Просто физика, просто кинематика.
Одно короткое движение всегда требует меньшего времени, чем размашистое длинное, одной рукой работаешь всегда быстрей, чем двумя. Это такая же аксиома, как тот факт, что удар рукой всегда быстрей ура-маваши. И любой боксер готов вам это доказать на кровавой практике.
Я попал, как меня и учили тренеры.
Сын Сиама глухо вскрикнул, инстинктивно хватаясь другой рукой за обширный порез на предплечье, однако тесак не выпустил — опытный уличный боец. Он был напуган, но, к чести, не отступил. И хорошо.
Лови тогда!
Одно резкое короткое движение с подшагиванием, и шпага вошла ему под левый сосок. Когда я её выдёргивал, он качнулся навстречу, уже выпуская свой клинок, упавший на мягкую грязную землю переулка без звука, и тут же сам начал оседать.
— Ты тоже меня не понял… Сомчай! Другой ныне фаранг пошёл, — тяжело выдохнул я в такт ударам сердца, с шагом назад возвращаясь в позицию.
И тут же упал, споткнувшись о чью-то подставленную ногу! Твою мать, там второй, что я за лох! Раньше надо было думать! Оглядываться? Говорю же, всё решают секунды! Оглянулся, а назад голову повернёшь лишь для того, чтобы увидеть сталь, торчащую у тебя между ребёр… Противник прыгнул на меня сверху — невысокий, лёгкий и вместе с тем гибкий и вёрткий. Отлетевшая в сторону шпага помочь не могла, пистолет… не смешите свой ствол, придавленный к земле собственным телом!
В отсвете фонарей, висевших над «Сайгоном», тускло блеснул короткий изогнутый нож. «На руку приму! — мелькнуло отчаянное решение. — А там будь что будет…» Я смотрел на таиландца во все глаза, понимая, что вот сейчас всё и решится.
Так и случилось.
Тук!
Знакомый удар арбалетной тетивы прервал очередной поединок. Мне даже померещился хруст разрываемой калёным болтом черепной кости, чего я никак не мог услышать, оглушенный яростью и страхом. Пробитый сталью мозг мгновенно превратил противника в мягкую беспомощную куклу.
— Вставай! — громко прошептал знакомый голос, и тут же крепкая рука ухватила меня за запястье, рывком поднимая на ноги.
Костя, мля, родной, как же ты вовремя!
— Ну всё, всё… закончили поножовщину. Гера, давай, собирайся, валить надо! — глухо крикнул парень, заряжая арбалет.
Во я влип! Спокойный китайский район… звездоболы!
В заведении по-прежнему играла весёлая музыка, с готовностью хохотали женщины. За углом тренькнул звонок отчаливающего велорикши. Третий отваливает, сука!
— Какой валить! Костя, скачком в кабак, позови хозяйку!
— На хера! Уходим!
— Зови, говорю! Это её зона, наживём себе сверху лишнего…
Пш-шш…
С первого раза связаться с капитаном не удалось, в рубке его не было, пришлось подождать, пока позовут.
— Что случилось? — спросил шкипер встревоженно.
— Илья Александрович, тут такое дело… Слушай внимательно.
Стараясь говорить спокойно, я попытался торопливо рассказать капитану суть дела. Опять не получилось — сказывалось волнение и пережитые страхи, ему пришлось пару раз переспрашивать, а мне уточнять.
— Понял тебя, понял, Герман, заводимся! — наконец сказал Самарин. — Вы там как, ребята, стартуете?
— Замыть кое-что надо, шкипер.
— Замыть… Ну, мля, наломали вы дров! Значит, не зря я Костика за тобой послал! Сам задет, нет?
— Не зря, не зря… Сам вроде не задет. Всё, конец связи.
Громко хлопнули тяжёлые двери заведения, в сумрак торопливо вывалились три фигуры. Впереди шла хозяйка, рядом с ней — звероподобный Цао с двуствольным обрезом в руке, последним спешил Костя, держа заряженный арбалет у правой ноги.
Что ж, опять рассказывать придётся.
— В общем, надо вызывать гвардейцев, мадам, — закономерным выводом завершил я описательную часть хренового приключения двух русских в Маленьком Шанхае.
Квай так не думала.
— Зачем нам здесь гвардейцы, Герман? — спокойно молвила видавшая виды женщина. — С гвардейцами по таким вопросам может общаться исключительно господин Хуан Цзиньжун, а не такие люди, как мы с вами. Цао всё приберёт.
Маленькая хозяйка ресторана властно и быстро отдала необходимые распоряжения, через минуту на улицу выскочили двое невозмутимых служек, трупы волоком сноровисто потянули в подворотню к хоздвору таверны, и лишь тёмные глазницы окон ближних сараев зафиксировали ещё одну «вестсайдскую историю», мало ли их тут случилось за сотню лет.
— На кухню потащили? — деловито поинтересовался друг-арбалетчик.
— Да тихо ты! — прошептал я, испуганно оглядываясь на Цао. — Дошутишься… Хоть и на кухню, нам-то что. Вкусно ведь получается. Там ещё рикша есть?
