«Малыш… В детстве… Тоже мне, взрослый!» — фыркнул Том. «Вот здесь и здесь…» — продолжал он, — «…горели погребальные костры, помните, Хесус говорил о них во множественном числе, народ, участвовавший в церемонии, или ритуале, вероятно, собирался на площадке, а какой-нибудь служитель культа сидел, или стоял здесь, на вершине прирамиды, потом — уходил на площадку, чуть выше, со своими, скажем, помощниками, а остальной путь — к Киве, проделывал один… У меня имеется подозрение, что это была тень Лунного Кота, или тот, который с был так или иначе связан…»
«Ну а разрыв в парапете-то зачем?» — отвлекшийся на осмотр террасы Макс, старался побыстрее вникнуть в суть разговора. «А разрыв…» — Том поглядел в сторону моря, — «Разрыв… объясняется, на мой взгляд, все очень просто — туда скидывали пепел… золу от костров, вместе с остатками костей! Костры горели, как кратеры! Видите, даже форма у них круглая! А угли от них — сбрасывали в залив! Раскаленные угли и остатки костей, должны были напоминать огненную лаву!»
Они подошли к краю площадки. То, что они увидели, затавило шевелиться волосы на теле у всех пятерых. Вниз, к заливу, до которого было метров тридцать по высоте, круто вниз, ровной плоскостью уходил склон, упираясь в узкую полоску берега. Весь склон был усеян обгоревшими человеческими костями и золой, сквозь которые уже успела пробиться чахлая, пустынная растительность. Трава прорастала через пустые глазницы человеческих черепов, а густые низкие кусты скрывали этот некрополь от посторонних глаз.
Солнце палило через звенящую тишину, царящую над округой, заставляя воздух вибрировать, отчего кусты на склоне и тени под ними, принимали причудливые очертания. «Вот это — да! Сколько же здесь лежит народу?» — Генри проглотил подступивший к горлу ком, — «Если на этом месте производили погребальные церемонии десятки, если не сотни лет! Склон усеян костями весь! А еще не известно, сколько пепла и костей было смыто морем!» «Если мне не изменяет память, то в период завоевания этих краев испанцами и во время всевозможных войн, костры горели на протяжение многих месяцев! Мы же слышали менно такую информацию. А это — тысячи человек!» — голос Альберта слегка дрожал от волнения.
* * *
«Никто не может сказать, который сейчас час?» — вдруг поинтересовался Том. Генри поглядел на свои «умные часы», прикрывая их ладонью от Солнца — «… без четверти четыре… Слушайте, парни, нам уже пора идти! Хесус нас будет ждать в пять часов на своем причале». «На горизонте никого…» — Макс всмотрелся вдаль, приложив руку ко лбу, подобно козырьку бейсболки — «… и звука мотора не слышно… И вообще, господа, не кажется ли вам, что вел он себя сегодня по мешьшей мере, странно?».
«Да» — согласился с ним Том, — «Он сегодня был явно не совсем в себе. Может быть, он и сам нервничает, когда едет сюда, на остров?» «Интересно, ему-то чего нервничать? Он ведь здесь живет, это мы приехали сюда Бог знает откуда, приключения на свою задницу искать!» — Генри подошел к ним поближе, — «И вообще, мало ли что у человека может быть такого, что могло бы повлиять на его настроение?» «А мозговед ведь прав! Парни, как бы он себя странно ни вел, он обещал, что будет нас ждать, значит должен быть!» — убежденно ответил Альберт — «Сами же с ним договаривались! А потом — нужно будет позвонить Луису, чтобы нас на своем чудо — автобусе забрал!».
Они еще раз обошли террасу по кругу, немного задержавшись у того места, которое выходило на залив. «Да… местечко еще то…» — пробормотал себе под нос Том, сделав последний кадр и поворачиваясь вслед за остальными. Вверх по лестнице, идти было гораздо труднее. «Видимо, Хесус знал, о чем говорил…» — смахивая ребром ладдни пот с лица, осквозь одышку проговорил Ральф, — «Здесь не только время течет по-другому, но сила тяжести на этой террасе отличается от общепринятой! Как будто что-то такое специально тянет вниз!» «Мне вообще, иногда кажется…» — Том остановился и немного перевел дух, — «… что наш Хесус вообще — говорит гораздо меньше того, что знает!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Выбравшись наверх, они огляделись по сторонам. Подъем занял около двадцати минут, хотя казалось, что шли они целый час, не меньше. Солнце понемногу начинало клониться к закату, постепенно меняя свой свет с желтого на оранжевый. Остров, словно огромный хамелеон, менял свои цвета вслед за ним, наполняя окружающий пейзаж едва заметным ощущением чего-то зловещего, которое понемногу усиливалось, по мере движения Дневного светила. Развалины молчали, тени удлинялись, причудливо протягивая свои щупальца к дорогам и разрушенным стенам.
