денег!
Потом она остановилась.
– Немного передохнем, продолжим игру с женщинами «Танцующая с волками».
Галицкая отошла к дереву, причём очень удачно, наша камера висела именно на нём. Она быстро вытащила телефон из маленькой сумочки, перекинутой через плечо.
– Саша? Саша, ты почему так долго не отвечал, я же волнуюсь. Почему так плохо слышно, что со связью? Ты где? У родителей? Ну, маме привет передавай. Я так скучаю. Слушай, эта мерзкая девчонка так и потерялась. Телефон не берёт. Я пыталась звонить её сожителю, он тоже не откликается… да, у меня есть его телефон, я вроде тебе говорила… Ну, в общем, та ещё парочка. Слушай, я завтра приеду днём, постарайся быть дома, ладно? Тут еще пара обрядов, потом в медитации побудем. Да нет, у меня всё хорошо, вчера выпила таблетку, успокоилась. Да, нормально.
Галицкая отпустила мужчину из группы в свободное плавание и уселась с женщинами в кружок. Не буду описывать эту игру, какая-то трансформационная штука, женщины по очереди выбирали карты, Галицкая их как-то истолковывала. Периодически слышался смех, иногда всё затихало. Костер горел ровно, мужчина периодически появлялся и подбрасывал дров. Так прошёл примерно час, может, больше.
– Теперь нам нужно пройти заключительный обряд очищения! Мы должны пройти очищение матки, очистить матку от всех мужчин, которые были с вами. Входите со мной в этот поток, – она встала, закрыла глаза и начала раскачиваться, одновременно ударяя в бубен. Смысл практики заключался в том, что женщины входили в трансовое состояние, представляя себе, как расширяется их матка и они находятся внутри нее. Галицкая рисовала страшные картины древнего леса, искореженных деревьев, которые окружали попавших в свою матку женщин. Чтобы очистить всю грязь, которая была накоплена за годы жизни, нужно было представить картину огромного потока чистой воды, которая бы сметала все старые деревья, грязь и так далее. Бубен звучал всё громче. Галицкая начала снова говорить на непонятном языке, женщины сидели кружком и по лицам виделись следы страданий. Когда поток очистил изнутри, то всё стало выглядеть свежим и чистым.
– Представьте себе удивительный сад, в котором всё благоухает, цветёт! Вы в этом саду, прогуливаетесь, любуетесь на чистое небо. Лелеете каждый цветок, который вам попадётся на пути. Вдыхайте запахи, благодарите свою матку за то, что она стала такой чистой, просите её наполнять вас энергией любви!
Женщины шумно задышали, лица расслабились.
– Теперь постепенно, на счёт три, выходим из этого состояния, отдохнувшими, полными энергии любви, с благодарностью этому миру, всему живому на земле!
Через некоторое время, пока женщины открывали глаза, Галицкая сказала, что нужно прыгать через костёр, для полного завершения обряда.
– Миша, подбрось дров побольше. Да, давайте ему поможем, нам нужен большой костер. Сначала прыгаем девять раз, потом прогуляемся до речки и окунемся. Ну, это по желанию. Недавно был день Перуна, кто был со мной, тот знает. В принципе, очищение всегда полезно. Да, а потом тушим костер, ходим по углям. Можно наоборот.
– Ребята, – сказала я своим спутникам, – Они ведь сейчас сюда прибегут.
– Да… Нужно собирать палатку. Машина у нас поодаль. Так… Идти сюда минут двадцать. Как в армии.
Мужчины быстро разобрали палатки, в рюкзаки складывать было уже некогда, я взяла большую сумку, и просто покидала туда вещи.
– Давайте, уходим в машину. Да, еще кину сюда камеру маленькую, будем в курсе передвижений этих любителей моржевания.
Буквально через пять минут появилась стайка из четырех человек. Галицкая уже разделась и прыгнула в речку. Остальные три дамочки переминались на берегу. Потом одна из них всё-таки вступила в воду и резко поплыла. Потом они быстро собрались и побежали обратно.
Примерно через полчаса они снова появились на полянке. Костёр уже был примерно с полметра в высоту. Так, они сначала искупались, а потом будут прыгать. Хорошо, или каждый раз будут бегать? Далековато. Первая побежала Галицкая и довольно неуклюже прыгнула.
– Нужно немного притушить, очень высоко. Да и юбка может загореться.
Она тяжело дышала. Лицо раскраснелось. Остальные стали перепрыгивать костёр сбоку, Миша отгребал поленья в стороны.
Посчитать, что ли, сколько раз она прыгнула.
Я вглядывалась в её лицо, на нём отражалась какая-то решимость, неотвратимость, воля. Галицкая побежала к костру, вдруг она резко подпрыгнула в кувырке через голову вперёд. Послышался возглас изумления. Коса коснулась костра и загорелось, а само тело перевернулось и упало на землю, головой к костру. Борис сделал увеличение на камере, лицо Галицкой было хорошо видно. Окружающие застыли в немом молчании. Никто к ней не подбежал, всё происходило как в замедленной съёмке.
Галицкая лежала на спине с закрытыми глазами. На её лице была полуулыбка. Коса обгорела наполовину. Руки спокойно лежали вдоль тела, будто она только что легла отдохнуть. Вдруг губы зашевелились. Наконец, люди вокруг костра очнулись и стали подбегать. Кто-то закричал:
– Только не шевелите её, похоже, она сломала шею, я слышал хруст.
– Анна Васильевна, откройте глаза, что с Вами! – истошно кричала одна девушка, наклонившись низко над лежавшей.
– Тихо, тихо, – успокаивал всех Миша.
Мы сидели в машине, действие происходило буквально в пяти минутах езды.
– Борис, что будем делать?
Борис набирал номер телефона.
– Дежурная? Деревня Полозово, дом на окраине, полянка на юго-запад в пятидесяти метрах. Женщина прыгнула через костёр, сделала кувырок и упала на землю. Ориентировочно потеряла сознание, не двигается. Возможно, перелом позвоночника. Да, я выезжаю, покажу дорогу. Да, заезжайте в деревню, потом направо. Это дом около леса. Увидите тропинку. Вызывайте скорую. Сколько километров? Понятно.
Одновременно он включил зажигание. Мы поехали. Всё это время на полянке была суматоха, Галицкая не подавала никаких признаков жизни. Когда мы появились втроём на полянке, на минуту возникла немая сцена. Мы подошли к лежавшей, костер уже был затушен. Двигать её категорически было нельзя.
– Так, скорая уже едет, но это далеко, пятьдесят километров. Так что шансов немного.
Борис приоткрыл глаз Галицкой, пощупал пульс на шее.
– Она ещё жива.
Будто услышав это, Галицкая открыла глаза. И стала что-то шептать. Лицо было очень бледным, будто маска в японском спектакле. Я заметила тонкую струйку крови на шее. Борис немного повернул голову.
– Она упала на какой-то сучок из земли, поранилась. Но дело может быть гораздо серьёзнее. Двигать нельзя.
Ему позвонили по телефону, он снова обрисовал дорогу. Я смотрела на губы Галицкой и до меня стал доходить смысл последних слов, которые она пыталась сказать. Конечно же, она произносила имя божества, которому долгое время служила. Она шептала «Ясса», я машинально повторила движения её губ и поняла, что это за слово.
Минут через сорок приехала скорая, но Галицкая уже закрыла глаза и не подавала признаков жизни. Врач осмотрел её и сказал, что торопиться не нужно.
Её тело мирно лежало на носилках, а окружающие стали подходить к ней и брать
