Для выяснения положения в сахарной промышленности высочайшим повелением от 10 сентября 1916 года члену Государственного совета, сенатору В. Ф. Дейтриху было поручено провести полное обследование этой отрасли. В помощь сенатору Дейтриху был прикомандирован судебный следователь по особо важным делам П. Д. Александров. Сенатор Дейтрих тотчас же начал подробно знакомиться с общим положением в сахарной промышленности. Мне, как уполномоченному Правления Всероссийского общества сахарозаводчиков, пришлось давать все необходимые объяснения и представить весь материал, имевшийся тогда в моем распоряжении. Во второй половине сентября 1916 года сенатор Дейтрих вместе с судебным следователем Александровым выехали в Киев, чтобы на месте ознакомиться с положением дел в этой промышленности и оказать ей содействие для получения угля, рабочей силы и железнодорожных вагонов. Словом, надо было наладить своевременную доставку сырья на заводы, так как в этом сахарная промышленность испытывала крайнюю необходимость. Я также в это время выехал в Киев.
Проснувшись однажды в один из дней конца сентября месяца, я узнал, что накануне в ночь было произведено ряд обысков и выемок в правлениях Товариществ сахарных заводов Александровского, Туль-Черкасского и Юльевских. У руководителей означенных предприятий гг. Добраго, Бабушкина, Гепнера, а также в отделениях банков Русского для внешней торговли и Международного были вскрыты сейфы. Кто произвел обыски, по чьему распоряжению, по каким причинам, выяснить было довольно трудно. Я немедленно вместе с графом А. Д. Бобринским, председателем Правления Общества сахарозаводчиков и другими сахарозаводчиками — Бродским, Фишманом, Шениовским побывали у сенатора Дейтриха, чтобы выяснить причины обысков и выемок. Сенатор Дейтрих также не был осведомлен о том, кто проделал всю эту работу и по чьему распоряжению все это проводилось. Однако несколько часов спустя судебный следователь Александров выяснил, что обыски и выемки были произведены по указанию генерала Батюшина, который накануне прибыл из Ставки в Киев, приняв меры к тому, чтобы его приезд был по возможности скрыт, для чего номер в гостинице «Континенталь», где он остановился, по его телеграмме, был записан на имя киевского полицеймейстера. Под его руководством прапорщики запаса Орлов, Барт, Логвинский производили указанные выше обыски и выемки. Впечатление было самое удручающее: с одной стороны, высочайшая власть назначает члена Государственного совета, сенатора Дейтриха для детального обследования сахарной промышленности, с другой стороны — Ставка командирует своего генерала произвести в полном смысле слова «дебош» в той же отрасли промышленности; получался какой-то невольный конфликт, бессмысленный и ненужный между гражданской и военной властью — скорее, даже издевательство военной власти над гражданской. Трудно было допустить, чтобы, при наличии сенаторской ревизии, военные власти могли произвести обыски и выемки без достаточных к тому оснований. Положение сенатора Дейтриха становилось смешным и драматичным. Как потом выяснилось, это был просто разбойничий набег Наташинской шайки, в целях грабежа и контрибуции, предпринятый с соизволения военного командования в лице генерала Алексеева. Сенатор Дейтрих просил меня немедленно выехать в Петербург и доложить Председателю Совета Министров Штюрмеру и другим министрам о происшедшем.
Настроение среди деятелей сахарной промышленности стало апатичное и угнетенное. 3 октября 1916 года в конторе Всероссийского общества сахарозаводчиков и у меня в квартире был произведен обыск. Проводил его судебный следователь по особо важным делам Орлов по распоряжению начальника штаба Петроградского военного округа. Была взята вся текущая переписка по делам Общества и моя личная. Конечно, никаких компрометирующих бумаг или документов ни в конторе Общества, ни у меня найдено не было. Следует заметить, что Всероссийское общество сахарозаводчиков, действовавшее на основании высочайше утвержденного устава, никакими коммерческими или политическими операциями не занималось и вся деятельность его была направлена на развитие сахарной промышленности и на представительство перед правительственными учреждениями. Управлял делами Общества я. И также я не вел никаких коммерческих операций и не занимался политикой. Работал я тогда уже в сахарной промышленности свыше тридцати лет, пользовался известностью в этой области промышленности как автор многочисленных докладов, книг и брошюр, касающихся вопросов сахарной промышленности. В это время я был членом Военно-промышленного комитета и Особого совещания по продовольствию и находился в составе представительства России на Брюссельской международной сахарной конвенции.
В течение всего 1916 года, вследствие значительного ухудшения работы железнодорожного транспорта и удорожания себестоимости продукции, сахар на рынках стал появляться все реже. Ропот населения, усиленный, как я уже выше говорил, газетной шумихой о том, что виною во всем сахарозаводчики, которые якобы прячут продукцию, спекулируют ею, естественно, по очень высоким ценам, Особенно резко в то время выступала газета «Новое время». Так как все эти выступления могли привести к еще большему возбуждению общества, я обратился в главному редактору этой газеты М. А. Суворину дать мне возможность осветить на ее страницах истинное положение дел. Согласие я такое получил. И сразу же опубликовал одну за другой редакционные статьи. Тогда же у меня появилась мысль периодически помещать там свои статьи.
Во время моих активных контактов с газетой М. А. Суворин предложил мне купить триста паев Товарищества «Нового времени», чтобы таким образом дать Всероссийскому обществу сахарозаводчиков через печать защищать свои права и интересы. Общество давно уже хотело иметь свой печатный орган, и вот случай подвернулся, и не воспользоваться им было бы большой ошибкой. Я обратился к председателю правления Русского банка Л. Ф. Давыдову, в коем имелся крупный пакет акций Александровского товарищества сахарных заводов, с просьбой открыть кредит правлению Общества сахарозаводчиков для покупки тех самых трехсот паев «Нового времени». Давыдов мое стремление одобрил, но так как сахарное дело находилось в руках А. Ю. Добраго, он предложил мне написать тому письмо и решить все вопросы. Вот это-то письмо и нашли при обыске в Киеве батюшинские сыщики. В нем они и усмотрели мое стремление подкупить прессу. Об этом полковник Резанов без промедления и известил М. А. Суворина. Если генерал Батюшин не мог обвинить меня в подкупе прессы, то вполне мог это сделать, мотивируя свое обвинение моим «желанием» подкупить прессу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
