— Я готов! — сказал он.
— Нет, — сказал Избор — так не годится…
Гаврила посмотрел на него, но тот смотрел совсем не на него. Взгляд его упирался в сундуки.
— Мы уйдем, значит, а они и не узнают?…
— Что ушли-то обязательно узнают… — усмехнулся Гаврила
— Да-а-а? Эта стерва — Избор ткнул пальцем в потолок — вполне может сказать, что мы свое отработали и она нас отпустила…
— Ну Христос с ней… Тебе-то какая разница?
Он покачал головой.
— Есть разница! Я хочу так уйти, что б об этом не только все знали, но еще и долго-долго помнили… Что бы их дети, если они у них будут, тоже об этом знали…
— Поджечь тут, может все? — подал голос Исин. Избор посмотрел на него, как мастер посмотрел бы на подающего надежды подмастерье.
— Поджечь?
Гаврила представил, как они будут бегать в дыму и пламени, а за ними будут носиться озверевшие женщины.
— Пожар, конечно не помешает, — сказал он за Избора — но в конце… У них на нас и на огонь рук не хватит. А начинать надо с малого…
Избор задумчиво посмотрел на него, потом начал как-то странно улыбаться…
— Ну, посоветовал!..
Он хлопнул Исина по плечу.
— Вот голова у человека!.. Мне до такого ни в жизнь не догадаться!
Он поднял крышку еще одного сундука, выгреб оттуда на какую-то тряпку несколько горстей золота, завязал в узелок. Позвенев золотом, вытащил оттуда же кинжал, увешенный самоцветами до такой степени, что им можно было драться как кастетом, отложил в сторону. Исин дернулся к нему. Избор погрозил кулаком.
— Это-мое! — предупредил он. Исин шагнул назад, опустил руки. Избор оторвался от золотой кучи и спросил:
— А вы чего смотрите? Не ленитесь. Покопайтесь в сундуках, покопайтесь… Мало ли что в дороге понадобиться…
Исин по его примеру открыл другой сундук и начал перебирать монеты. За его спиной послышалось оханье, скрип дерева. Избор поднялся на сундук и примостился на стенке, как петух на жердочке.
— С малого начинать, конечно неплохо, только я начну с большого…. Представляешь? Откроют они сундук, а там…
Избор закряхтел, тужась. Исин был человек простой, он засмеялся, представив, что найдет в сундуках Тулица вместе с золотом.
Гаврила тоже усмехнулся….
— Что ждешь? — спросил его Избор — Садись, давай…
Он огляделся, немного нарочито, но все же с интересом. Сундуки стояли вдоль всей стены и их ряд уходил в неосвещенную темноту.
— Богато живут — сказал Избор с уважением, основой которого было золото — Садись. Не стесняйся. Тут сундуков на всех хватит… Расскажешь кстати откуда у тебя палочка-то….
Он посмотрел Гавриле в глаза, рассчитывая на особую откровенность.
— Какая?
Тот смотрел на него и не знал на что решиться — то ли последовать примеру товарища, то ли поискать еще что-нибудь из оружия.
— Та самая — толково объяснил Избор. Исин по своей простоте добавил — Волшебная…
— А-а-а-а… Та… Я же говорю. Хороший человек подарил..
Избор кивнул, словно удовлетворился этим ответом. Он повернулся к кадке, что стояла в углу и из которой торчали рукояти мечей.
— Когда же это?
— Давно..
— Где же ты ее прятал, все это время? — поинтересовался Избор. — Ни кармана у тебя, ни мешка…
Он напрягся, закряхтел…
— Неужели?… — Избор сделал вид, что до него дошло, где столько времени оставаясь не замеченной лежала волшебная палочка.
— Нет…Нет! — возразил он сам себе. — Не может такого быть! Она же ничем не пахла!
Гаврила молчал, словно ничего не слышал.
— И склянка твоя с зельем… Неужто все в одном месте прятал?
— В одном — невозмутимо отозвался Гаврила. Он взгромоздился на сундук и снял со стены меч — Ты давай не о прошлом думай, а о будущем…
— Хотелось бы все-таки знать…
— Узнаешь… Тут такое дело крутится, что объяснять до вечера придется… Ты о «Паучьей лапке» что-нибудь слышал?
Избор пожал плечами. Он ждал ответа на вопрос, а получил новую загадку.
— Что за лапка такая? Ну-ка расскажи…
— Да зачем тебе? — искренне удивился Гаврила — Живи как жил. Чужой бедой заинтересуешься, а она невзначай твоей станет.
Избор сунул руку в золото рядом с собой. Зацепил сколько влезло и бросил золото в Масленникова. Монеты потекли сквозь пальцы, покатились по полу…Задерзавшийся меж пальцев перстень он покрутил перед глазами и одел на палец.
— Я чужими делами интересуюсь, когда в них свое золото вижу. А в этом деле, похоже, есть на что посмотреть…
— Что это ты про свой должок-то не говоришь? Ты ведь мне жизнь должен. Не забыл?
— А разве одно другому мешает?…
— Умножающий знание — умножает скорбь.
Гаврила все-таки сел напротив него. Штанов не снял, но сел.
— А иногда, я слышал, у такого и золотишка прибавляется… — ответил Избор — Не крутись. Рассказывай. Жизнь меня и так часто огорчала — то одного нет, то другого, а то все есть, да руки коротки… Так что я не огорчусь.
— Ну ладно — после недолгого раздумья решился Гаврила — Ты человек самостоятельный… То ожерелье, что на княжне было — не просто женское украшение. Это наш амулет великой волшебной силы под названием «Паучья лапка»…
— Постой, постой — перебил его Избор — Как это «наш»? Твой и мой, что ли? Может и Исинов тоже?
— Может и Исинов — ответил Гаврила — Это талисман всей Руси. Пока он на нашей земле Русь будет шириться и…
— А при чем тут мы?
— Я же говорил, что для тебя это лишнее — холодно сказал Гаврила.
— Нет. Я о другом. Это же княжеская забота… Тебя что, князь Владимир к ней приставил?
Гаврила отмахнулся.
— У князя своих забот хватает, чтоб ему еще и Руси думать… Это не князя, это волхвов забота…
Все это было настолько далеко от действительности, что Избор без колебания поверил Гавриле во всем, кроме одного.
— А ты тогда тут причем? У тебя же другой Бог!
— Дурак ты — спокойно и без злобы ответил Гаврила с таким видом, будто и не ждал от Избора другого ответа. — Вера-то тут причем? Живу-то я где? В Персии что ли?
Спокойное бескорыстие Гаврилы возвышало его над Избором, и он не веря, что в такое дело можно влезть совершенно бескорыстно Избор спросил.
— И что же ты, такой хороший «за так» в это дело вляпался?
— Почему «за так»? У меня еще и свой интерес есть.
— Какой это?
— Свой. Свой собственный — хладнокровно ответил Гаврила. Он поднялся, обрывая беседу.
— Кончай тужится — скомандовал он — Пошли…
Доски, обиженные тем, что их теперь касались не живой теплой кожей, а подошвами сапог, скрипели так, что Исину казалось, на шум сбегутся караульные со всего терема. Однако обошлось. Около лестницы, что вела на первый поверх, они остановились. Лучи солнца били в слюдяное окошко и четко обрисовывали тень хазарина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
