— Не спрашивай, просто иди. Чем скорее, тем лучше, пока нас не засекли с воздуха, — проворчал Риго, ускоряя шаг. — Тут уж я ничего не смогу сделать. И ты тоже. Скажи, а этот… Тревер, к которому ты так стремишься попасть, что он для тебя? Я хочу понять, что в нем такого необыкновенного, почему ты постоянно думаешь о нем?
— Это объяснить невозможно, — пожала плечами Джун. — Конечно, он не идеал, если принимать за идеал нечто, не имеющее изъянов. А Тревер такой же, как все. Просто для меня он единственный, я чувствую, что словно связана с ним незримыми нитями, которые нельзя разорвать…
Им навстречу попадались какие‑то люди, и Джун постоянно ловила на себе удивленные заинтересованные взгляды, а Риго с каждым шагом мрачнел все больше. Что‑то происходило, чего она явно не понимала, и Джун вновь ощутила нарастающую тревогу, как только прошла первоначальная эйфория от того, что она все‑таки попала в Чашу, приближаясь к конечной цели своего путешествия.
— Почему на нас так смотрят? — спросила она.
— Потому что в Олабаре очень опасно, и многие его покидают, а мы как раз направляемся туда, — ответил Риго. — И это представляется странным — самим совать голову в петлю.
— Я только это и слышу, — раздраженно проговорила Джун, — но, по — моему, никто толком не знает, что именно там за опасность!
— Существа, которые похожи на людей, но уничтожают все живое на своем пути, как гигантская саранча, — снова счел возможным кое‑что прояснить ее спутник. — Их становится больше и больше. Дайоны не могут с ними справиться, а чужаков они стараются превратить в себе подобных. Это тебе не кажется вполне достаточным поводом для серьезных опасений?
— Если не хочешь идти в Олабар, можешь не сопровождать меня дальше, — сказала Джун, — ведь Шаиста просила тебя помочь мне добраться до Чаши, и ты это сделал. Я тебе очень благодарна, зачем же еще раз рисковать твоей жизнью? Я и одна прекрасно сориентируюсь.
— Нет, у меня там осталось важное дело, требующее завершения, так что я отправился с тобой не ради Шаисты, — возразил Риго.
«Превратить в себе подобных». Эти слова не давали Джун покоя с того самого момента, как они были произнесены. Очень уж это напоминало о коринах и летающих ящерах — кошмаре, постоянно преследующем ее.
— Риго, а в Чаше есть солнечные камни?
— Что‑то из мифа о великом Шеннече? — вопросом на вопрос ответил он. — Нет, но здесь все про них слышали и знают это древнее поверье.
— Это не поверье, — возразила Джун, — а самая настоящая правда, — она обхватила плечи руками, словно внезапно замерзнув, и молчала на сей раз очень долго, так что за это время Риго успел многое увидеть и прочитать благодаря возникшим в ее сознании образам один другого страшнее.
Несколько раз их останавливала местная полиция, вернее, люди, продолжавшие изображать наличие таковой, которые пытались объяснить Джун, почему ей было бы лучше не ходить дальше, а вернуться назад. Она вежливо слушала, кивала и продолжала путь. Повернуть назад? Как бы не так. Заставить ее сделать это было бы можно, только оглушив, связав и насильственно выставив прочь.
…Тот Олабар, который она помнила, и такой, каким он стал теперь, разительно отличались друг от друга. Прежде шумные улицы, на которых кипела жизнь, почти опустели, и повсюду ощущалась гнетущая атмосфера тревоги и неизвестности. Кроме того, даже сейчас, днем, здесь, казалось, царили сумерки из‑за густого белого тумана, окутывавшего все вокруг. Уже на расстоянии вытянутой руки трудно было различать очертания зданий. Со слов Идис Джун неплохо представляла себе, как найти Центр генетических исследований, и не раздумывая направилась туда, словно совершенно забыв о своем спутнике. Ей было не до Риго. Лишь бы побыстрее встретиться с Фрэнком… и Тревером. Если только она не опоздала. Джун старалась гнать от себя подобную невыносимую мысль, но полностью преодолеть страх ей не удавалось. «Успокойся, — твердила она себе, как заклинание. — Есть вещи, которые просто не имеют права произойти. И не произойдут, если не позволить себе поддаваться сомнениям и панике».
— Мы на месте, — Риго указывал Джун на высокое каменное строение, словно внезапно выросшее перед ними из тумана. — Если тебе нужен был Центр, то вот он.
Джун замерла на месте. Оставалось всего лишь переступить порог, но что‑то заставляло медлить, тянуть время. Джун всегда считала, что неизвестность — самое мучительное состояние, в котором может пребывать человек, но сейчас она поняла, что это не так. Неизвестность все‑таки дает возможность сохраняться надежде. Можно верить, что человек жив, до тех пор, пока не увидишь его мертвым.
— Джун?
