Вся группа вышла к огороду. После встречи с «плачущей куклой», напряжение уже не отпускало ни на миг, подготавливая их к встрече с очередной неожиданностью. «Местные» куклы все так же, безучастно смотрели в пространство, повернутые в сторону аккуратно подвязанных грядок с овощами, безразличные абсолютно ко всему. Пройдя вдоль забора из жердей, друзья снова углубились в лес, выйдя на дорожку, ведущую от огорода к хижине.
* * *
Едва они вышли из-под деревьев, как снова остановились, как вкопанные. На огромном пне, торчащем возле домика, весь в белом, сидел Хесус и, не моргая, смотрел в их сторону широко открытыми глазами. Он был босой, но на нем были чистые белые шорты и белоснежная рубашка, расстегнутая примерно до середины груди. Лицо его было напряжено, но было абсолютно неподвижным, хотя взгляд, буквально пробивал насквозь. Парни замедлили шаг, но продолжали идти навстречу, пока не выстроились в своеобразную шеренгу перед неподвижно сидящим на пне мексиканцем.
«Хесус…» — чуть-чуть склонившись к нему, тихо позвал Макс, вглядываясь при этом ему в лицо. Глаза Хесуса были мертвые, словно остекленевшие. Он сидел совершенно неподвижно, глядя в одну, известную только ему, точку пространства, как будто снова видел огни индейских костров давно вымерших племен, вокруг которых совершали ритуальные пляски его предки. «Хесус…» — повторил Макс. Индеец вдруг ожил, взгляд его наполнился жизнью и стал осмысленным. «А… господа… Вы вовремя… Я вас уже заждался совсем…» — проговорил он, стряхивая с себя оцепенение. Хесус окинул взглядом всех присутствующих и, кажется, понял все. «Эх…» — вздохнул он, немного задержав свой взгляд на Максе и Ральфе, укоризненно покачал головой и стал подниматься.
«Пойдемте, господа…» — Хесус встал в полный рост, — «…нам еще ехать с вами в город… Путь неблизкий предстоит… Отлив…» Он первым пошел по тропе вниз, к заливу, туда, где стоял его катер. Друзья, выстроившись цепочкой, послушно пошли за ним. Казалось, что куклы, развешанные на деревьях, сверлили их своими глазами, а то, что было в траве, тянуло к ним свои руки… Они подошли к тому дереву, на котором на обломке ветки была надета голова. Голова смотрела в сторону бухты так же безразлично, как и много лет до этого.
Кто-то наступил на лежащую на земле сухую ветку и Ральф, как обычно, шедший последним, увидел, как голова оскалилась и щелкнула челюстями, исказив лицо в бессильной злобе. Нет… голова как голова… Жутковато конечно, что одна, без тела… А так — просто пластмасса. «Еще немного мы здесь побудем и не такое покажется…» — подумал он, нагоняя остальную группу.
Они спустились к бухточке. В большом заливе был отлив, и вода стояла ниже, чем утром. Катер стоял ровно так же и на том же месте, на котором его привязывал к пню Генри, причем даже узел был тот же самый. Но веревка была туго натянута, а катер от этого стоял у причальной стенки немного покосившись. Генри вопросительно посмотрел на лодку — «Он же отвязывался и отходил от берега…» — мысль обожгла его, словно кипятком- «… и звук мотора затихал за изгибом берега!».
Хесус с безучастным видом спустился по вбитым в бревна металлическим скобам, заменявшим лестницу и спрыгнул в лодку, друзья последовали за ним. Скобы отнюдь не были ржавыми, а выглядели так, как будто их только что выковали и вбили. «Мистер Генри, вы не могли бы отвязать наше судно?» — спросил Хесус ровным и спокойным голосом. От его утренней веселости не осталось и следа — «Вы же сами привязывали лодку?». «Да…» — немного деревянным голосом ответил Генри, с трудом распуская петлю узла.
