по рюмахам. Запах свежеиспечённого хлеба ударил в нос. Колосистая пшеница громко зашелестела в ушах, и поток ручья, дарящего уют и спокойствие, зажурчал в моей душе.
Этот запах — запах родного края. Деревни, где я когда-то ел самый вкусный хлеб в своей жизни. Его испекла бабушка, которую я с тех пор и не видел. Я не помню её лица. Её голоса… Но я помню, как отец привёз меня на несколько дней. Я помню всё то тепло, что она успела подарить мне, прежде чем мы уехали на другой конец страны. Её шершавые от работы, но нежные руки, что вместе со мной месили тесто. Её улыбка, что расцвела пуще цветника за окном. И въевшийся в душу и в ДНК аромат хлеба. Всё это проснулось глубоко во мне, спустя столько лет сна и забвения. Счастливые воспоминания детства…
Я похоронил их. Но сегодня они воскресли. Скупая мужская слеза прокатилась по моей щеке. Глаза не видели ничего вокруг. Всё заслонили воспоминания крохотного и беззаботного малютки. Это был рай. И у наших детей он будет.
— Добро пожаловать в рай, союзник, — рюмка приблизилась к губам, и кузнечным молотом из глубины моего подсознания начали выколачиваться такие давние, такие забытые воспоминания.
Глава 20
Летний луг… Запах свежескошенной травы, кислое яблоко, что голодного меня накормило до отвала, и холодная колодезная вода. Стрекотание кузнечиков, ласковое солнце… Абсолютная… Безмятежность…
Я вынырнул из глубины воспоминаний, а вместе со мной оттуда вернулся маленький, забытый в дрязгах семейных будней мальчик. Который просто радовался всему. Всему, что он видит, чувствует и слышит. Суровые краски этого мира, его гротеск и серость внезапно изменились. Добавилась яркость, будто бы кто-то выкрутил цвета на полную. Я почувствовал внутри себя странное умиротворяющее чувство, что приятным летним теплом разливалось внутри.
Прикрыв глаза, переключил внимание на ману и всем телом потянулся к ней, притягивая к себе парящие, как туман, крохотные облачка маны. Странно, но, кроме них, я ощутил что-то ещё, что притягивается ко мне. Нечто совсем маленькое… тонкое… Словно зацепившийся длинный волос. Только вот тянулся он за горизонт. Ещё один, чуть меньший, я увидел уходящим мне за спину. Волос этот, как и предыдущий, был чёрным и едва видимым. Настолько тонок он был.
Обернулся и увидел Фролова… Мой затуманенный взгляд различил ещё одну тончайшую нить, ведущую к другому человеку. Стражник — любитель истории, с фанатичным блеском во взгляде следил за мной, находясь в каком-то необычайном восхищении. Я пригляделся и рассмотрел множество тончайших чёрных нитей, что шли от меня куда-то за горизонт. Ещё больше — тысячи, если не сотни тысяч, едва отдалясь от меня, обрывались. Что это?
Подняв голову к облакам, заметил большую чёрную нить, что поводком спускалась ко мне с небес. Она держала меня крепко и не позволяла уйти от неё ни на шаг. Мой взгляд потянулся за этой нитью, будто за рунной табличкой Одина, и устремился в бесконечную даль, минуя облака. Тьма накрывала…
Внезапное жжение на поясе, принёсшее нестерпимую боль, отрезвило.
— Ш-ш-ш-ш… — зашипел я от боли. Неприятной, странной, противоестественной. Зажмуренные глаза тоже застлала боль, и я скривился.
Что-то побежало по моим щекам, и я, стоило только уловить знакомый запах, тут же активировал Маску. Кровь…
*Внимание! Была получена травма глаз. Получено «Временная слепота».
Внимание! Ваша травма имеет особое, скрытое свойство и не может быть развеяна или исцелена обычными методами Релокантов.
Осталось: 23 часа 59 минут 46 секунд*
— Бургурлды?
— Человека… Людь? Всё нормален? Что твой стать?
Проигнорировал вопрос, поглаживая символ Аида… Который Ушедший. Спасибо, выручил в очередной раз… Куда меня там потянуло? Что это за тьма, от которой я временно ослеп? Явно же не от алкоголя это. Меня лишь слегка проняло повышение градуса. Небольшой иммунитет к отравлению от легендарного пояса, сопротивление природным стихиям от Зиона Власти… Алкоголь — это яд. Яд — это природная стихия. Так ведь? Надо бы что-то ответить альвам… Ждут ведь.
— Всё в порядке. Просто вещь ядрёная. Пробрало до самой души.
Символ Аида мерно прожжужал два раза, давая понять, что за мной присматривают. Ну а мне, судя по всему, не стоит торопиться совать свой нос куда-то за отведённые пределы. Надо будет найти время и заскочить к папане… Думаю, он объяснит, что это было.
Из минусов… Я точно никуда не сунусь слепым. И Маску убирать надо. А ведь они, глаза мои ещё и кровоточить начали… Плохо дело. Накинуть капюшон. Вытереть глаза, отыскать очки. Были же такие у кого-то… Точно видел.
Рука поднялась вверх — и мой адьютант Фролов тут же оказался рядом. Я удивил его своей просьбой, но допытываться он не стал. Уже через пару секунд принёс мне чёрные солнцезащитные очки. Эх, а ведь скоро встреча со сларпами… Хотел присутствовать на ней, но, кажись, максимум к финалу переговоров и составлению итоговой версии договора вернусь. Столько дел и забот… Не знаешь, за что хвататься.
— Имбарь? ИМБАРЬ! Что с тобой? Дыши! Дыши, слышишь! У него здоровье просело! Дайте кто-нибудь зелье! — кричал на альвийском переводчик. Впереди засуетились.
— Во эту гору вштырило. Рот раскрыл, глаза на выкате, щека и бровь дрожит… Сам словно окаменел…
*Бубух*
Впереди что-то рухнуло. Все забегали. Ушастый там прилёг, что ли? А затем послышался странный тихий голос, едва ли не переходящий на визг. Имбарь Гора срывал ультразвуком глотку, пытаясь остановить отца. Какого отца? Никто не знал. Лишь он его видел. Судя по крикам, папа Имбаря куда-то уходил: не то из семьи, не то на войну. Непонятно… Что-то и в альве всколыхнула волшебная пущанская самогонка. Что-то из похороненных воспоминаний. А быть может то волшебная пущанская «белочка» пришла в гости к моему перекаченному оппоненту.
Возня впереди не унималась. Гору удерживали сразу трое сородичей, не давая нашей жуткой, хоть и родной белочке, наломать дров.
Когда он наконец-то пришёл в себя, и мы вновь выровнялись в нашем соревновании, я был вынужден выдохнуть и достать секретное оружие в белой канистре.
— Ну что, альв. Каково это было?
— Абарывал гуги. Гурал даиын орвше. Шинован.
— Он говорить, что это ужас, но он радость вновь видеть батя. Наливай.
— Шинован так шинован. Но помни… То были райские врата. А здесь тебя ждёт пропасть в ад… — плюхнув на стол канистру и поманив пальцем Фролова, попросил налить две равные рюмки.
Накал борьбы и захмелевший оппонент, что явно имел признаки просевшего здоровья — отдышка жуткая да и потом завоняло, — заставлял гудеть в напряжении обе стороны.
