– Мы направляемся к Наветренному проливу. Куба с одной стороны, Ямайка – с другой. Постарайся не врезаться ни в ту, ни в другую, – прибавила Клеопатра.
– Есть, капитан – ответил я с улыбкой и положил руки на штурвал.
Я осмотрел весь корабль от бушприта до кормы. Последних лучей заходящего солнца как раз хватило для того, чтобы я смог различить странный объект у нас в кильватере. Я навел бинокль на таинственный предмет. Им оказался длинный черный ствол дерева, покрытый наростами и водорослями. На одном конце бревна торчала веточка чуть больше фута высотой, на кончике которой трепетали на ветру несколько зеленых листьев – ни дать ни взять крошечная мачта и паруса.
Я пробежал пальцами по деревянному геккону на шее, и на ум пришли слова Джонни. Он говорил мне стать семенем и, отдавшись на волю ветров и течений, следовать за песней океана к своему берегу. Пророчество Джонни исполнилось.
До сих пор я думал, что «Потерянные мальчишки» и есть тот самый берег, где я должен пустить корни, но сорняки моего прошлого оказались выше и опаснее, чем я полагал. Эта маленькая ветка-мачта подсказала мне, что я именно там, где должен быть, – поношусь по ветрам времени еще чуть-чуть.
Сходить на берег я пока совсем не хотел, да и «Лукреция» – довольно сносное бревно.
37. Запасная лампочка
Кому: Талли Марсу
Кайо-Локо
Or. Вилли Сннгера
Вануату
Дорогой Талли,
если мои предыдущие письма показались тебе длинными, то знай, что это была просто разминка. Сейчас ты держишь в руках самое настоящее длинное письмо. Задержи дыхание и вытянись под пальмой. Потому что у меня для тебя история.
Кто-то однажды сказал мне, что историй искать не нужно. Они сами тебя найдут. Думаю, именно так со мной и произошло.
Но даю задний ход.
Все началось с нашего отлета из Новой Каледонии, который, разумеется, организовал мсье Парфе.
Одним словом, наш отлет из Французской Полинезии не остался незамеченным. Мы обогнули маяк на Амеди в сопровождении не одного, а целых трех вертолетов и нескольких частных самолетов. Когда я говорил по рации с Парфе (он сидел в одном из вертолетов) и спросил его, что, черт возьми, происходит, он просто улыбнулся, помахал мне через небо и сказал:
– Вилли, Вилли. Неужели ты еще не понял, что французы никогда не ищут легких путей?
– Это еще слабо сказано.
Что ж, если день начинался вот так, я должен был сам догадаться, что по-другому он вряд ли закончится. Парфе упоминал о своем друге в Вануату. Француз посылает меня к человеку по фамилии Уолтэм – естественно, мне стало жутко любопытно.[130]
Мы взяли курс на самый северный остров цепи, Эспириту-Санту, и город Люганвиль. Там и начнутся мои поиски Уолтэма. Если смотреть на карту, архипелаг Вануату очень напоминает Наветренные острова в Карибском море. Разница в том, что в этом уголке мира действующие вулканы куда крупнее.
Погода всю дорогу была отличная. Кроме того, дул легкий попутный ветер, и мы оставались на высоте трех тысяч футов, где воздух прохладнее. Через пару часов над горизонтом показались горные вершины, и мы решили спуститься и взглянуть на них поближе.
Мы легко узнали остров с воздуха. Я читал о нем в своем летном справочнике, и он и вправду оказался похож на маленькую собачку, стоящую на задних лапках. Полет проходил нормально, только нас немного беспокоили сказанные на прощанье слова Парфе:
– Вам понравится Вануату. С 1969 года они никого не съели.
Все системы работали нормально. На первый взгляд нам вроде бы не угрожала возможность свалиться с неба прямиком в кипящий котел. Я сбавил мощность, и мы снизились почти до уровня верхушек деревьев. Показались балдахины тропических лесов, пляжи, заваленные прибитым к берегу лесом, множество пальм, согнутых пассатами. Вереница островов уступила место открытым водам пролива Бугенвиль. Пушистые кучевые облака говорили о том, что впереди большая земля – это был Эспириту-Санту.
Мы пролетали над историческими для гидропланов водами. После неожиданной атаки на Перл-Харбор и быстрого завоевания Филиппин здесь разгорелась война. Шло сражение за Австралию и Новую Зеландию. Вот тут-то пешки в этой шахматной партии – Соломоновы острова и «амфибии», кружащие над ними, – внезапно приобрели стратегическое значение. Гавани и бухты Эспириту-Санту за одну ночь превратились из сонных портов в базы для ВМФ США, который бился за острова Гвадалканал, Тулаги и Саво. На одном только Эспириту-Санту было расположено восемь военных аэродромов и несколько эскадрилий тяжелых амфибий. После всех этих лет, думал я, остался ли там хоть след гидропланов? Очень скоро я получил ответ на свой вопрос.