«Пошли поглядим еще разок на кукольный некрополь!» — Макс направился к знакомым руинам. Друзья поспешили за ним. Аккуратно выложенные стены стали немного другими. Камни стали как будто бы больше, а сама кладка — грубее. «Нет… и кладка та же и камни те же… Просто Солнце светит с другой стороны, вот и кажется…» — отмахнулся Макс от своей навязчивой мысли.
Они заглянули вовнутрь. Куклы лежали точно так же, но… Что это? Они лежали и улыбались, глядя на них! Глаза их были широко открыты, а рты — дружно кривились в недоброй усмешке. Друзья почувствовали, как у них неприятно похолодело внутри. Ощущение было такое, как будто ты стоишь в лифте, который с большой скоростью начал движение вниз. Опешив и отпрянув от проема в стене, они снова взглянули вовнутрь. Нет… куклы лежали так, как и лежали до этого. Мертвые, пластмассовые лица не выражали ровным счетом ничего, но начавшее клониться к закату Солнце так осветило лица, что создало на них подобие улыбок.
«Слушйте, парни, слабонервным действительно здесь не место…» — Генри перекрестившись, перевел взгляд на остальных парней. «Так и ежа родить не долго… Причем — против шерсти…» — согласился Том. «Ну да… весело здесь… наши ожидания не обманулись… будет, что вспомнить…» — Макс еще раз заглянул вовнутрь, — «Если доживем конечно…» Он мотнул головой, отгоняя эту мысль. В последнее время мысли подобного рода, все чаще стали приходить ему в голову, портя настроение и удовольствие от поездки — «Пошли дальше, время уже поджимает…» — он кивнул головой в направлении тропы, ведущей к огороду Хулиана.
Том несколько раз щелкнул затоворм фотоаппарата, запечатлев лежащих навзничь кукол и стал догонять остальную группу. По пути, он несколько раз обернулся, словно стараясь запечатлеть картинку не только при помощи своего верного «Никона», но и в собственной памяти — «Вот ты какой… Исла — де — ла — Мюнекас…»
Друзья стали углубляться в лес. Тропинка с вершины острова, довольно круто пошла вниз. И снова появились куклы. Сначала — единицы, а потом счет пошел на десятки, если не на сотни. Генри, шедший впереди группы и здоровавшийся с куклами, как со старыми знакомыми, вдруг шарахнулся в сторону. У одной из кукол слегка шевельнулась голова, заплесневевшее лицо исказилось, словно от плача, один глаз закатился… и, блестящая, огромная черная слеза поползла по щеке. Взрогнув от резкого движения и невольного вскрика, друзья сперва тупо уставились на куклу, совершенно оглушенные стуком собственных сердец, кторые, казалось бы, уже были готовы выпрыгнуть наружу.
Человеческая психика устроена таким образом, что воспринимает что-то такое, выходящее из ряда вон, через некоторый промежуток времени. Мозг первое время совершенно отказывался воспринимать происходящее, но осмысление происходящего понемногу наступало. Крупная многоножка, шевеля длинными усами и лениво перебирая многочисленными ножками, выползла из глазницы, приподняв еле державшийся глаз и, поползла вниз, по своим многоножечьим делам, оставив пятерых человек, стоявших на тропинке переводить дух и успокаивать дыхание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Фу… ну и гадость…» — Генри морщась, замахал руками. «Так и недолго в штаны наложить… Что я сейчас только что, чуть не сделал…» — согласился Альберт. Голос его слегка дрожал. Макс с Ральфом молча переглянулись — «Интересно, а что тогда творится здесь по ночам?» «Да по ночам здесь, наверное, творится полный…» — не договорив, закончил коллективную мысль Том. Хотя, все поняли, что он имел в виду и без этого.
