— Спорю, ты спал, как сурок, — горько заявила Надин.
— Я вообще не спал, — ответил бывший муж. — Я не сплю ночами, даже после того, как мы нашли ее. Точнее, ее отыскала полиция.
— Полиция?!
— Бекки поехала автостопом. Я думал, может, она собирается доехать до Херфордшира, но ее нашли за пределами Стаффорда в кафе для дальнобойщиков и привезли обратно прошлым вечером. Бекки в порядке.
— Где она теперь?
— В кровати.
— Подними ее! Подними и позови к телефону! Я должна поговорить с ней!
— Она измучена. С ней все в порядке, но она очень устала, и доктор дал ей снотворное…
— Я должна поговорить с ней! — кричала Надин.
— Сейчас это невозможно. Бекки должна спать, пока сама не проснется.
— Я настаиваю! Я ее мать!
— Она позвонит тебе сразу, как проснется…
— Я приеду, возьму машину и приеду.
— Нет, ты не поедешь.
— Ты не можешь остановить меня. У меня еще есть права, особенно учитывая твою нерадивость, безалаберность, навязчивую идею о твоей новой жизни. Значит, ты не можешь даже…
Мэтью положил трубку.
— Ублюдок! — истошно заорала Надин в трубку, а потом швырнула ее обратно на телефон.
Ягненок, притихнув в своей коробке, смотрел на Надин своими широкими удивленными глазами и начал блеять.
— Заткнись! — сказала она, дрожа, после чего неуверенно протянула руку и снова сняла трубку. Набрать номер Тима удалось с большим трудом.
— Приходите скорей…
— Что случилось?
— Приходите скорей. Приходите и возьмите ягненка. Я не могу справиться, я не могу…
— Оставайтесь на месте, — сказал Тим Хантли.
Надин кивнула. Она выронила трубку из руки, и медленно сползла вниз около кухонного шкафа. Так она и сидела на полу.
— Бекки, о, Бекки, бедная Бекки, бедная…
Надин обхватила колени руками и положила на них голову, пристально глядя на ягненка. Женщина начала раскачиваться и бормотать себе под нос.
— Мне так жаль, — сказала Джози.
Она сидела на краю кровати Бекки. Если сесть хоть чуточку ближе к изголовью, нарушилось бы личное пространство приемной дочери. А Джози чувствовала, что это недопустимо.
Бекки лежала прямо, в той же позе, в которой открыла глаза после девятнадцати часов сна. Она отвернулась от мачехи, уставившись в стену.
— Мне, правда, очень жаль. Я вела себя несдержанно. Что бы мы ни сказали друг другу, я бы никогда не ударила тебя. Мне искренне жаль.
Бекки не пошевелилась. Она лежала так, словно совершенно не знала о присутствии Джози, словно мачехи просто не существовало для нее и ничего сказано сейчас не было.
Джози посмотрела ей в очень бледное лицо. Темные волосы разметались в беспорядке на подушке, девочка вытянулась во весь рост. Полицейские сказали, что Бекки затеяла небольшую потасовку за два дня и три ночи своего отсутствия. Вероятно, драка была с одним из водителей трейлеров, который подобрал ее. Но все это, к счастью, несерьезно, девочка не пострадала Доктор, который осмотрел ее, сказал, что имеются не самые страшные синяки на шее и на плечах, но они благополучно пройдут.
Сама Бекки ничего не сказала. Все, что говорилось полисменам и доктору, она не стала повторять ни отцу, ни мачехе. Казалось, девочка не обрадовалась, что находится дома, скорее, примирилась с этим, словно прекрасно поняла — порыв выброса энергии незаметно прошел, будто его и не бывало.
— Ты голодна? — спросила Джози. — Хочешь что-нибудь поесть?
Бекки слегка кивнула головой. Она не хотела есть или пить, не ощущала в тот момент обычного аппетита, — лишь странное, невесомое и отрешенное спокойствие.
— Бекки, — проговорила мачеха, — ты не хочешь со мной разговаривать? Разве нельзя, в конце концов, признать, что мне действительно очень жаль?
Девочка ни пошевелилась, не произнесла ни звука. Джози медленно поднялась с кровати. Она сказала полисменам, что ударила Бекки, но они не отреагировали. Как будто оплеуха, повлекшая поиски ребенка, не вызвала у них особого впечатления.
— Такое случается, — сказал сержант. — Случается всегда. Первый признак того, что взрослые выходят за рамки, а дети дают тягу.
Он смотрел не на Джози, пока говорил это, а на Мэтью. И она смутно чувствовала, что ей делают выговор: не сумела справиться, не смогла сдержаться, не воспользовалась своей предполагаемой зрелостью. Когда спустя почти тридцать шесть мучительных часов позвонили из полиции, и она ответила по телефону, полисмен попросил позвать ее мужа.
— Мистера Митчелла, пожалуйста, — сказал он, — отца молодой леди.
— Но вы…
— Пожалуйста мистера Митчелла. Отца Бекки Митчелл. Немедленно, пожалуйста.
Мэтью заплакал, когда услышал, что Бекки в безопасности. Расплакались Джози и Клер. Руфус и Рори сидели, развалившись, на лестнице и пинали ногами перила. Мэтью посадил младшую дочку на колени, а Рори пробрался мимо Руфуса, чтобы подойти и встать возле своего отца и сестры. Мэтью протянул руку и обнял его.
«Я в немилости», — подумала Джози.
Она вышла на кухню и разрыдалась над раковиной, держась за стальной край, не утирая слезы, которые падали большими каплями подобно дождю. Руфус пришел на кухню и прислонился к шкафу рядом с ней.
— Ты не сделала это специально, — сказал он.
— Я сделала это в последнюю минуту. В последнюю минуту, это было явно специально…
— Ты не сумела справиться в последнюю минуту, — утешал ее сын. — Никто бы не смог.
Она бросила на него быстрый благодарный взгляд.
— Спасибо тебе.
— Это правда, — проговорил Руфус.
Женщина-полицейский привезла Бекки домой, а потом врач пришла из медицинского пункта в Седжбери. С ней Джози не была хорошо знакома. Обе оказались очень занятыми. Бекки совершила побег из дома, после которого она вернулась без физического ущерба здоровью. Вот и все, что нужно знать. Остальное — дело Мэтью, Бекки и, надо полагать, в гораздо меньшей степени — дело Джози.
Мэтью и Рори переложили матрас с кровати Клер на пол около постелей в комнате мальчиков, а Бекки вымылась в душе в полной тишине, приняла прописанное ей снотворное и закрыла изнутри дверь в свою комнату. Джози постелила чистое белье на ее кровать — тщетная забота! Она знала о том, но все, что она делала, было тщетно. И приемная дочь улеглась на кровать и заснула, и спала целую вечность.
Прежде, чем лечь самой, Джози нашла Мэтью, сидящего на остове кровати Клер и пристально смотрящего на заснувшую дочь. Было непонятно, что теперь говорить и ему, и Бекки.
— Приходи, когда захочешь, — сказала Джози. — Или оставайся здесь. Это не имеет значения. Делай, что хочешь.
