Колонна вытягивалась и заканчивалась длинным арьергардом с умирающими. Люди с потрескавшимися губами и вытаращенными глазами задыхались и начинали падать. Они протягивали руки, но никто не помогал; каждый берег силы для себя; стоны, мольбы замирали в молчании пустыни; днем над нами летали грифы; ночью нас сопровождали шакалы и было слышно, как они скликали друг друга к трупам.
Однажды утром, когда мы разбили лагерь в русле пересохшего потока, разразилась гроза, и вода, чудесная и долгожданная вода, устремилась с гор с такой силой, что залила спящих людей, и многие женщины погибли, оказавшись под опрокинутыми палатками, как в рыболовных сетях; вода унесла все, что оставалось от багажа, в том числе и личный обоз Александра. Многие воины из тех, которые бросились утолять жажду, умерли через несколько дней, измученные жестокими болями в животе.
Горы, с которых в тот роковой момент пришла вода, преградили нам дорогу; надо было обойти их с севера и отказаться от доставки продовольствия на побережье. Вскоре проводники сообщили, что они потеряли дорогу. Тогда сам Александр, взяв с собой пятерых воинов, отправился на поиски и сразу нашел тропу и источник. Люди были в таком отчаянии, что не имели сил ни благодарить его, ни проклинать; на них обрушилась кара, которая оказалась сильнее их. Некоторые обезумели и вскрывали вены, чтобы пить собственную кровь.
Когда на шестидесятый день мы подошли к городу Пуре, колонна сократилась вдвое. Десять тысяч трупов остались лежать в песках на пути протяженностью в четыре тысячи стадий, и можно было бы определить дорогу, по которой шла армия, по оставшимся костям (50). Зато Александр превзошел Великого Кира и Семирамиду.
В Пуре было вдоволь продовольствия, вина и женщин. В городе еще не видели победителя, но знали, что они оказались под владычеством Александра, как и все провинции бывшего Персидского царства. Правители города поспешили достойно встретить повелителя мира, который оказал им честь, остановившись у них. Измученным героям показалось, что они попали на Елисейские поля.
Александр распорядился поставить на всех перекрестках глиняные кувшины с вином и походные кухни, чтобы армия могла вдоволь насытиться.
Во время короткого отдыха в городе он приказал собрать столько повозок, сколько можно было найти, и загрузить их продовольствием. Затем колонна вновь продолжила путь; воины получили большое количество продуктов, и они насытились настолько, что забыли страдания, радовались спасению и гнали от себя стыд за то благополучие, в котором они находились, в то время как их возлюбленные, дети, близкие друзья погибли; солдаты и командиры были совершенно пьяны с самого начала и продолжали пить в пути, поощряемые Александром.
Александр знал, что по легенде возвращение Диониса из Индии было сплошным праздничным шествием, поэтому он приказал соединить две повозки, превратив их в грубую триумфальную колесницу, на которой он возлежал на подушках, прикрытый от солнца навесом из листвы, увенчанный ветвями виноградной лозы, и пировал со своими лучшими друзьями. Кубки переходили из рук в руки, были слышны песни, которые перекликались. Позади Александра и в подражание ему военачальники окружили себя немногими уцелевшими женщинами, которые были в состоянии исступления от того, что вырвались из ужасной пустыни.
Все проститутки Пуры, для которых пребывание в городе этой армии было невиданной удачей, присоединились к войскам, плясали вокруг повозок под звуки флейт и барабанов, превращая военный поход в праздничное шествие. Солдаты, сняв с себя оружие и сложив его в фургоны, бегали к повозкам с продуктами, где вино лилось рекой, подставляли кубки, преследовали женщин и танцевали с ними.
Это вакханическое шествие продолжалось семь дней подряд. На каждом привале войско превращалось в лагерь пьяниц, и, чтобы разгромить эти остатки армии, завоевавшей половину мира, достаточно было бы нескольких сотен конников.
Когда мы достигли Карманию и были на уровне пролива, соединяющего Индийский океан с Персидским морем, к Александру присоединился Кратер и главные силы армии, затем войска, оставленные пять лет тому назад в Экбатанах, и, наконец, флот Неарха, о котором в течение долгого времени ничего не было известно. Во время плавания вдоль побережья мореплаватели открыли удивительные страны, моряки без устали рассказывали о народах, с которыми они повстречались, об огромных рыбах, плавающих за кормой, и невиданных птицах, летающих над берегом. Таким образом, перед тем, как возвратиться в Персию, все главные силы Александра собрались воедино.
