— Да, я полагаю, вы имеете к происшествию самое прямое отношение, и вы, и ваш близкий друг и сподвижник. — Судя по всему, ее недоумение приводило его в еще большее бешенство. — Преподобный Фергус Пламмет, — заорал он. — Проповедник-то — ваш хороший дружок.
— Пламмет?
— «Пламмет»? — язвительно передразнил он. — Когда же вы это задумали: в тот вечер, когда он пришел навестить вас в мотеле, или на днях прямо на улице, возле кафе?
Она молча хватала ртом воздух.
— Как вы узнали?
— Знаю, и все, ясно? Кто к кому обратился первым?
— Он с женой явился ко мне в номер. Я о нем до того и слыхом не слыхала. Он же одержимый.
— Но это не помешало вам заручиться его поддержкой.
— И не думала даже.
Тихо чертыхаясь, он поднес рацию ко рту и сообщил одному из помощников, находившемуся на месте происшествия, что прибудет через несколько минут.
— Вас понял, Рид. Как приедете, идите к сараю номер два.
— С чего это?
— Не знаю. Ведено вам передать.
— Вас понял. Я уже у ворот.
Они свернули с шоссе на частную дорогу. Алекс стало не по себе, когда она увидела столб дыма, вздымавшийся над одной из конюшен. Пламени уже не было, но крышу этого сарая и соседних построек все еще поливали из брандспойтов. Пожарные в непромокаемых накидках и резиновых сапогах изо всех сил старались не дать огню перекинуться на другие строения.
— Сразу стали тушить, а то огонь натворил бы дел еще почище, — сурово заметил Рид.
Кареты «Скорой помощи» стояли возле дымящейся конюшни и у подъезда дома. На первом этаже были выбиты почти все окна. На стенах красовались устрашающие предостережения о грядущем Страшном Суде, выведенные краской из баллонов с распылителем.
— Явились на трех машинах. Несколько раз, видимо, объехали всю территорию — швыряли камни в окна, а потом подожгли. Торговля краской в универмаге «Кэймарт» шла сегодня, как видите, очень бойко. — Его губы изогнулись в презрительной гримасе. — В поилки наложили дерьма. Отличные у вас приятели, госпожа прокурор.
— Кто-нибудь пострадал?
Зрелище было жуткое. Ей никак не удавалось вдохнуть полной грудью.
— Один из жокеев. — Алекс повернулась к нему, ожидая продолжения. — Услышав шум, выскочил из дома, споткнулся, упал и сломал руку.
Сарай номер два оказался тем самым, где еще тлела крыша. Рид остановил машину перед ним и, оставив Алекс в кабине, вошел внутрь. Руки и ноги Алекс вдруг налились свинцовой тяжестью, казалось, каждая весит тысячу фунтов; с неимоверным трудом она толкнула дверцу, вышла и направилась в конюшню, плечом раздвигая суетящихся вокруг пожарных.
— В чем дело? — услышала она требовательный голос Рида, бежавшего по центральному проходу.
Пронзительно кричала лошадь, очевидно, от боли. Ужаснее крика Алекс в жизни не слышала. Рид побежал быстрее.
Возле одного из денников стояли, сбившись в кучку, мрачные, в одних пижамах Минтоны. Сара-Джо рыдала в три ручья. Ангус нежно гладил ее по спине, но она ничего не замечала. Джуниор держал ее за руку, другой ладонью прикрывая зевок. Рид оттолкнул их в сторону, но на пороге денника встал как вкопанный.
— Бог ты мой!
Он длинно и замысловато выругался, потом издал такой рев страдания, что Алекс, съежившись, отступила в тень.
Тут ее взгляд упал на невесть откуда взявшегося пузатого человека в очках. Он явно только что вскочил с постели. Вельветовая куртка была накинута поверх пижамы. Положив руку Риду на плечо, он печально покачал лысеющей головой.
— Я ничем не могу помочь ему, Рид. Придется его усыпить.
Рид тупо смотрел на него, не произнося ни слова. Грудь его поднималась и опускалась, словно его вот-вот вывернет наизнанку.
Рыдания Сары-Джо стали громче. Она закрыла лицо руками.
— Мама, пожалуйста, позволь, я отведу тебя в дом. Джуниор обнял ее за талию, и они направились к выходу. Ангус опустил руку. Мать с сыном медленно двинулись по проходу. Они почти поравнялись с Алекс и лишь тогда заметили ее. Увидев девушку, Сара-Джо испустила пронзительный вопль и осуждающе ткнула в нее пальцем.
— Ты. Ты это устроила. Алекс отпрянула.
— Я…
— Все из-за тебя, сучка ты злобная, всюду свой нос суешь!
— Мама, — не укоризненно, а сочувственно произнес Джуниор. Он бросил на Алекс острый взгляд, скорее, впрочем, озадаченный, нежели осуждающий. Не говоря больше ни слова, он пошел дальше с Сарой-Джо, голова ее горестно склонилась на грудь сына.
— Что произошло, Илий? — спросил Рид, не замечая ничего вокруг.
— Наверно, балка упала прямиком ему на хребет. Он свалился и сломал лопатку, — спокойно ответил человек, которого Рид назвал Илий. Это, видимо, был ветеринар.
— Ради бога, дай ему болеутоляющее.
— Уже дал. Довольно сильное, но снять такую боль оно не может. — Он посмотрел на страдающее животное. — Бедро у него тоже раздроблено. Могу только догадываться о повреждении внутренних органов. Даже если я его подлатаю, он на всю жизнь останется хворым, а производитель из него теперь никудышный.
Они помолчали минуту, слушая жалобные стоны коня. Наконец Ангус сказал:
— Спасибо, Илий. Мы знаем, ты сделал все, что мог.
— Ангус, Рид, мне очень жаль, — с чувством произнес ветеринар. — Теперь уходите. Я сбегаю в кабинет, возьму лекарство, потом приду и сделаю ему укол.
— Нет, — прохрипел Рид. — Я сам.
— Не надо, Рид. Укол…
— Я не могу, чтобы он ждал так долго.
— Это займет меньше десяти минут.
— Я сказал, сам справлюсь, — нетерпеливо крикнул Рид. Вмешался Ангус: он сильно хлопнул доброго ветеринара по плечу, чтобы пресечь спор.
— Езжай домой, Илий. Извини, что вытащил тебя из постели понапрасну.
— Чертовски жаль. Я ведь лечил Быстрого Шага с самого рождения.
Алекс поднесла ладонь ко рту. Быстрый Шаг был любимым скакуном Рида… Ветеринар вышел в другую дверь. Алекс он не заметил.
Снаружи перекрикивались пожарные. Лошади храпели от страха, беспокойно топотали в своих денниках. Но все звуки, казалось, долетали откуда-то издалека и не имели отношения к этому напряженно затихшему деннику.
— Рид, сынок, ты управишься?
— Да. Идите к Саре-Джо. Я все сделаю сам. Ангус хотел возразить, но промолчал и отвернулся. Проходя мимо Алекс, он сурово и жестко взглянул на нее, однако ничего не сказал и, громко топая, вышел.
Ей захотелось плакать, глядя, как Рид опускается в сено на колени. Он погладил раненого коня по морде.
— Ты был молодец — лучше всех, — тихо прошептал он. — Делал все, что мог, и даже больше.
Конь заржал, и в его ржанье слышалась мольба. Рид медленно встал и потянулся к кобуре. Он вытащил пистолет, проверил патронник и прицелился в жеребца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
