— Давай сегодня не будем обращать внимания на мои потребности, — настаивал я. Мое вожделение к Грете накапливалось как грозовая туча в течение последних нескольких недель, и сегодня оно смешалось с разочарованием и темным голодом, которым не было места в моей близости с Гретой.
Я провел костяшками пальцев по ее животу, затем провел указательным и средним пальцами по киске Греты. Грета смотрела полуприкрытыми глазами, как я двумя пальцами раздвигаю ее складочки, чтобы помассировать чувствительную внутреннюю часть. Мои пальцы блестели от потребности Греты. Вскоре она покачивала бедрами навстречу моей руке, ее губы разошлись, выражение лица было напряженным от страсти. Я ускорился, уделяя больше внимания ее клитору. Прошло совсем немного времени, прежде чем Грета потеряла себя от оргазма под моими ласками, и у меня пересохло во рту, когда она откинула голову назад и застонала глубоко в горле. Я наклонился вперед, мои губы коснулись ее кожи, затем разошлись. Но в последний момент я остановил себя, мои зубы уже прижались к ее горлу. Я не мог так пометить Грету.
Я отодвинулся, и наши взгляды встретились.
Так много я хотел сказать, но не мог, не хотел.
— Еще, — умоляла Грета, и я ухмыльнулся, радуясь, что она отвлекла меня от моей глупости. — Еще? — тихо спросил я, мой голос был напряжен от возбуждения. Я, наверное, мог бы кончить в штаны, если бы действительно сосредоточился. Она коротко кивнула, и я провел средним пальцем по ее щели, вперед-назад.
Она была такой мокрой. — Грета, я хочу...
Прежде чем я успел сказать ей, что хочу ввести в нее палец, она положила свою руку на мою и слегка надавила. — Амо, мне нужно... я не знаю. Мне нужно...
Я знал, что ей нужно и нежно поцеловал ее, затем провел подушечкой среднего пальца по ее отверстию, прежде чем ввести в нее свой кончик.
Она выдохнула, ее брови опустились, когда она посмотрела вниз по своему телу, туда, где кончик моего пальца скользил по ее каналу.
Я был заинтригован, медленно проникая пальцем в тугое отверстие Греты. Вводил и выводил, покрывая его своей похотью. Мой кончик легко скользнул внутрь, затем я протолкнул его до первой костяшки, после чего снова вытащил. Мой палец красиво блестел, когда я нежно потирал отверстие Греты подушечкой пальца, а затем снова погрузился в нее, на этот раз до второй костяшки. Киска Греты сжалась вокруг меня, и я поднял голову, впервые с тех пор, как начал вводить в нее палец, чтобы проверить выражение ее лица. Она тоже смотрела вниз на мой палец внутри нее, но едва уловимое напряжение преобладало в ее рту.
— Это слишком неудобно? — спросил я низким голосом, мой палец все еще медленно скользил внутрь и наружу.
— Это хороший вид дискомфорта.
Я резко выдохнул и снова приник к ее губам, вводя средний палец до упора. Она задыхалась у меня во рту, ее киска сжалась, веки затрепетали. Я согнул палец, прижав его к ее клитору, и напряжение покинуло ее тело с сильной дрожью и громким стоном, когда она кончила вокруг меня. Мои яйца подергивались, не ожидал, что она кончит так быстро, и это было как топливо для моего и без того горячего желания к ней. Она отчаянно целовала меня, ее бедра раскачивались, пока я продолжал водить пальцами по ней во время ее оргазма. Ее возбуждение стекало по моему пальцу и ладони. Я продолжал держать палец внутри нее, пока мы целовались, и нежно поглаживал ее шею. Щеки Греты порозовели, а глаза наполнились тоской, которую я слишком хорошо понимал.
— Теперь ты, — твердо сказала она. Я не стал спорить, когда она расстегнула ширинку и спустила мои брюки и нижнее белье. Мой член вырвался на свободу, кончик был покрыт спермой.
— Ты хочешь, чтобы я...
— Используй свои руки, — прохрипел я и был на грани контроля. Если бы я сегодня трахал рот Греты, я бы, наверное, сошел с ума и трахнул ее киску тоже, или вылил бы свою сперму в ту же секунду, когда ее губы коснулись моего члена, потому что я был так чертовски возбужден.
