Максимус сказал, что информатор говорил по крайней мере о трех русских в здании. Он был хорошим стрелком, но его подстегивал гнев, а это никогда не было хорошо. Я обогнул здание и обнаружил Гроула и Примо возле одной из стальных дверей, которые пытались войти внутрь.
— Почему он не подождал вас?
— Он обманул нас, — пробормотал Примо. — Мы хотели сначала разведать местность и убедиться, что информатор не завел нас в ловушку, но Максимус не захотел ждать.
Я покачал головой. Гроул, наконец, смог открыть дверь и я взял инициативу на себя, вошел в тусклое помещение склада с Примо и Гроулом рядом. Это был небольшой склад Братвы, что делало его мишенью, но, конечно, Максимус был здесь не за этим.
До нас донеслись голоса, и я приказал Гроулу и Примо спрятаться за деревянными ящиками. Опустив головы, мы двинулись ближе к голосам. Я напрягся, когда заметил две высокие фигуры за одним из ящиков, затем расслабился, узнав Максимуса и его тестя Ромеро. Они направили на нас свои пистолеты, затем опустили их. Я опустился на колени рядом с ними, Ромеро указал на щель между ящиками, в то время как Максимус пристально смотрел на сцену перед ним. Я заглянул в щель.
Трое мужчин играли в карты за столом и рисовали линии своих вещей.
Мои губы скривились. Солдат Фамилии, пронюхавший о наших вещах, был бы жестоко наказан. Нельзя быть лучшим клиентом, если хочешь вести успешный бизнес.
— Тот, без волос, и тот, с большой бородавкой над губой, это двое из тех, кто нас поймал. — Под яростью в голосе Максимуса слышалась боль. Я должен был признать, что почувствовал облегчение от того, что он взял с собой Ромеро. Если бы он пошел сюда один, он бы определенно наделал бы глупостей. Я редко чувствовал себя виноватым, но я действительно ненавидел себя за то, что был слишком далеко, чтобы быть рядом с Максимусом в тот момент, когда он нуждался во мне.
Я коснулась его плеча. — Парень с бородавкой — лидер?
Максимус кивнул. — Он низкий солдат, пользующийся ограниченной властью над чуть менее глупыми солдатами.
— Я пойду вперед, а ты будешь прикрывать меня?
— Это мой бой, Амо. Я ждал, но я хочу их крови.
Похлопав его по плечу, я кивнул, затем приказал ему идти вперед.
— Не убивай их. — Его глаза горели жаждой мести. — Не хочу торопиться.
— Мы оба, — сказал Ромеро. Я бросил на него взгляд и кивнул. В последние годы работа Ромеро в качестве капитана была менее жестокой, чем у
Максимуса, но я чувствовал его потребность в кровопролитии.
По знаку Максимуса мы все пятеро выскочили из своего укрытия. Русские не ожидали нападения и были под кайфом от кокаина, что облегчило нам работу. Мне удалось повалить на землю парня без волос, а Максимусу — того, у которого была бородавка. Ромеро занялся третьим, а Гроул и Примо
следили за окружающей обстановкой на случай, если там есть еще солдаты Братвы, о которых мы не знаем.
Дверь распахнулась и я ударил державшего меня парня по голове своим пистолетом, затем направил его на ворвавшихся, но опустил, когда вошел отец и несколько солдат.
Я поднялся на ноги. Отец едва взглянул в мою сторону, когда подошел к Гроулу и заговорил с ним, а затем перешел к Ромеро, который успел связать русского кабельными ремнями.
— Я хочу отвезти их в наше убежище, — сказал Максимус.
— Вы должны допросить их. Я понимаю, что это очень личное, для вас обоих. — Взгляд отца переместился с Максимуса на Ромеро. — Но нам нужна от них вся информация.
— Они будут петь, как канарейки, — сказал Гроул своим глубоким, рычащим голосом.
Отец сурово улыбнулся. — Я верю во все твои способности.
Так как папа был доволен, игнорируя меня в данный момент, я подошел к Максимусу. — Хочешь, я помогу тебе пытать их?
Максимус покачал головой. — Это должны сделать мы с Ромеро. —:Ромеро посмотрел в его сторону и кивнул.
