П. И. Пряникову.
Полоумными письмами? Ха-ха! Да я плевал на вас! Вы не способны оценить и латунную побрякушку, а перед вами бриллиант! О чём тут говорить? Прощайте. Я найду другое издательство, где меня оценят по достоинству. Вы ещё услышите обо мне — жалкие, ничтожные людишки!
Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
10 февраля
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Я кое-что открыл! Теперь уж вам некуда будет деться!
Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
20 февраля
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Седьмое небо!
Луна в пятом доме!
Ангелы щебечут голосами нерождённых младенцев.
Гомункулы сметают тектонические пласты!
Ждите!
Ждите!!!..
Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
4 марта
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Жаба
Жаба
Жаба
Инфернентумус Парадиглос!!!
Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
5 марта
Re: Всеволоду Фикалкину.
Дорогой автор. Прекратите сходить с ума.
Ваш роман напечатан не будет.
Гл. редактор издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряников.
* * *
13 марта
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Из пещер что сокрыты в жемчужных озерах лакосты полусмерч-полувихрь исчезая над временем снов он уносится и поднимает таинственный остров и планеты спиралью как бусы на шее у звезд и гиганты теперь заснут на аллеях затерянных временем у Морфея под властью как сотни песчинок-умов и мы склоним свои элегантно укрытые шеи и закружимся в дикой воронке извечных желез!
Жаба
Жаба
Жаба
Морфеусондор Сомнамбулистра!
Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
15 марта
Re: Всеволоду Фикалкину.
Что вы хотите этим сказать? Вы какой-то странный… сам не знаю, зачем отвечаю вам.
Гл. редактор издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряников.
* * *
17 апреля
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Уважаемый Пётр Ильич. Так что же по поводу моего романа? Вы прочтёте его, наконец? Я измучился ожиданием. Кольца Сатурна сплетаются пентаграммой. Вы знаете, я видел Вас во сне. Вы бежали по освещённой солнцем набережной с охапкой книг и бутылкой шампанского, а я шёл вам навстречу третий сектор пространств и чувствовал каждой клеточкой организма предстоящую весну!
С Уважением. Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
18 апреля
Re: Всеволоду Фикалкину.
Здравствуйте Всеволод. Я было подумал, что Вы давно угомонились, тем более патетика Вашего последнего письма (с угрозами обращения в другое издательство) об этом живо говорила. Вы знаете, на удивление самому себе, я готов принести Вам извинения за свои слова. Быть может, роман Ваш не так уж и плох, но нашему издательству такого рода литература не близка по формату. Однако я ещё раз перечитал его. И знаете, по какой причине? Удивительно, что Вы это написали, но и я в свою очередь видел Вас давеча во сне. К чему это, я не понял (ведь я даже не знаю, как Вы выглядите) однако я сразу осознал, что это именно Вы и по пробуждении во мне возникло страстное желание прочесть вашу вещь.
Но всё же, к сожалению, сделать для Вас я ничего не могу. Мы не сможем напечатать Ваш роман.
Гл. редактор издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряников.
* * *
3 мая
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Помните, что вы сказали мне в парке? Женевьева — как зеркало души каждой женщины? По моему, так. Так вот. Сегодня ночью я повторно набирал разработанный нами шифр. Поначалу результат был отрицательным, но ровно в три часа девятнадцать минут в окнах дома напротив рельефно отразился силуэт корабля. Они всё ещё в пути! Переданная вами правка романа меня устроила. Но в словах Жан-Клода Бонтеля я вижу явный намёк на новую религиозную модель! Не кощунствуем ли мы?
С Уважением. Писатель Всеволод Фикалкин.
* * *
5 мая
Re: Всеволоду Фикалкину.
Друг мой. Для меня все ещё загадка, как это у нас получилось, но я уже и не задаюсь этим вопросом. Всякий раз по пробуждении я нахожу под подушкой то клочок газеты, то крыло бабочки, то ещё какую деталь. И от этого в моей душе возникает странное чувство. Словно я вновь ребенок! Словно я могу. Но, впрочем, давайте о главном.
Исключая погрешность Лейбница, сингулярность Марса претерпевает недопустимые изменения. Я срочно передам Вам новую правку рукописи, (конечно же, не посредством электронной переписки) ведь мы должны держать всё в тайне от них…
О новой модели пока не может идти и речи!