Дверь Центра открылась, и она, испытав мгновенное облегчение, увидела устремившегося к ней Тревера. У Джун перехватило дыхание, она не могла заставить себя сдвинуться с места, а только смотрела на него сквозь пелену счастливых слез, застилавших глаза.
— Джун, берегись!..
Она обернулась, проследив за направлением его взгляда, но было поздно. Что‑то схватило ее, резко, грубо увлекая за собой. Девушка вскрикнула, стараясь отбиться, она извивалась в холодных неимоверно сильных руках, не понимая, что происходит, но чувствуя, что сама воплощенная смерть сейчас сражается с нею.
— Тревер! — в отчаянии позвала она. — Помоги мне…
Джун видела, как он несколько раз вскидывал и снова опускал оружие, опасаясь попасть не в неведомую тварь, удерживавшую ее, а в саму девушку.
— Стреляй, — выкрикнула Джун, — у тебя получится, стреляй же!
Она услышала сухие щелчки нескольких одиночных выстрелов и зажмурилась, оседая на землю, пока еще не вполне понимая, что жива и даже не ранена. Тревер бросился к ней и подхватил на руки. Джун обхватила руками его шею, не в силах произнести ни слова. Несколько раз она почти теряла сознание и окончательно очнулась, обнаружив, что сидит в обычном и даже вполне удобном кресле, и кто‑то подносит к ее дрожащим губам стакан с водой. Джун с трудом сделала несколько глотков, и только после этого смогла говорить.
— Слава Богу, Тревер… все нормально, я в порядке, — произнесла она. — А Риго, где Риго? Дайон — полукровка, он пришел вместе со мной, его прислала Шаиста. Ты помнишь Шаисту? Представь себе, мы с нею познакомились… Галактика несколько теснее, чем кажется обычно.
Мужчина молчал. Джун удивленно вскинула на него глаза, пытаясь улыбнуться.
— Я не знаю, кто такая Шаиста, — сказал он, словно извиняясь. — Джун, к сожалению, я не Тревер.
Ее разочарование было настолько сильным, что перехватило дыхание, и Джун не сразу смогла снова обрести дар речи. Конечно, как она могла ошибиться. Не Тревер. Его двойник, генетически идентичный двойник, клон, о котором говорила Идис. Она же видела его на голограмме и в видеозаписи. Неужели это было совсем недавно? Теперь Джун казалось, что с момента ее последней беседы с Идис прошло не меньше столетия.
— Джошуа? — осторожно спросила она. — Тебя ведь так зовут? Я… мне очень приятно познакомиться с тобой, и к тому же ты только что спас мне жизнь, а я даже не поблагодарила тебя. Прости, я очень испугалась… Я могу увидеть Тревера и Фрэнка? Мне нужно передать им кое‑что очень важное. Вот, — она показала ему браслет. — Идис сказала, в этой штуке заключено спасение для всех вас, то есть нас… Не знаю, но у меня нет причин ей не верить. Пожалуйста, Джош, отведи меня к моему мужу. Я хочу немедленно встретиться с ним. Он здесь, в Центре? С ним все хорошо?..
— Нет, — чуть помедлив, покачал головой Джош. — Мне очень жаль, Джун. Но Тревер…
— Что с ним? Скажи мне правду. Он… погиб? Да?!
Джош попытался обнять ее, но девушка оттолкнула его и вырвалась.
— Не трогай, не прикасайся ко мне! Какого черта? Ты врешь, врешь! Я бы почувствовала, если бы с ним произошло непоправимое! Я бы уже знала, раньше, чем пришла сюда!..
— Пойдем со мной, — вмешался еще один голос. — Привет, Джун. Я отведу тебя к Треверу.
— Фрэнк, — с облегчением выдохнула она. — О Господи, наконец‑то. Почему он, Джошуа, говорит, будто мой муж…
— Ты сама увидишь и поймешь. Джун, ты же сильная женщина.
Джош что‑то тихо сказал ему, но девушка не разобрала слов. Фрэнк кивнул в ответ и взял ее за руку, как ребенка.
— Позволь, я сниму это украшение, — попросил он.
— Сначала я должна увидеть мужа, — Джун вырвала руку. — Ты только что обещал!
Фрэнк не стал возражать. Он прекрасно понимал, какие чувства бушуют в ее душе, понимал и то, что Джун все равно не отступит. Как во сне, не чувствуя под собою ног, она шла по каким‑то лестницам и переходам, пока Рейнольдс не остановился возле высокой стеклянной перегородки одного из боксов, предоставляя Джун возможность сделать то, чего ей так хотелось. Но только человек, находившийся по другую сторону перегородки, с Тревером имел слишком мало общего. По сути, его и человеком‑то можно было назвать с трудом. Он вел себя как обезумевшее, бешеное животное, издававшее нечленораздельные звуки ярости и отчаяния, а в его глазах, когда он взглянул в сторону Джун, не было ни капли узнавания. Джун прижала ладони к стеклу, выкрикнув его имя, но Тревер явно не слышал ее.
