс ничего не говорил?
— О таких вещах сообщают в последнюю секунду. Не говорил. Кстати, не знаешь, он подписал мою схему модернизации?
Соловей наморщил лоб, будто пытаясь вспомнить что-то, не очень для него существенное.
— Ползали там какие-то умельцы с проводами и всякой ерундой. Целую неделю. А что, новую сигнализацию устанавливали?
— Ага. Пожарную, — усмехнулся я, выпуская изо рта густую струю сигаретного дыма.
— Странно… — скривил рожу боевик, словно его насильно накормили лимоном. — Что же она тогда не сработала?
— А её не было в помещениях первой колонны, — безразлично отозвался я. Меня сейчас больше интересовала установленная в одном из рабочих кабинетов бункера скрытая камера. Если все прошло нормально, она еще сослужит хорошую службу. Как я и предполагал, Персиков вряд ли стал читать положенную ему на стол схему, просто подписал её, не глядя.
Джип миновал последний поворот, выскочил из леса к подножию скалистого холма и остановился возле въезда в туннель. Невидимая камера засекла машину и сидящих в ней людей, а затем на приборной доске джипа загорелась красная лампочка. Въезд разрешен.
Мы тронулись с места и скрылись во чреве туннеля. Вторые ворота пропустили нас столь же быстро. И только за ними я почувствовал едва уловимый запах гари. Учитывая отдаленность от главного выезда с базы помещений первой колонны, можно было предположить, какой хипеш был здесь прошедшей ночью. Но тут я вспомнил о Короле, и на моем лице появилось выражение полного удовлетворения. Хорошо, что во время пожара здесь не было меня.
Джип въехал в помещение стоянки автотранспорта и остановился на отведенном ему месте в правом крыле. Я взял чемодан и направился в сторону лифта, но неожиданно натолкнулся на самого Владимира Адольфовича. Вероятно, «большой босс» решил встретиться со мной незамедлительно. Он молча кивнул в сторону длинного, освещенного лампами дневного света прохода, подождал, пока я не поравняюсь с ним, а потом спросил:
— О пожаре, конечно, знаешь? Чёрт бы его побрал!..
Впервые за все время знакомства с этим человеком я вдруг услышал вырвавшиеся из его рта потоки сквернословия. Когда же Персиков наконец закончил ругаться, то сообщил еще одну новость — с сегодняшнего дня запрещено употребление алкоголя и контакты с девчонками. В последний раз одна сука принесла к нам на базу гонорею…
Еженедельные посещения базы проститутками, которых специально привозили из, львовского борделя, ставшие уже традицией и одним из основных стимулов для вынужденных прозябать в замкнутом пространстве боевиков, всегда доставляли хлопоты. Начать хотя бы с того, что ни одна девчонка не должна была знать, что ее везут на случку с голодными головорезами мафии. Они были твердо уверены, что армейское начальство просто регулярно устраивает расслабуху для работающих на некоей секретной территории солдат-контрактников. За свои вояжи они не получали денег, а для владельцев интим-клуба это был своего рода бартер взамен на рэкетирскую крышу. К тому же всех проституток предупреждали самым серьезным образом, что не стоит рассказывать никому о поездках в «армейский гарнизон». До сих пор все проходило вполне гладко, не считая попыток некоторых бандитов склонить девочек к прямо-таки ненормальным извращениям. Но случай, о котором сообщил Персиков, был первым за несколько лет, в течение которых «организмы», как их презрительно называли боевики, навещали базу.
Лично я так ни разу и не принял участия в случках с дешевками, хотя, как любой нормальный мужик, тоже испытывал естественную потребность в сексе. Одна мысль, что где-то далеко, у самого моря, меня ждет любимая женщина с голубыми бездонными глазами, нежной загорелой кожей и пахнущими фиалками волосами, заставляла меня смотреть на приезжающих мочалок совсем другими глазами. Поэтому сообщение о запрете на «кувыркания» я воспринял совершенно равнодушно. Меня интересовало другое.
— Говорят, будем переезжать поближе к Москве?
— Неизвестно ещё, — буркнул на ходу босс. — Может быть. Сейчас этот вопрос прорабатывается.
