Большую часть зимы не возникало никаких проблем с транспортом. Все молы были пусты. Автобус из Пензанса спокойно преодолевал небольшие холмики и изгибы дороги. Кихол оставался всегда самим собой, исключая, конечно, декабрь.
Десятого декабря зажглись огни рождественской елки. Со всех окрестных мест сюда прибыли туристы, чтобы вволю насладиться праздничным зрелищем. Всех присутствующих засняли для телевизионной программы «Голубой Питер», оправдав их нелегкую дорогу сюда с новой автостоянки, которую сделали на вершине горы. Толпы людей спускались по темной тропинке, беспомощно размахивая горящими факелами и рассуждая по дороге о том, что они совсем не зря сюда прибыли. И они действительно были правы. Красными и зелеными огоньками лампочек светились контуры разбросанных вдоль гавани яхт. Из сиреневой дугообразной волны показалась спина морского чудовища Несси, а в каждом уголке порта стояли, выстроившись в ряд, новогодние деревья. В общем, Кихол представлял собой совершенно изумительное зрелище.
– Прямо как сказочная пещера ужасов для взрослых, – пролепетала Мэг, проходя вместе с Мирандой мимо вывески, освещающей название гостиницы «Костгад», и взбираясь вверх по дороге, ведущей к западному молу.
Миранда, которой хорошо были известны все неудобства проживания в трехстах милях от Лондона, на самой окраине страны, тяжело опустилась на сиденье тяжелого серебристого «вольво», вздохнула и вымолвила короткое «да».
Улыбнувшись в темноте, Мэг взяла сестру за руку.
– Пойдем, я напою детей чаем, пока ты отдохнешь в студии, любуясь красотой огней.
В ответ Миранда промычала что-то вроде «замечательно».
Пробираясь через толпы заполнивших дорогу людей, две сестры, разинув рот, оглядывались по сторонам. На въезде и выезде из деревни образовалась пробка, а это значило, что вдоль гавани выстроилась цепочка машин. Миранде приходилось идти по обочине дороги для того, чтобы в толпе ненароком не задели ее живот. Взяв сестру за руку, Мэг шла вперед. Великолепный запах морского побережья был испорчен гарью выхлопных газов остановившихся машин. Вдруг кто-то позади сказал:
– Ой, ты только посмотри на эту, в красно-черном платье!
Его приятель, усмехнувшись, бросил в ответ:
– Это не живот, а прямо-таки гора какая-то. Обернувшись, Миранда огрызнулась в ответ:
– Это не живот, а рождественский пудинг. Если хорошенько приглядитесь, то увидите целую гору таких пудингов.
Сестры подались назад, и Мэг потащила Миранду к дыре в железной ограде, где они остановились, чтобы перевести дух.
Мэг, обратившись к Миранде, сказала:
– Ты что, идиотка? Что ты обращаешь на всех внимание?
Миранда задумчиво ответила:
– Самое смешное заключается в том, что мне и самой раньше это казалось забавным. Действительно, не живот, а гора. И ты знаешь, на что намекал этот кретин?
– Такое впечатление, что ты ненавидишь всех нас. Как будто бы все они покушаются на твое личное спокойствие и отпускают тебе вслед вульгарные реплики, – заметила Мэг.
– Но я же не обвиняю, например, тебя в этом! Даже если бы ты и сказала мне какую-нибудь грубость, то я бы не стала тебя ненавидеть за это. Ты и не знаешь, как легко можно обидеть человека, если хорошенько постараться.
– Сестра, я прошу тебя, не вешай носа. Ведь скоро Рождество.
Миранда опять не менее задумчиво произнесла:
– Если хорошенько вдуматься, это была довольно грубая реплика. – Затем, обняв сестру за плечо, добавила: – Может быть, они и не хотели меня обидеть. Просто хотели, чтобы на них обратили внимание.
– Ты только взгляни, как здорово вокруг! Праздничное настроение накануне Рождества. Алексу, Кэти и Себастьяну очень понравится здесь. А еще лучше будет…
Отчаянные попытки Мэг поднять настроение Миранды были прерваны самой Мирандой, которая внимательно и настороженно шарила глазами по территории гавани. Затем зычным голосом, стараясь перекричать шум моря и работающих двигателей машин, Миранда заверещала:
– Эй, это ты там гуляешь, Алекс? Если ты снова промочишь свои джинсы, я убью тебя!
Сначала послышалось шарканье чьих-то ног и стук гальки, затем воцарилась тишина. Мэг тоже начала внимательно вглядываться в прибрежное пространство.
– Но это не может быть Алекс. Он должен сидеть с Кэти и Себастьяном.
– И это называется он весь день собирался играть с детьми в домино. Не успели мы шагнуть за порог, как он тут же вырвался на улицу. Весь в отца, такой же, как он, безответственный.
Мэг мягко поправила сестру:
– Дорогая, но какой же Питер безответственный? Он просто преданно служит искусству.
– Ну давай, защищай его! Служит искусству! Этому чертову искусству! А я должна в это самое время служить в доме кухаркой, убирать, стирать, сушить, гладить, ухаживать за Алексом, Кэти, Себастьяном, а теперь еще и этим новым ребенком, который должен вот-вот родиться!
– Миранда, не стоит так волноваться! – сказала Мэг, перейдя на полтона ниже с тем, чтобы сестра, последовав ее примеру, тоже успокоилась.
На них стали кидать удивленные взгляды прохожие, настроение которых было приподнято-праздничным.
– Извини, дорогая, если я буду вести себя подобным образом, ты просто захочешь побыстрее уехать от нас! – Вздохнув, Миранда пообещала: – Этот будет моим последним ребенком. Я поступила в драматическую студию, где снова стала чувствовать себя полноценным человеком. Пять замечательных лет свободы! И когда я один только раз позабыла принять противозачаточные пилюли, я снова забеременела.
Мег вспомнила о том, как когда-то Питер мечтал завести четырех детей. Обратившись к сестре, она сказала:
– Ну ладно, пошли. Сегодня вечером я приготовлю ужин. Ты можешь выпить чаю наверху, а детей пошлешь ко мне вниз.
– Ты настоящий ангел, Мэг, я и мизинца твоего не стою. Это беременность сделала меня такой раздражительной. – Снова вглядываясь в сторону гавани, она произнесла: – И все равно там, на пляже, был Александр. Наверняка придет домой в мокрых джинсах. Мне так хочется сейчас кого-нибудь ударить!
Уверенная в том, что Миранда шутит, Мэг засмеялась в ответ. Миранда часто говорила о своих детях и муже так, как будто бы они были ее смертными врагами. Это было в духе Миранды. Несомненно, Алекс, любимый племянник Мэг, ее крестник, с честью выдерживал нападки своей сильно раздраженной в последнее время матери. Даже при одном воспоминании о нем лицо Мэг, расплывалось в улыбке. Если бы обстоятельства сложились немного по-другому, Александр мог бы родиться у нее. И может быть, именно по этой причине она любила его сильнее остальных детей. А может быть, потому, что он больше других напоминал ей Питера своими темными глазами и волосами, и особенно своей бесшабашностью… Да, именно бесшабашностью. Мэг очень хотелось перехватить мальчика по пути и переодеть его в сухие джинсы. Но в доме Сноу не так-то легко было найти лишнюю сухую пару джинсов.
