А пока Бард взял дела в свои руки и стал распоряжаться по своему усмотрению, пусть даже и от имени старшины. Но перед лучником была трудная задача — успокоить людей и расселить их. Возможно, многие погибли бы зимой, которой сменилась осень, если бы не пришла помощь, ибо Бард тут же отправил гонцов вверх по реке к королю лесных эльфов; гонцы же встретили на своем пути их войско, хотя был всего лишь третий день после гибели Смауга.
Дело в том, что король эльфов узнавал все от своих соглядатаев и от птиц, которые были дружны с его народом. Во всяком случае, узнал он немного: уж очень сильным было смятение среди пернатых, живущих на границах Драконовой пустыни. В небесах кружили бессчетные птичьи стаи, а крылатые вестники сновали повсюду. Над Черной Пущей разнеслось чириканье, свист и гам, и далеко за его пределы полетела молва о смерти дракона. Шуршали листья и высовывались любопытные уши. А еще задолго до выхода воинства эльфов во главе с королем, эти вести докатились и на запад, прямо до сосняков Мглистых гор; Беорн услышал их в своем бревенчатом доме, а гоблины засовещались в пещерах.
— Боюсь, мы последний раз слышали о Торине Дубощите, — молвил король. — Лучше бы он оставался моим гостем. Все равно, — добавил он, — это черный ветер и дует он не к добру, — ибо он помнил предания о сокровищах Трора.
Вот почему послы Барда встретили короля среди многочисленных ратей лучников и копьеносцев, над которыми кружились вороньи стаи в предвкушении войны, которой давно не было в этих краях.
Услышав молитвы Барда, король сжалился, ибо он был владыкой доброго народа; поэтому, свернув с раннее намеченного пути к горе, он вместе с войском поспешил вниз по реке к Долгому озеру. Плотов и лодок не было; пришлось переходить реку вброд. Однако эльфы заблаговременно отправили по реке немало товаров. Эльфы — легконогий народ, и хотя они не ходили в те дни по болотам и пустынным краям между озером и Чернолесьем, они продвигались быстро. Прошло всего пять дней со смерти Смауга, а они уже были на берегах озера перед разрушенным городом. Приход эльфов был как нельзя вовремя, а погорельцы во главе со старшиной были готовы пойти на любую сделку, только бы получить помощь от короля.
Вскоре решение было принято: старшина остался с женщинами и детьми, стариками и больными, остались ремесленники и эльфийские мастера, которые начали валить деревья, и встречали плывущий вниз по реке строевой лес. Они стали наскоро строить домики по берегам реки (все таки была уже почти зима), а под руководством старшины мастера решали, где и как построить новый город, — конечно, побольше и получше, да и не на прежнем месте: намного севернее от той части озера, где упокоились останки дракона, от которых веяло ужасом. Никогда больше Смауг не вернется на золотое ложе. Он застыл как искореженная скала на мелководье. Отныне в ясную погоду его кости среди жердей старого города были видны издалека. Но немногие с тех пор осмеливались плыть через это проклятое место, и никому не придет в голову нырнуть даже за опавшими с гниющего драконьего тела самоцветами.
А между тем все, кто мог носить оружие и большая часть дружины короля эльфов, готовились к пути на север. Вышло так, что через одиннадцать дней после разорения города войска вошли в скалистые ворота и оказались в опустошённых землях.
Глава XV
СГУЩАЮТСЯ ТУЧИ
Теперь вернемся к Бильбо и к карликам. Всю ночь напролет карлики выставляли дозорных, но когда пришел рассвет, не было слышно и видно ни малейшего признака опасности. Более того; птицы слетались в большие стаи. Они мчались с юга, а вороны, еще живущие в окрестностях горы, непрестанно с громким карканьем кружили в небе.
— Что-то не то происходит, — проворчал Торин. — Время осенних перелетов миновало, а это птицы, которые жили здесь испокон веков. Они собираются в косяки и стаи, но с ними летят и стервятники, словно приближается битва!
И тут Бильбо оглянулся.
— Опять этот дрозд! — воскликнул он. — Кажется, птица спаслась, когда Смауг размолачивал вдребезги горный склон, но, боюсь, улиток для нее не осталось.
Да, это был тот самый дрозд, и Бильбо узнал его. Птица сел ан торчащий поблизости камень. Затем она распустила крылья и застрекотала, потом склонила голову набок, будто прислушиваясь, снова защелкала и снова прислушалась.
— Дрозд хочет что-то сказать. Это точно, — предположил Балин. — Но я никак не уловлю, что он говорит. Язык дроздов быстр и труден. Разбираешься в нем, Бильбо?
— Не очень, — смутился хоббит, который на самом деле ничего не понял из этой трескотни, — но птица вроде бы чем-то обеспокоена.
— Жаль, что это не ворон! — воскликнул Балин.
— А я думал, ты их терпеть не можешь. Мне показалось, что, когда мы сюда шли, ты их испугался.
— Так это же были ворóны! Мерзкие подозрительные твари и грубиянки, как правило. Слыхал, как они нас поносили? Но вороны совсем другие. Их племя и народ Трора были в великой дружбе; птицы часто приносили нам тайные сведения и получали за это блестящие безделушки и прятали их в своих гнездах.
Вороны живут много лет, у них долгая память и свою мудрость они передают детям. Когда я был маленьким, я знавал немало воронов со скал. А эту площадку называли Вороновой Высоткой: вот здесь, по-над караулкой, жил когда-то мудрый Карк с женой. Но, думаю, никто из этого древнего племени здесь больше не селится.
Едва карлик окончил, дрозд громко крикнул и тут же улетел прочь.
А потом послышался шум крыльев — дрозд вернулся вместе с очень старой и дряхлой птицей. Она была уже полуслепая, едва держалась в воздухе, а на затылке у нее красовалась плешь. Это был огромный древний ворон. Он камнем опустился на землю, медленно забил крыльями и заковылял к Торину.
— О Торин, сын Троина, и Балин, сын Фундина! — хрипло прокаркал ворон (а Бильбо понял все, ибо птица говорила по-человечьи). — Я — Роäк, сын Карка. Нет больше Карка, но вы знали его в былые времена. Три сотни лет и еще пятьдесят тому назад я вылупился из яйца, но помню, что говорил мне отец. Ныне я предводитель воронов горы. И хоть нас мало, мы не забыли древних государей. Многие мои соплеменники далеко, ибо идут великие вести с юга — одни радостные, иные не к добру.
Так слушайте! Видите, птицы слетаются к горе и к Долу со всех сторон света, ибо прошла молва о том, что Смауг умерщвлен!
— Умерщвлен? Погиб? — закричали наперебой карлики. — Сгинул?! Нам теперь нечего бояться: сокровища наши! — они запрыгали и закувыркались от радости.
— Да, умерщвлен, — молвил Роäк. — Дрозд, пусть никогда не выпадут у него перья, видел это, и он нее солжет. Он был свидетелем того, как Смауг был сражен в полнолунье в битве с озерниками три ночи назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