— Стоял один, спал без задних ног. Ну, что? Курим-валим?
— Сейчас… Дай хоть руку пожму за спасение!
— Да ладно тебе, и так хорош был… О-па! Дождь пошёл!
В драке и не заметили, как по земле застучали первые капли дождя, смывая кровь к каналам, протянувшимся вдоль обочин.
— Великий Будда знает, когда и как надо помочь людям, — довольно отметила хозяйка, подходя к нам. — Может, зайдёте, мужчины? Выпьете, согреетесь?
— Не в этот раз, дорогая Квай, не в этот раз. Спасибо тебе за всё, сочтёмся…
Рикша ехал настолько медленно, что мне постоянно хотелось пнуть его в ухо.
— Лучше самим бегом вчесать! — недовольно произнес Константин, ерзая на сиденье рядом. Под тентом было сухо. Возница же тента не имел. И не надо такому бездельнику, крути быстрей!
— Ага. Стрелой! И тут же нарваться на ближайший ночной патруль гвардейцев… Геморрой не стоит свеч.
На самом деле «тук-тук» бежал довольно бодро, просто мне от нетерпения казалось, что чёртов китаец… кто виноват, что время тянется медленно!
Пш-шш…
— Герман, ждать не могу, я пошёл, катер начинает отход, упустим. Как понял, приём.
— Как так отход! — закипятился я. — Капитан, это моя война!
— Что?! — свирепо заорал тот в рацию после короткой паузы. — Твоя война? Иди-ка ты в жопу с такими американскими фразами, Герман Константинович, ишь, Брюс Виллис нашёлся, заводной какой! У нас община, тут нет твоих или моих войн, тут всё общее, понял? Умней давай, буржуй! Как дитя младое, ей-богу… Всё, отхожу, догоните. Конец связи.
Твою ты душу…
— На чём догоним-то? Ласты наденем? — досадливо бросил Костя.
Я лишь пожал плечами: на берегу разберёмся. Экспроприирую что-нибудь, уровень злости позволяет…
Рядом со стоянкой «Темзы» почти всегда просторно, мало в Панизо судовладельцев, согласных платить за место звонкую монету. Берег большой, на всех хватит. Главный из коренных постояльцев — пятнадцатиметровый пароходик «Пасифик», флагман ВМФ Панизо, чёрного цвета судёнышко с пулемётом «Льюис» на корме. Собрат, так сказать. Ни разу не видел в деле, постоянно на приколе. Потому и поиски на реке ниже по течению практически не ведутся, так, одна халтура, болтаются парусники бестолковые… В Манаусе на участках прочёсывания вовсю гоняют катер губернатора, а тут… король спит, и служба не идёт. По берегу вроде шевелятся, на воде же — халтура. Капитан «Пасифика», флегматичный старый ирландец, ничуть не переживает из-за перманентной стоянки, постоянно сидит на борту с самодельной удочкой или в каюте с книгой, допоздна. Вот и сейчас свет в иллюминаторах горит. Помощнички…
Отпустив рикшу, мы бегом помчались к причалу, махнули узнавшему нас охраннику. Ярика, пританцовывающего от нетерпения на дощатой платформе, заметили издалека. В руке парень держал мой «Зауэр» с надетым на ствол презервативом.
— Мужики, давайте быстрей! Карабин держи! — крикнул он, первым спрыгивая в пришвартованный к пирсу «Баджер». — Костя, отдавай конец!
Я на секунду остановился, обернулся и, ещё раз громко прошептав угрозу китайскому району и всем оставшимся в городе представителям сволочного Салмана, последовал за своими товарищами.
Мощный подвесной мотор, прогретый загодя, сразу поднял лёгкую надувную лодку на глиссер, Ярик, взбив за кормой белый бурун, уверенно довернул корпус, отходя ближе к середине реки. На алюминиевом флайбридже загорелись навигационные огни: зелёный и красный. Гони, родимый!
А погода портилась всё быстрей. Низкие свинцово-черные тучи, проливающие на Лету набирающий силу дождь, одна за другой наползали с востока. Прохладно на воде.
— Спасы наденьте, чё сидите! — проорал Ярик от румпеля.
Подняв с пайол оранжевые жилеты, мы с Костей торопливо накинули их на плечи, подтянули — сразу стало потеплей, так-то лучше! Если бы не дождь и волны…
По корпусу упруго стучали тяжелые крупные капли.
Боковой ветер и ливень словно старались снизить скорость несущейся по реке лодки. Инстинктивно втянув голову в плечи, я молча наблюдал буйство стихии. Глаза уже привыкли к темноте — дикая картина, конец света! Поверхность воды вздыбилась белыми барашками, поднимался шторм. На скорости удовольствие, прямо скажем, сомнительное. Лодка сначала летела посередине реки, затем рулевой начал рывками входить на участки спрямления, на виражах срывая «Баджер» с глиссирования. Уткнувшись носом в очередной пенный гребень, пришедший справа, лодка боком взлетала на волну, двигатель порой подвывал вышедшим из воды винтом, а затем судёнышко летело вниз, со стуком шлепаясь о чёрную воду.
