него за спиной и медленно засовывает пистолет в руку брюнета. Правда он тут же встречается с сильным сопротивлением. Из-за страха холодного оружия на парня начинает накатывать волна паники, и его начинает трясти еще сильнее прежнего.
— Держи крепко! — командует Майкл, пытаясь засунуть пистолет в руку Эдварда. — Держи крепко, говорю! Раз хочешь доказать, что ты не трус и действительно способен на многое, то делай что я тебе говорю. Хватит уже сопротивляться! Хватит, я сказал! Держит пистолет крепко!
Эдвард словно окаменевший стоит на месте, стыдливо скрывая взгляд от тех, кого так боится предать. Резко ослабевшие ноги едва удерживают его собственный вес, а сердце начинает биться в разы чаще из-за нарастающей волны страха и паники. Он не может заставить себя просто посмотреть на перепуганную, горько плачущую и тяжело дышащую Наталию. Не может спокойно стоять напротив внешне спокойного Терренса, который и сам тяжело дышит. Как бы сильно Эдвард ни пытался сопротивляться попыткам Майкла запихнуть пистолет ему в руку, ему не удается ничего сделать. Его дядя, пользуясь его подавленным состоянием и оказывая сильное психологическое давление, легко находит способ контролировать своего племянника.
— Давай, трус, покажи все, на что ты способен, — с гордо поднятой головой уверенно говорит Майкл. — Жалкий неуверенный в себе мальчишка, который боится всего на свете! Рыдает как девчонка! Ни на что не годный кусок дерьма! Который всегда был нежеланным ребенком своих родителей. Не сделал ничего, чтобы тобой гордились. Ты заставил всех ненавидеть себя и проклинать тот день, когда ты родился.
Майкл крепко берет Эдварда за шиворот, пока тот сильно трясется с огромным желанием прятаться ото всех и горько разрыдаться от собственной трусости.
— Слабак! Трус! Маменькин сыночек! Пора уже взрослеть, черт возьми! Становиться мужиком! А ты все еще в игрушки играешь! Хватит! Тебе уже двадцать пять! Начни делать хоть что-нибудь нормальное! Или всю жизнь так и будешь прятаться за девичьи юбки или мужские спины, трясясь, как зайчик, и находясь на грани сердечного приступа?
Эдвард был бы безумно рад отшвырнуть пистолет куда подальше, но жуткая неуверенность в себе и страх буквально парализуют его. Он не может ничего с собой поделать и мысленно проклинает себя за то, что под влиянием трусости забыл о том, что ему нужно быть сильным и уверенным в себе. Именно поэтому Майклу все-таки удается засунуть пистолет в руку своего дрожащего племянника. Он заставляет парня держать пистолет обеими руками, приподнимает их и медленно, с особым удовольствием направляет дуло оружия на Терренса, который выглядит настолько шокированным, что не может ничего сказать или сделать. В глубине души он страшно боится быть убитым. Как бы усердно мужчина ни сохранял спокойствие, вскоре он начинает заметно нервничать и слишком часто дышать от страха, который особенно остро он начинает испытывать, когда пистолет в руках Эдварда прицеливается прямо в него.
— Ну вот, — с наслаждением произносит Майкл, медленно встает за спиной дрожащего Эдварда и кладет руки на его плечи, начиная их слегка массировать. — Хорошо, дорогой мой. Я рад, что ты начал слушать меня и прекратил вести себя как трус. Уверен, ты справишься с поставленной задачей. От тебя требуется сделать всего лишь одну вещь — убить брата. Выстрелить в него так, чтобы он умер мгновенно. Без шансов на выживание.
Майкл будто испытывает огромное удовольствие, издеваясь над Эдвардом, который настолько сильно боится своего дядю, что ему не хватает мужества сдаться и уверенно заявить, что этот план никогда не будет воплощен в жизнь.
— Если ты сделаешь это, твоя жизнь станет прекрасной. А я перестану называть тебя трусливым щенком и поверю, что ты действительно умеешь быть храбрым и уверенным в себе. Я с удовольствием помогу тебе стать таким же богатым и властным человеком, как и твой любимый дядюшка. Вместе мы станем прекрасной командой. Ты присоединишься к армии Майкла МакКлайфа и станешь главным. Ты знаешь, как много я плачу тем, кто работает на меня. У тебя будет такая же возможность. Только для этого тебе нужно сделать один выстрел, который попадет в сердце Терренса. Одно нажатие на курок, Эдвард. И ты обеспечишь себе идеальное будущее!
Майкл медленно отходит от Эдварда, облокачивается о стол и с хитрой улыбкой скрещивает руки на груди.
— Ну вот, дальше давай сам, — говорит Майкл, с гордо поднятой головой смотря на Эдварда, стоящего к нему спиной с пистолетом, крепко сжатый в руках. — Как будешь готов — нажимай на курок.
Майкл ехидно смеется.
— Давай, щеночек, сделай это! Покажи, на что ты способен ради денег и власти.
Эдвард с радостью бы перевел пистолет на Майкла и выстрелил в него, отомстив ему за все страдания, что пережили он и его близкие. Однако он будто цепенеет и не может сдвинуться с места и убрать от Терренса пистолет. Кажется, что Майкл будто бы превратил своего племянника в полуживую статую, способную лишь моргать красными, полусухими глазами. Руки Эдварда сильно дрожат, ноги все больше слабеют, сердце бьется как у испуганного зайчика, а он сам отчаянно пытается сдержать слезы из страха показать слабость. Сил сопротивляться Майклу становится все меньше, но желание провалиться сквозь землю от трусости — все сильнее.
— Прочувствуй этот момент, — с гордо поднятой головой говорит Майкл. — Почувствуй его каждой клеточкой своего тела. Пусть это приятное чувство останется с тобой побольше. Избавься ото всех страхов! Перестань сомневаться в том, что это будет неправильно. Это будет ПРАВИЛЬНО! Ты же не хочешь остаться в глазах людей трусливым безмозглым щенком. Не хочешь, чтобы тебя и дальше продолжали называть трусом, говоря, что ты ни на что не годишься, и что твое рождение было огромной ошибкой. А раз не хочешь — так докажи это! Давай, Эдвард, не будь трусливым слабаком.
Каждый раз, когда Майкл называет его трусливым и неуверенным в себе слабаком, Эдвард все больше чувствует, как каждая мышца его тела сильно напрягается, а им овладевает чувство отвращения. Отвращения к этим словам. К оскорблениям, которые опускают его ниже плинтуса и заставляют еще больше засомневаться в том, что он может быть сильным, смелым и уверенным.
Терренс знал, что подобное могло произойти. И видит, что Эдвард действительно не хочет этого и ни за что не взял бы даже оружие, если бы Майкл не оказывал на него такое мощное давление, под влиянием которого он не может совладать с собой и оказать сопротивление. Мужчина даже хочет предпринять попытку убедить брата найти в себе силы наплевать на дядю, но что-то всеми силами удерживает