Это сейчас как никогда опасно.
Гл. редактор издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряников.
* * *
23 мая
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Пётр Ильич! За всё время наших бесед на набережной я никогда не обращал внимания на здание, что расположено прямо возле сквера. Вспомните, такое, с желтоватым отливом, и львами, покоящимися на ступенях подъезда. Там в третьем этаже с четвёртого левого окна, где вечно открыты ставни и поэтические занавески играются с шаловливым весенним ветром, после вчерашней нашей встречи, когда вы внезапно ушли (возможно, телефонный звонок или какое иное вторжение) я заметил, что за нами ведёт наблюдение некто. А заметил я это так. Из-за тучи внезапно вышло солнце, и в окне, отражая его яркий горячий луч, сверкнул объектив подзорной трубы!
И он был нацелен точно на место наших бесед.
Теперь я пребываю в полном недоумении: кто бы это мог быть?
Однако пока мы не раскрыли этой тайны, я думаю, нам следует опасаться и даже, возможно, сменить место наших тайных встреч.
— С Уважением. Ваш друг Всеволод Фикалкин.
* * *
26 мая
Re: Всеволоду Фикалкину.
После того, как мы с вами сходили в тот странный дом, я всё никак не приду в себя. Вот уже вторые сутки я не сплю. Я не могу с вами увидеться. Я тоскую от этого безумно, и мне кажется, что мир вокруг потерял смысл!
Как там Женевьева — девочка моя?
Её глаза грезятся мне всякий раз, как только я на миг их закрываю.
Но я сделал главное — Я убедил всех!
И теперь рукопись подписана в печать!
Осталось совсем немного, и она — О прелестная дева моих грез! — увидит жизнь!
Но есть и страшное.
Хоть мы с вами и не успели, мой милый Всеволод, застать того странного человека с подзорным биноклем, я словно предчувствую, кто это, но помыслить, даже втайне, даже в самом себе — боюсь! Боюсь безумно!
(но, мне кажется, это я сам!!!)
Что вы сделали со мной?
Руки мои дрожат… жаба жаба… в голове сумбур, я словно в наркотическом забытьи… пятый сектор пространств… я будто падаю в бесконечность… тектонические пласты и вихри… всё это терзает… жаба жаба… меня. Что там? Принцесса Марса. Ведь это абсурд? Я уже и сам не знаю. В том здании с подзорной трубой стою я сам, и смотрю, как мы с вами листаем этот утопический роман… жаба жаба… а ангелы на ветвях поют голосами не родившихся младенцев…
Гл. редактор издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряников.
* * *
1 июня
Главному редактору издательства «Эйрграфт»
П. И. Пряникову.
Жаба
Жаба
Жаба
Цикл-бесконечность!
С Уважением. Ваш вечный друг — Всеволод Фикалкин.
Жажда жизни
— Человеческий мозг — самая загадочная вещь во Вселенной! Никто ведь не знает, как и почему эволюционные процессы пришли к формированию столь сложного механизма и наделили им животное, которое, получив сей подарок, начало мыслить!
Такая мысль, ни с того ни с сего, посетила Заплющенко, перед самым началом штурма. Он сжал автомат, и по команде, разразившейся матерным скрежетом в наушнике, выскочил из-за укрытия. Пригнувшись, Заплющенко побежал к кирпичному дому, в котором террористы удерживали заложников. Он не видел, как из окна на третьем этаже, скрытый грудой мебели, наваленной неразборчивым хламом, высунулось дуло оптической винтовки, как направилось оно в его сторону, и чей-то безжалостный палец нажал на спуск. Он лишь услышал выстрел, и тут же почувствовал страшный удар в голову. Будто кто-то со всей силы ударил его молотком по темени. Заплющенко упал в жухлую траву, и сознание мгновенно покинуло его разломленную пулей черепную коробку.
* * *
— Ну, как вы, голубчик?
Володя открыл тяжёлые веки, и увидел, как из белого тумана постепенно нарисовалось розовощёкое лицо пожилого человека, в очках и с бородкой. Доктор был точь-в-точь таким, каким Заплющенко видел его в детстве, в книжке про Айболита.
