Осторожно, стараясь не делать резких движений, я приготовилась защищаться: обернула свою накидку вокруг левой руки, а в правую взяла кинжал. Мне все еще не было страшно. Волк медленно приближался ко мне, и я начала разговаривать с ним так, как разговаривают с собаками. Громким, уверенным голосом.
– Непослушная собака, – сказала я, глядя ему в глаза, чтобы уловить в них момент прыжка. – Мерзкая, отвратительная, грязная собака. Ты хочешь есть, а я хочу спасти своего мужа. Нам придется выбрать. И выбор будет не в твою пользу, гнусная псина.
Волк слушал меня с интересом. Он нацеливался для прыжка, и мои речи ему нисколько не мешали. Я не заметила, как он прыгнул. Я не уловила ничего в его глазах, и я не видела его в полете. Только инстинкт заставил меня выставить вперед руку. Я едва не упала, потому что в момент прыжка стояла далеко от стены, и когда я уже чувствовала, что лежу навзничь, моя спина встретила спасительную опору. Я ударилась головой, и на момент мне показалось, что я теряю сознание. Волчьи зубы сдавливали мою руку, и даже через несколько слоев ткани с подкладкой я чувствовала, как они сжимаются, оставляя синяки.
Нужно было изменить положение. Правой рукой, все еще сжимающей кинжал, я опиралась о стену. Если я отпущу руку – я упаду. И я маленькими шагами стала отходить назад, прижимаясь к стене и занимая более удобное положение. Меня царапали волчьи когти, они путались в ткани моего платья, и я впервые в жизни радовалась тому, что оно такое длинное и с таким количеством нижних юбок. Хотя мне было уже почти все равно, буду ли я ранена, поцарапана, укушена, мне нужно было победить. Победить любой ценой, и точка.
Волк, даже и отощавший, был тяжелым. Он весил примерно столько же, сколько и я. Я начинала сгибаться под этим вгрызающимся в меня весом, и все же мне удалось прижаться к каменной стене тюрьмы и высвободить правую руку для удара. Мы возились и копошились, и все это происходило медленно, как в страшном сне. Я слышала какие-то странные звуки, не то повизгивание, не то постанывание. Я думала, что это волк, но потом поняла, что это я.
Отбиваясь и отпихивая онемевшей левой рукой волчьи зубы от моего горла, я медленно, чтобы не потерять равновесие, занесла правую руку. Я попала во что-то твердое, кинжал соскользнул, и только чудом я удержала его в руке. Волк издал глухой вой, дернулся от боли, и я боком упала в сугроб. Мой удар не задел никаких важных органов. Он был легко ранен. Нужно бить в шею, решила я, задыхаясь и обливаясь потом, пиная волка ногами. Я мысленно представила этот удар, как я заношу руку и, сгибая ее в локте, бью сверху вниз, целясь в точку на уровне моего сердца.
Было трудно двигать рукой, я была вдавлена в снег, запутавшаяся одежда стесняла движения, но я все-таки смогла поднять руку с кинжалом, как будто примерзшим к ней. А теперь – удар, скомандовала я себе. Нож мягко вошел куда-то, и хватка на моей руке ослабла. Страшные челюсти разжались. Волк хрипел, из пасти потекла струйка крови. Через несколько мгновений он затих. Я осторожно попыталась выкарабкаться из-под его тела, но у меня ничего не получилось. От каждого движения все плыло перед глазами. Слабость и нервное истощение не давали мне встать.
Внезапно я увидела, как выходит из леса и приближается ко мне карикатурными подпрыгивающими шагами огромный медведь с ружьем. За ним бежал человек, в котором я с трудом узнала Муртага. Интересно, зачем медведю ружье, подумала я и потеряла сознание.
Не знаю, как долго я была без чувств. Я очнулась в незнакомой комнате. Я лежала на кушетке, у меня ныла рука и я поняла, что волк мне не приснился. А значит, не приснилась и камера пыток капитана Рэндалла. Было тепло, потрескивал огонь в камине, рядом сидел Муртаг и обеспокоенно смотрел на меня. Я открыла глаза и попыталась улыбнуться.
– А где медведь?
Муртаг выглядел удивленным.
– Это был волк, англичанка. Будь это медведь, тебе бы не уйти живой.
– Слушай, я не сумасшедшая. Я прекрасно помню, что на меня напал волк, – сказала я. – Но потом из леса выбежал медведь. У него было ружье.
Брови Муртага полезли вверх, он весь затрясся и издал что-то вроде кудахтанья. Так я впервые увидела, как Муртаг смеется.
– Это был сэр Бартоломью Фэрбенкс, хозяин этого дома. На нем была медвежья шкура, – объяснил Муртаг.
– Уф, – сказала я. – Значит, оборотней все-таки не бывает. А я чуть было не поверила. Сколько времени прошло с тех пор, как вы меня нашли?
– Около часа.
– Нужно торопиться.
И я рассказала Муртагу и спустившемуся в гостиную сэру Бартоломью, что Джейми в руках Рэндалла и его еще можно вызволить.
– Рэндалл? – переспросил сэр Бартоломью, огромный и действительно похожий на медведя человек. – Что ему нужно от парня?
Муртаг тоже вопросительно смотрел на меня. Он тоже ничего не знал о странных чувствах, которые Рэндалл питает к Джейми.
– Это личное, – начала я, запинаясь. Выслушав меня, сэр Бартоломью забарабанил пальцами по столу и присвистнул.
– И вы хотите, чтобы я рисковал головой, спасая его задницу? – неожиданно грубо спросил он. – Не велика ли цена?
– Меня беспокоит не его задница, а его шкура, – грубо ответила я. – Завтра утром его должны повесить. И вы могли бы помочь мне. Я заплачу, если нужно. У меня почти не осталось денег, но у меня есть ожерелье… Муртаг, где оно?
Муртаг извлек из сумки тот самый жемчуг, который Джейми подарил мне в день свадьбы, и протянул его сэру Бартоломью. Тот взял ожерелье, вгляделся в него и воскликнул:
– Этот жемчуг я подарил Эллен Маккензи в день ее свадьбы! Как он попал к вам?
– Он принадлежал моему мужу, а теперь принадлежит мне.
– Так ваш Джейми – сын Эллен?!
Муртаг, внимательно смотревший на хозяина дома, сказал сквозь зубы:
– Так, значит, я действительно видел тебя двадцать лет назад в замке Тибервелл. Я помню, ты приносил присягу Фергюсу Маккензи. Не пора ли подтвердить твою верность?
– Я помог бы сыну Эллен Маккензи, – отрезал сэр Бартоломью, – но не ради присяги, а во имя ее памяти. Мне не нужны ваши деньги, сударыня. Но боюсь, я мало что могу сделать.
– Может, нужно просто пойти к сэру Томпсону и сообщить ему о том, что творит капитан Рэндалл? – предложила я.
– Это серьезное обвинение, – возразил сэр Бартоломью. – Сэр Томпсон имеет право спросить, откуда получены такие сведения. И что я ему отвечу? Что вы, прогуливаясь по тюремным коридорам, ненароком заглянули на огонек к капитану Рэндаллу?
– Предварительно убив пару солдат, – мрачно закончила я. – Что же делать?
– Даже если Томпсон поверит в это обвинение и не будет задавать вопросов, – сказал Муртаг, – приговор не отменят. Рэндалл будет наказан, а Джейми повешен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
