хоть ты ей скажи, — взмолился папа номер два. — Я все узнал. Бабуля же на французском ни бельмеса, она же у нас учитель русского языка и литературы, чтобы ей… хорошо жилось. А Хуану штрафы за парковку прислали, но не застали. Вот его и искали по месту проживания, пришли, корочки сунули, а теще везде шпионы мерещатся. Ей бы меньше храпеть под сериалы. На подкорочку-то, видать, записывается…
— Не смей наговаривать на маму, — взвилась мамуля, а второй отец в досаде сплюнул в сторонку.
— Шла бы ты домой, Пенелопа, — пропел папа номер три, неожиданно вынырнув из задумчивости и внеся музыкальное разнообразие в наш сумбурный южный вечер.
— Так вот чего вы все время выключали телефоны, — дошло до меня наконец. — Боялись, что вас найдут по сигналу?
Я заверила мамулю, что меньше всего Аркадия интересовал Хуан, для этого пришлось пересказать им всю историю про родню Славика. Огонь весело потрескивал, отцы жарили на костре сосиски, обнаруженные в шатре у правильно питающейся мамули. Я же почувствовала на своих плечах вековую усталость.
— Пойду, у меня был очень насыщенный… месяц, — подумав, закончила я.
Мамуля и отцы сидели понурив головы. Провожала меня только полутакса-полупудель, которую отцы все еще не вернули на место.
На вилле я застала папу номер один и Славика, который пил коньяк папы номер два.
— Куда же вы делись? Я стал волноваться… Антона, говорят, задержали. Кто-то им позвонил и указал, на какой загородной остановке он сидит. Привязанный и с черными женскими колготками вроде кляпа во рту. Чудеса какие-то. Может, это Аркадий его поймал? Надо будет все рассказать тетке и Веронике, они же не в курсе, что Антон не только вор, но и похититель. Теперь ему придется многое объяснить.
— Так езжай, — благословила я приятеля, чтобы он не стал задавать лишние вопросы про Аркадия. — Мы с тобой завтра поговорим.
Славик, согласившись, вызвал такси и отчалил, а я уселась напротив папы номер один и велела ему каяться. Тут же мелькнула мысль, что теперь я совсем взрослая, и мы с папой поменялись ролями. Обычно каяться приходилось мне, а сейчас он сидит передо мной как нашкодивший школьник.
— Нет, про этих утомленных солнцем и говорить нечего, но ты? Я даже не представляю, что ты мог сделать? Воспользовался бумагой из казенного принтера, когда в туалете закончился папир? Перешел дорогу на желтый? Ездил за рулем без аптечки?
— Неуставные отношения, — отрубил папа, уронив голову на грудь. — Она проходила подозреваемой по делу о сбыте украденных музыкальных инструментов из школы искусств. Музыкальный работник. Вспыхнули чувства, я не смог противостоять. Теперь не знаю, что делать. Там, конечно, в основном были барабаны, даже драгметаллов нет. И еще костыли.
Видя непонимание на моем лице, папа поспешно пояснил:
— Класс был для инвалидов движения. Да и костыли старые, кто-то в классе после занятия оставил.
— Целительная сила музыки, — съязвила я.
— Ага. Пошли как вещдок. Но… Ты же знаешь, что из-за моей честности я многим как зуб в носу, вот они под меня и копали… А Люся хорошая, у нее в этом музыкальном классе занятия проходили, целый ансамбль сколотили. Название такое интересное, я забыл… Что-то в честь власти и закона…
— «Звуки Пу»? — вздохнула я, представив себе инвалидов движения, колотивших костылями по барабанам во имя мира во всем мире.
— «Музыкальная оборона», — обиделся папа, а я посоветовала ему идти на берег за мамулей и своими подельниками.
— И не забудь отвести домой собаку, — крикнула я ему вслед, вызвала такси и все-таки поехала в дом Чеслава Станиславовича.
Если честно, находиться в одном месте с родней сегодня настроения не было. И очень подмывало узнать что-то об исчезновении Петьки-Дубровского. Этот гад мне даже имени своего не сказал… А если Славик полезет с лишними вопросами, скажу, что устала.
И вообще, обида меня прямо-таки переполняла. Ведь если бы я знала, что Аркадий гнусный врун, гораздо раньше бы порвала с ним. И, возможно, не поехала бы сюда, не встряла бы в авантюру с родными Славика, не рисковала бы жизнью…
С другой стороны, я помогла Славику и его семье докопаться до правды. Теперь мы знаем, что деньги спер Витька, Лева застрелился во время эксцесса с лже-Зоей, а дед умер сам. Видимо… Хотя тут тоже много вопросов. Только сокровища Льва куда-то канули. Да и были ли они вообще?
Хотя такой жулик, как Дубровский, просто так бегать не станет. Может, Колобок книжицы в золотых окладах к рукам и прибрал, когда узнал о смерти босса? Тоже вряд ли, его-то Дубровский первым раскулачил бы.
И теперь главный вопрос: вот кому она нужна, эта правда? Разве мне стало легче, когда я узнала, что мои родные все сплошь с червоточинкой? Да фиг его знает. Я ведь и сама не без греха.
Тут я напряглась, правда, припомнить за собой каких-то существенных грехов не смогла, потому тут же переключилась на Славика. Неужели он и правда взял грех на душу из-за наследства? Поверить в такое было выше моих сил, но выяснить это я обязана. В конце концов, мне с ним еще работать. Хотя… Учитывая, что Славик теперь богатый наследник, ему ни к чему горбатиться моим секретарем и терпеть понукания.
В доме, конечно же, не спали. Новости уже успели дойти до всех заинтересованных, хотя от этого картина особенно не изменилась. Сабина традиционно терла глаза платочком, мама Славика утешала ее как могла. Пили сердечные капли. Вероника рыдала в подушку в своей комнате, Витя бегал туда-сюда, то подавая всем чай, то разыскивая лекарства. Теперь он был вместо Зои Ивановны, точнее, Ирины. Даже Детка лежала на диване с видом оскорбленной невинности и то и дело поводила ушами. Одна бабка спала, о чем свидетельствовал громкий храп, доносившийся со второго этажа. Хотя нет, ей вторил второй могучий бас, значит, спала и сиделка Надя.
— Представляешь, Петруччо от нас съехал, — обрадовал Славик. — Сказал Наде, что у его мамаши опять обострение аппендицита, срочно вызвала его хозяйством заниматься.
— Он попросил поискать фотографии отца, я его впустила в кабинет деда. Там все альбомы. Бедняга, так ничего о нем и не узнал… Кстати, он просил передать тебе спасибо за все твои слова. И отдельное спасибо за молчание, — обратилась ко мне мама Славика. — Я так и не поняла, что он имел в виду.
— Наверное, благодарил, что Дарина поддержала его словом, когда нам было не до того. Мол, с ней в горе и помолчать за радость, — отмахнулся Славик, а я от злости
