И вновь первым заговорил самый молодой преподаватель факультета. Только теперь лицо его побледнело, а после каждого слова почему-то возникала крохотная пауза:
– Мне хотелось бы заверить глубокоуважаемого господина декана, что все его справедливые замечания будут исполнены в срок. Что я в восторге от того, что на факультете появился настоящий, мудрый декан, с современными взглядами…
– Я вас больше не задерживаю, господа! – наконец взмахнул левой рукой Репф. И только когда зал опустел, отнял от плеча Сака-Каневска правую, окрашенную зеленой гоблинской кровью.
– Господин декан, – пролепетал тот, – я не-е…
– Ты не знаешь, как меня благодарить? – усмехнулся Репф, вытирая руку о незапачканный конец мантии. – Зато я хорошо знаю. Сейчас ты покинешь факультетский замок через Южные ворота, пойдешь в лес и срежешь там молодое осиновое деревце, чтобы получился отрезок длиной с твою руку, и принесешь его мне. После этого можешь идти отдыхать до завтрашнего утра в свой новый дом.
– Мой новый дом?
– Один из лучших домов в замке. – Репф снисходительно потрепал гоблина по щеке. – Там есть огромный фруктовый сад, там есть много комнат и бессчетное количество напитков и съестных припасов. Раньше его занимал этот мерзкий Воль-Дер-Map, но впредь дом в твоем полном распоряжении.
– О! О-о-о! Чем я могу отслужить вам, мой господин?! – вскричал Сака-Каневск.
– Для начала принеси мне осиновую ветвь. А дальше – будет видно, – усмехнулся Репф в свои рыжие усы…
Глава семнадцатая
ОПРАВДАВШИЕСЯ ПОДОЗРЕНИЯ
– Костер разжигать нет никакого смысла. Готовить на нем все равно нечего, а согреться – мы на ходу согреемся.
Голос, разбудивший Тубуза, принадлежал Мэверу. Лекпин вспомнил, что, укладываясь спать, он и гном легли друг к дружке спинами, и теперь как-то сразу почувствовал пробежавший по лопаткам озноб. И зачем этому неугомонному Мэверу надо было подниматься в такую рань? Хотя правильно он сделал, что поднялся, – они здесь не на прогулке…
Тубуз резко сел и огляделся. Только что прозвучавшие слова гнома были адресованы Арккачу, который молча ворошил прутиком погасшие угли. Остальная компания, расположившаяся вокруг пепелища, еще не проснулась, но спать ей оставалось не дольше секунды.
– Подъем! – закричал вдруг Мэвер и, не дожидаясь ответной реакции, подскочил к похрапывающему в бороду однокурснику Мохану и ощутимо пнул того в бок.
– В чем дело? – недовольно отозвался бородач, приподнимаясь на локтях и глядя на гнома.
– В дорогу! Пора в дорогу! – не терпящим возражений тоном скомандовал Мэвер.
– Ты знаешь, куда идти? – недоверчиво поинтересовался Мохан.
– Тубузик знает, – кивнул Мэвер на лекпина.
– Не понял… – Бородач протер глаза. – Откуда ему известна дорога домой? У него что, карта есть?
– А при чем здесь дорога домой? Сначала нам надо товарищей из беды вытащить.
– Каких таких товарищей?!
– Да тех, которых ты не повстречал, – шепнул в самое ухо Мохану оказавшийся сзади Якс Скаррос, заставив бородача резко вскочить на ноги.
– А я и не встречал! Не встречал! Почему я кого-то должен был встретить? Почему…
– Смотрите! – крикнула вдруг Буська, стоявшая на краю обрыва, показывая рукой вниз.
Все вмиг оказались рядом с ней и тоже обратили взоры на Ледяную реку. Справа, ниже по течению, открывался вид на плотину Скурдонаак с разрушенным мостом, слева река делала плавный поворот, скрываясь из виду за отвесной скалой на противоположном берегу, а прямо перед ними, посредине, возможно, самого глубокого места, ледовый панцирь был словно взорван изнутри. И от образовавшейся полыньи, успевшей за ночь затянуться ледком, тянулся грязный, измазанный илом след. Он был ровно посредине реки и вместе с ней тянулся в ту сторону, откуда она текла, скрываясь за поворотом.
– Что это? – спросила Буська.
– Это подтверждает, что я, как всегда, оказался прав, – ответил шаман гоблинов. И пояснил на вопросительные взгляды: – Чудище Сецц-харко вернулось из небытия, и мое противостояние с мерзкой тварью должно возобновиться!
– Но почему оно вернулось? – удивился Тубуз.
– Гр, – обратил на себя внимание Арккач, – вернулся он, – тролль ткнул пальцем в шамана, – вернулось и оно.
* * *
Задерживаться у костровища не стали, да и смысла в этом не было: Мэвер оказался совершенно прав – путешественники по реке Сацк успели согреться меньше чем через десять минут ходьбы. Больше других торопился Тубуз, слишком хорошо помнивший, каким образом покинули этот мир эльфы Соруук и Баббаот. Он, конечно, надеялся и даже верил, что у кота Шермиллы хватит сообразительности и сноровки покинуть торчащий посреди реки валун, на котором они расстались. Надеялся он, что и с его любимым профессором Женуа фон дер Пропстом все будет в порядке. Но все могло быть, все могло быть…
Едва ли не рука об руку с лекпином вышагивала Буська, старались не отставать от мелкоты и Мэвер с Арккачом. Чего нельзя было сказать о прихрамывающем Яксе Скарросе и еле передвигающем ноги Мохане. Последнего то и дело оборачивающийся Мэвер постоянно окрикивал и поторапливал, но его недавний товарищ по команде, с гримасой боли державшийся за живот, реагировал на это не слишком охотно.
Скованная льдом река то пропадала из виду за нагромождениями скал, то вновь показывалась справа внизу. И неизменно ровно по ее центру тянулся след, оставленный подводным чудищем. Несколько раз на пути следа оказывались удлиненные чернеющие промоины, – по всей видимости, Сецц-харко пробивало лед, а затем заныривало обратно. Можно было только догадываться, какой мощью обладает существо, способное сотворить такое.
Наконец за очередным поворотом реки Тубуз увидел знакомый камень. Теперь тот пустовал, а рядом с ним зияла очередная полынья. Более того – след, тянувшийся к этой полынье, резко поворачивал к отвесному берегу. Тубуз не выдержал и, прыгая с камня на камень, поспешил вниз, к обрывчику, с которого можно было разглядеть, где же этот след оборвется. Когда запыхавшаяся гномиха спустилась к нему, то увидела блестящие глаза Тубуза.
– Он выбрался, Бусинка, выбрался! – радостно сообщил лекпин.
– Почему ты так уверен? – засомневалась она.
– Смотри – следы когтей на дереве. – Тубуз показал ей оцарапанную верхушку дерева, толстый конец которого был где-то внизу. – Следы неглубокие, потому что Шермилло недавно свои когти подстриг. Придержи-ка меня за руку, надо посмотреть, что там, под скалой.
Он наклонился над обрывом, но, когда отпрянул назад, в глазах его читалась не радость, а беспокойство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