Эспириту-Санту, видно, кажется коренным жителям слишком уж католическим названием. Они называют и остров, и его главный город Люганвиль просто «Санту».
– Ноябрь 928WC, говорит Санту. Добро пожаловать. Добро пожаловать, – раздался взволнованный голос диспетчера, дававшего нам инструкции по посадке, пересыпанные комплиментами самолету.
После приземления «Летающую жемчужину» направили в отдаленный уголок аэропорта, где нас встретили таможенник, полицейский и съемочная группа местного телевидения. Операторы тут же нацелили на самолет свои камеры. В отличие от делегации, встречавшей нас в Новой Каледонии, откуда нас бы скорее всего депортировали, не спаси Парфе положение дел, чиновники Вануату оказались вполне милыми людьми. Они задавали вопросы о самолете и просили у меня разрешения сфотографироваться на фоне «Летающей жемчужины».
Когда они спросили, что мы здесь делаем, я просто сказал:
– Мы тут проездом. Летим в Гонконг.
Никто даже бровью не повел. Они проштамповали наши документы и паспорта, я заплатил пошлину, и мы все улыбнулись в камеру.
Обстановка была такой дружелюбной, что у меня появилось искушение спросить об Уолтэме. Но чутье подсказывало мне придержать язык. Жара не располагает к долгим церемониям, и потому торжественная встреча завершилась за какие-то пять минут. Я сказал команде, что мы останемся на ночь, и если мне не удастся связаться с мистером Уолтэмом, последуем нашему первоначальному плану: сначала летим на Соломоновы острова, затем на Филиппины, а оттуда уже в Гонконг.
Я отнес топливный заказ на вышку аэропорта, и мне сказали, что бензовоз будет через пару минут. Я скрестил пальцы на удачу и нырнул под крыло «Летающей жемчужины» – хоть какая-то тень – молясь, чтобы грузовик действительно приехал. К нашему удивлению, он показался через считаные минуты.
– Я – Джо Керосинщик! – раздался веселый голос из открытого окна бензовоза, остановившегося перед левым крылом. – Добро пожаловать на Вануату. Прекрасный самолету вас. Мы теперь такие нечасто видим.
Это был низенький человечек без передних зубов, из-под замызганной бейсболки с надписью «Доджерс» выбивались мелкие завитки черных волос. Он был одет в широкие длинные шорты и футболку с изображением Боба Марли. Он мне уже нравился.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь, брат? – спросил он.
– Привет, Джо Керосинщик. Я капитан Уилл, и мы счастливы, что оказались здесь. Сможешь раздобыть тыщонку галлонов топлива для этой старушки?
– Не вопрос, брат. Все продумано. У меня тут авиатоплива хоть отбавляй, – сказал он с широченной беззубой улыбкой.
– Тогда давай заправляться! – крикнул я, залезая на крыло.
Оглядев аэропорт, я убедился, что присутствие здесь полумиллиона американских солдат, моряков и морских пехотинцев шестьдесят лет назад не прошло бесследно для города.
Пока мы заправляли самолет, Джо старался скрыть свое любопытство, но я узнаю фаната самолетов за милю. Когда мы закончили, я расплатился и пригласил его внутрь. Мы прошли через хвостовой отсек, где хранится все наше барахло (от спасательных плотов до рыболовных снастей и досок для серфинга), а потом направились через жилой отсек – кухня и спальные места, все увешано фотографиями – в кабину экипажа.
Джо Керосинщик осмотрелся и сказал:
– Долгий же вы путь проделали.
– И не говори, – согласился я.
Мы вошли в кабину, и он аж присвистнул, увидев все приборы и датчики.
– Давай, садись, – сказал я и указал на место пилота.
Он осторожно пробрался на сиденье, положил руки на деревянный штурвал, уставился прямо перед собой и затих – как в транс впал. Неожиданно он взглянул на меня и сказал:
– Вы из Флориды. Из Пенсаколы.
– Я из Миссисипи, – возразил я.
– Но на этом снимке вы в Пенсаколе, – сказал он с ноткой замешательства в голосе.
– Этот самолет бывал в Пенсаколе много раз.
– Флорида – хорошее место.
– Ты там был? – спросил я.
– Нет, – сказал он. И. немного помолчав, прибавил: – Но я много о ней знаю.
Что-то в том, как он произнес эти слова, заставило меня призадуматься. Шестое чувство хорошо развивается, если проводишь много времени в не столь густо населенных уголках мира, где одно обычно значит другое. Он как будто говорил: «Давай-ка выпьем пивка и поговорим». Так мы и поступили.
