— Буду иметь в виду.
Те проклятые пузыри таяли слишком медленно, все еще скрывая ее груди.
— На протяжении всего времени мы знали, как завершится эта ночь. И мы намеренно растягивали ожидание. Сидя у огня, я поила его Гинессом и кормила…
— Устрицами с Голубого Залива.
Она снова, казалось, прятала улыбку. Ей нравилась эта игра. А еще больше то, что он ей подыгрывал. Но разве она не была Валькирией, любящей развлечения и шутки?
— Как только его голод был утолен, я больше не могла терпеть – и умирала, как хотела показать ему, насколько ценила свою свободу. Во мне бушевала жажда продемонстрировать ему, как я тосковала без него. Мы решили принять ванну перед огнем…
Он хотел было сказать ей, что этого никогда не случится, однако она быстро произнесла:
— Сначала ему было неудобно, потому что… — она снова затихла.
Он ухмыльнулся.
«Это твоя игра, девочка. В ода глубока и мутна, дна не отыщешь» .
— Хорошая попытка.
Вызывающе вскинув подбородок, она сказала:
— Ему доставляли неудобство множество причин, но мы смогли преодолеть их все. Мне пришлось напомнить ему, что это была всего лишь я. Его Реджин. И что именно я видела его во многих лицах и знала его во многих перевоплощениях.
Ее глаза устремились вдаль, когда она сказала:
— Мы прошли немалый путь для того, чтоб удержать друг друга, — она снова взглянула на него. – И Деклан понял, что я никогда не стану его осуждать, что он всегда может довериться мне. И стоило ему расслабиться, как мы начали целовать и ласкать друг друга, исследуя друг друга неторопливыми прикосновениями.
Ее голос стал хриплым.
Деклан сидел буквально на краю скамьи. Его тело было напряжено, словно натянутая струна, однако бардак в голове продолжал сводить его с ума. Он не мог мыслить ясно. А ведь ясность мыслей это то, что значит быть нормальным. Так или иначе, Валькирия заставила его чувствовать себя… правильно.
— Вскоре ни один из нас больше не мог терпеть. Он видел, как мои коготки загибались для него…
— Так вот, что это значит, — произнес Деклан, прерывая ее. Его глаза сузились. – Покажи мне их!
Она высунула свои руки из воды, чтобы показать свои небольшие, розовые, скрученные коготки.
— Загибаются для твоего мужчины, — он сглотнул. – Значит, ты и сейчас возбуждена.
— Я и не отрицаю этого.
— Тогда, во что бы то ни было, женщина, продолжай!
Еще одна неохотная улыбка.
— Он вытащил меня из ванны и уложил на ковер, — она указала на коврик около бадьи, — который, так неожиданно, был похож на этот.
— И что же вы на нем делали?
— С нас обоих стекала вода, наше дыхание участилось, когда он опустился на колени между моих ног. Его рука уложила мое тело, лаская пальцами мою спину. Пальцы спускались все ниже и ниже дюйм за дюймом. Указательным пальцем он выводил круги вокруг моего пупка и затем…
— И затем?
Она усмехнулась его нетерпеливому тону.
— И затем его пальцы спустились к моей плоти. Это то, что ты хотел услышать?
— Да, именно это я и хотел услышать.
— Прикоснувшись, Деклан застонал. Охрипшим голосом он сказал, что ему нравится какая я влажная для него.
«Была ли Валькирия такой сейчас?»
Господи, помоги, но Деклан знал, что была.
— Он начал неспешно поглаживать меня, заставляя мои бедра стремиться навстречу его пальцам.
Появилась неожиданная мысль.
«Я мог бы дразнить ее».
Ведь рядом с ней он не чувствовал напряжения, ему не пришлось бы пытаться ускорить акт и, стиснув зубы, пытаться кончить.
«Я смог бы играть с ней».
Он сглотнул.
«Играть с ней всю ночь напролет».
На его руках надеты перчатки. Какой была бы её реакция, увидь она его травмированные руки? Его тело?
— К тому моменту, когда его палец скользнул в меня, я уже хныкала от желания.
— Ты нуждалась в моих пальцах глубоко в тебе.
Встряхнись.
— Но Чейз был беспощаден, медленно проникая ими, подготавливая меня…
Реджин начала задыхаться, вершинки ее грудей уже были почти видны.
— Подготавливая тебя? – повторил он.
«Мне бы пришло в голову делать это?»
— Он знал, что прошло уже двести лет с той поры, когда я в последний раз занималась сексом…
— Двести…
До этого момента Деклан считал, что у него целибат для его возраста.
— Я остаюсь верной ему, всегда была. Но Чейз подготавливал меня так или иначе, потому что был очень большим…
Ее пристальный взгляд упал на его член, выпирающий под тканью штанов.
Когда ее глаза наполнились серебром, он обнаружил, что развел колени, давая ей возможность лучше видеть его. Ее губы приоткрылись, она скользнула по воде ближе к нему; он дернул скамью ближе к ней.
— Мы словно магниты… — выдохнула она.
— Встань на колени! – Раз уж он катился к черту…— Позволь мне рассмотреть тебя.
Без колебаний Реджин исполнила приказ. Представляя его взору свои груди.
Деклан был поражен, выдохнув он произнес:
— Боже мой…
Груди Валькирии были безупречны, более полные у основания, с золотисто-коричневыми гордо вздернутыми сосками.
Его накрывало чувство Дежавю. Он терял голову…
Реджин положила руки на край ванны, наклоняясь к нему на прямых руках. Ее тело дрожало так сильно, что груди колыхались, пена стекала с них. Ее соски были настолько сильнонапряжены, что должно быть болели.
И все же не так сильно, как его член от представившейся взору Деклана картины. Желание обхватить ладонью член становилось почти непреодолимым.
— Продолжай дальше.
— О — он накрыл мое тело своим, вытащив пальцы, чтоб заменить их членом. Дюйм за дюймом, он скользил в меня, пока я извивалась от восхищения…
— Подожди!
Его глаза сузились, он наклонился вперед, почти чувствуя электричество, окутавшее ее.
Их лица разделяли только несколько дюймов, его голос звучал хрипло:
— Он не целовал твои маленькие ушки? Не ласкал языком тугие соски?
«Я бы это сделал. Не хватило бы сил сдержаться».
Реджин, казалось, сдерживала стон.
— В первый раз он пытался помешать мне кончить прежде, чем он мной овладеет. Он знает, что я люблю достигнуть кульминации, когда заполнена, но иногда оргазм накрывает меня слишком рано.