24
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Грета
Я обхватила пальцами основание эрекции Амо, или так далеко, как могла. Он был очень длинным и толстым, что заставило меня задуматься, как он поместится внутри меня. Его пальцы тоже были длинными и толстыми для пальцев, что было неудивительно, учитывая его высокий рост, но его эрекция была на другом уровне. Я знала, что он каким-то образом поместится. Он физически должен был поместиться, по крайней мере, в целом.
Мои мысли стихли, когда с губ Амо сорвался первый низкий стон. Мне нравился этот звук. Я поглаживала его шелковистую длину вверх и вниз, проводя большим пальцем по кончику. Мне нравилось исследовать его.
Вскоре Амо начал двигать бедрами, и его рука сомкнулась на моей, усиливая давление. Я встретилась с ним взглядом и глубоко вдохнула, увидев выражение похоти и собственничества на его лице. Оба взяли меня за руки и погрузились в мое сердце.
Когда Амо с содроганием и стоном кончил и крепко поцеловал меня, я не могла удержаться от счастливой улыбки на его губах. Амо хихикнул. Я подняла взгляд, впившись зубами в нижнюю губу. Он поцеловал кончик моего носа, удивив меня, и отступил назад. — Давай убираться. Я умираю с голоду.
— Опять? — спросила я.
Он засмеялся, настоящим, глубоким смехом, который наполнил мои внутренности бабочками. Хотя я всегда находила этот термин очень тревожным. Мысль о том, что внутри меня поселилось какое-то животное, не вызывала приятных образов. Хотела бы я знать, кому пришло в голову придумать подобную фразу. — На этот раз я имею в виду еду.
— О, — сказала я, почти немного разочарованная.
Амо покачал головой, снова протиснулся между моих ног и крепко поцеловал меня. — Не волнуйся. Я съем тебя сразу после сэндвичей.
Убрав доказательства нашей деятельности, мы с Амо вернулись на кухню. Медведь смотрел на меня почти с упреком. Как будто я предала его, впустив незнакомца.
Дотти свернулась калачиком рядом с ним. Он уже почти никогда не отходил от нее.
Я потянулась за своей клетчатой рубашкой, но Амо протянул свою белую рубашку. — Возьми ее.
Он помог мне надеть ее. — Ты мне нравишься в моей рубашке. Я все еще помню подвал.
— Я тоже, — сказала я, закрывая пуговицу на груди, но не все остальное. Затем я взяла тарелку с бутербродами и салатницу и поставила их на стол. — Столовые приборы и тарелки вон там. — Я указала на шкаф рядом с
Амо.
Он удивленно посмотрел на него, как будто никогда в жизни не накрывал на стол, что, вероятно, было правдой. Тем не менее, он наклонился и выбрал две тарелки и вилки, после чего подошел ко мне и опустился на скамью. Я устроилась рядом с ним так, что наши ноги соприкасались.
Амо не потрудился надеть ничего, кроме боксеров, и я наслаждалась его полуобнаженным видом.
Он взял сэндвич и откусил больше половины, а затем доел остаток еще одним куском и я моргнула. Я приготовила четыре сэндвича, а теперь думала, хватит ли этого. — Это хумус и чатни из жареных помидоров, — объяснила я.
Амо благодарно кивнул и доел второй бутерброд. Он взглянул на меня. — Разве ты не собираешься что-нибудь съесть?
— Ты можешь поесть первым, я поела до твоего прихода.
Он хмуро покачал головой и протянул мне бутерброд. Вместо того чтобы взять его, я откусила кусок и улыбнулась. Затем я наполнила свою тарелку салатом и смотрела, как Амо поглощает оставшиеся бутерброды.
— Не думала, что ты будешь в таком восторге от моих веганских сэндвичей.
— Я не привередливый едок, когда голоден.
Он скорчил гримасу и проглотил последний кусочек. — Это вышло неправильно. Твоя еда восхитительна.
Я пожала плечами. — Не волнуйся, я слышала все возможные оскорбления в адрес вегетарианской кухни, которые только можно придумать. Не думаю, что ты можешь сказать что-то хуже.