— Хорошо. Звони мне всякий раз, когда я тебе понадоблюсь. Чтобы поговорить, напиться или выплеснуть адреналин. Я буду рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Максимус схватил меня за руку. — Почему бы тебе не пойти с нами? Я бы хотел, чтобы ты был там, даже если ты не будешь участвовать в пытках.
— Сначала мне нужно поговорить с тобой, — обратился ко мне отец.
— Я приду, как только мы закончим.
Максимус и остальные вынесли трех русских, пока папины солдаты рылись в ящиках, чтобы оценить, что было на складе.
— Пойдем в другое место. — Папа не стал ждать, пока я соглашусь. Он повернулся и ждал, что я последую за ним. Могу только представить, как он был зол. Учитывая, что я не ответил на его последние семь звонков, я знал почему. Последовав за папой к его машине. Он огляделся вокруг, и наконец его взгляд остановился на арендованном мотоцикле. Его глаза сузились. — Где один из твоих мотоциклов? Или машина? С каких пор тебе нужен прокат?
— Это то, что ты хочешь обсудить?
Отец вцепился мне в лицо. — Несколько звонков, и я узнаю, откуда взялась эта прокатная машина, и еще несколько звонков, и я буду точно знать, где ты был.
Я всегда знал, что мой обман в конце концов будет раскрыт и был уверена, что отец мог бы узнать об этом уже давно, но он решил проигнорировать то, что было прямо перед ним. — Мне нужна аренда, потому что я изменяю своей жене с женой видного политика, и я не хочу, чтобы об этом стало известно.
Я не был уверен, поверил ли мне отец. Скорее всего, нет. Я почти желал, чтобы он все узнал.
Вся эта секретность начинала меня беспокоить. Я не хотел встречаться с Гретой тайно. Я хотел кричать о своих чувствах к ней с гребаных крыш, хотел, чтобы Крессида исчезла из моей жизни, а Грета появилась в ней.
Выражение лица отца потеряло намек на суровость, что застало меня врасплох. — Я знаю, что ты ненавидишь быть женатым на Крессиде, но ты не можешь исчезать на несколько часов или дней без единого гребаного следа. У тебя есть ответственность.
— Я вкалываю ради Фамилии , папа. Я отдал свою жизнь этому делу. Блядь, я женился на женщине, которую презираю всем сердцем, ради этого дела, так что не говори мне, что я делаю недостаточно.
Когда твоя работа на Фамилию будет выполнена, ты возвращаешься к маме, а не в пустую квартиру или таунхаус с женщиной, которой ты не можешь доверять. Ты получаешь свою гребаную отсрочку, так что я не буду извиняться за то, что раз или два в месяц пытаюсь отвлечься на день- два.
— Ты не работаешь с девяти до пяти. Твой долг никогда не заканчивается. Мы на войне. Ты все еще это помнишь, не так ли?
Я ухмыльнулся. — Поверь мне, папа, это то, что я никогда не забуду. Это то, что ты навязал и мне. Я был против нападения!
Папа схватил меня за рубашку. — Ты, блядь, прекрасно знаешь, почему я это сделал. Ты не оставил мне выбора! Это был единственный способ убедиться, что ты не будешь продолжать тосковать по этой девчонке.
Я кивнул и сделал шаг назад, так что папе пришлось опустить руку. — Хорошая работа.
Папа посмотрел мне в глаза, и его лицо превратилось в маску настороженности. — Амо. Ты действительно хочешь умереть?
— Ты бы умер за маму?
Папа закрыл глаза. — Что ты делаешь?
— То, что я должен был сделать.
Не дав папе шанса сказать что-то еще, я сел на мотоцикл и уехал. Сегодняшний вечер был посвящен Максимусу, и ничему другому. Но завтра я возьму свою жизнь в свои руки. И если кто-то захочет остановить меня, он узнает, на что способны эти руки.
Черт. Что я собирался делать?
Грета
Я чувствовала себя разорванной между верностью семье и чувствами к Амо. В конце концов, это разорвало бы меня на части и я больше не могла нести тяжесть своего предательства в одиночку. Мне нужно было кому-то довериться. Мне нужна была другая точка зрения, какие-то соображения, которые помогли бы мне решить, как жить дальше. Как продолжать жить этой разделенной жизнью.