Он продолжал продвигаться до Персеполя; город лежал в руинах, почерневший от пожара, виновницей которого была возлюбленная Птолемея Таис. Здесь Александр оставил своего телохранителя Певкеста, назначив его повелителем в благодарность за то, что он так долго носил рядом с ним щит Ахилла. Наконец он прибыл в Сузы, где встретился с царицей Сисигамбис, которая приняла его с материнской нежностью, а его первая жена Барсина показала ему красивого восьмилетнего ребенка – его сына Геракла. Барсина и Роксана познакомились. Барсина была смирившейся и дружелюбной. Роксана же с первой минуты возненавидела Барсину.
В Сузах Александр вновь взял в свои руки правление царством и осуществлял его не без жестокости. Он вызвал к себе всех наместников и потребовал представить ему отчеты, а также провел расследование о методах их правления в его отсутствие.
Два военачальника и многие командиры были казнены за ограбление храма в Экбатанах. Когда сын наместника Сузии Абулита, обвиненный в воровстве и растрате, предстал перед ним в суде, Александр так разгневался, что одновременно с вынесением приговора привел его в исполнение: он убил его прямо в трибунале ударом копья и тотчас же приговорил самого наместника Абулита к смертной казни: он должен был быть растоптан лошадьми охранников.
Гарпал, один из самых старых друзей Александра, верно служивший ему и за это сосланный еще при жизни Филиппа, его товарищ по роще Нимф, которому Александр поручил осуществлять контроль во всех сатрапиях Малой Азии и одновременно быть хранителем казны в Экбатанах, всемогущий Гарпал в последний момент сбежал. Он перестал думать о возможности возвращения Александра, который находился в дальних странах. Опьяненный властью, которая возвысила его над царями, он вел себя как хозяин золота, которое он должен был охранять; неожиданное богатство толкнуло его на путь разврата. Не было знатной семьи в Экбатанах, которая не пострадала бы от его распущенности. Его наложница-гречанка Потимия, которую ему прислала сводня из Афин, участвовала во всех его чудовищных оргиях, где девственницы, жены и отроки должны были выполнять все его желания. Свою наложницу Гарпал щедро одаривал подарками и воздвиг алтари для ее прославления под именем Афродиты-Потимии, а когда она умерла, изнуренная оргиями, он поставил два памятника: один – в Азии, второй – в Греции, каждый из которых стоил тридцать талантов. Гарпал скоро утешился и вызвал из Афин другую женщину по имени Гликерия; она тоже стала предметом культа, и ее статуя была установлена рядом со статуей Александра.
Хищения, превышение власти и святотатство – этого было достаточно, чтобы Гарпал был безусловно осужден на смерть; как только он узнал, что Александр возвратился и вызвал к себе всех правителей, он уехал с шестью тысячами человек и укрылся в Афинах, где, объединившись с Демосфеном, который только и ждал подходящего случая, и щедро раздавая взятое с собой золото, он попытался поднять бунт в городе и среди греческих союзников против завоевателя; но угроза Александра направить Неарха с флотом и Антипатра с македонскими войсками испугала афинян. Демад опять взял верх над Демосфеном. Гарпал, изгнанный из Аттики, скитался по островам и вскоре был убит на Крите.
Итак, Александр, казалось, проявлял заботу о завоеванных царствах, как монарх жестокий, но трезвый, и в то же самое время этой весной в нем тоже стали проявляться давно дававшие знать о себе признаки одержимости властью, которая теперь приняла форму безумия. Он открыто предавался оргиям и давал волю причудам всевластия.
Царь, имеющий двух жен и сердечного друга, вдруг увлекся персом-евнухом Багоем, с которым он часто танцевал на глазах у всех и целовал его во время банкетов (51). Маскарадные костюмы богов часто заменяли ему обычную одежду. Теперь он надевал не только наряд персидского царя, но получал удовольствие от того, что показывался в костюме Геракла, опираясь на дубину, в шкуре льва, которого он убил в Вавилоне; на следующий день он наряжался женщиной и заимствовал атрибуты богини Артемиды: лук, колчан, полумесяц в волосах и короткая туника с открывающейся грудью; затем он возвращался к своему любимому воплощению в Диониса и при этом устраивал конкурсы любителей вина, предлагая золотой талант тому, кто опорожнит наибольшее количество кубков. Многие из его приближенных умерли от подобных подвигов.