«Хесус, а разве вы не уходили от берега, когда мы высадились утром?» — недоуменно поинтересовался Ральф, которого озадачила эта ситуация. «Я? Да Господь с вами!» — отозвался Хесус, поворачиваясь к ним — «Мистер Генри как привязал лодку к этому пню, так я здесь весь день и провел! Я же вас ждал!» Ребята стояли и чувствовали себя теми простофилями, которых вот-вот обманет ловкий шулер. «Еще немного и моя крыша сорвется и улетит, хлопая скатами…» — Макс прикрыл глаза и оперся на спинку сиденья, — «… я же сам видел, собственными глазами, как отвязывали лодку и как этот чертов индеец, который умеет читать мысли, уплывал на ней в залив!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Мистер Рундквист, я же говорил вам всем, что на этом острове даже время течет не так, как в других местах на планете Земля…» — Хесус вдруг повернулся к нему, не мигая глядя ему в лицо — «…Образно конечно… Но здесь многим начинают казаться как бы несуществующие вещи! Сродни галлюцинациям… Не знаю, наверное, здесь вздух такой… Галюциногенный… Мало ли, может пыльцу какую-то из пустыни проносит…» Макс в очередной раз почувствовал, что холодеет, но не может ничего с собой поделать. Старый индеец как будто бы целиком завладел его телом и мыслями. «Да… Вы совершенно правы, Хесус!» — пробормотал он, снова закрывая глаза.
«…А жертенник так же мягок для жертвы, как мягкая постель мягка для нежных любовников… Идущий на смерть воспринимает ее совершенно спокойно… как само собой разумеещееся… Ибо смерть в качестве жертвы богам Солнца — почетна!» — вдруг, безо всякого перехода от темы к теме, проговорил Хесус, глядя куда-то в пространство. Повисла тягостная пауза, тишина стояла такая, что вероятно, можно было услышать, как ползают по листьям слизни и улитки… Теперь настала очередь холодеть от головы до пят, для Ральфа. Он с ужасом посмотрел на Макса. На нем тоже не было лица. Ральф вытер пот со лба краем футболки.
«Ну что, возвращаемся обратно?» — Хесус ногой отпихнул катер от причала, который теперь возвышался над лодкой метра на полтора. «Да… пора бы…» — согласился с ним Альберт. Лодка в полной тишине выскользнула на середину бухты. «Заводимся…» — сказал Хесус, поворачивая ключ. Мотор негромко взвыл, снова выбросив в воду синеватый дым выхлопа, а потом ровно заурчал. «Ну… поехали!» — мексиканец потянул ручку газа и катер выскльзнул в промежуток между берегами протоки, которая стала теперь значительно мельче, а берега — почти вертикальными, словно вырубленными специально для прохода одного катера.
Лодка, проскользнув между берегов, вышла в залив. Отлив на большей площади его, обнажил дно и, лишь отдельные, наиболее глубокие места, блестели водой, золотистый оттенок которой придавало постепенно клонившееся к закату Солнце. «Сейчас пойдем по каналам…» — проронил Хесус, внимательно вглядываясь в извивы проток. Они отошли от берега острова на довольно приличное расстояние, когда протока, круто извернувшись, повела их вокруг берега, в направлении Кино-дель-мар.
Обходя остров, они снова начали приближаться к берегу. «Мы, наверное, еще раз пройдем под той самой террасой…» — Ральф стал смотреть наверх. Склон ровно уходил в высоту. Трава и невысокие кустарники укрывали его плотным слоем. «Странно… Никаких костей и черепов не видно… А мы ведь уже вероятно, почти под ней…» — картинка явно «не хотела складываться» в единое целое. «Мы сейчас проходим как раз под террасой!» — Хесус ткнул пальцем куда-то вверх. Альберт, Том, Макс и Генри тоже запрокинули головы и стали вглядываться в берег, однако, ничего такого, что напомнило бы об увиденном пару часов назад, не было заметно. Берег, как берег… Все те же кустарники и кроны невысоких деревьев, цепляющиеся за склон и ползущие вверх. «Вот уж действительно… чертовщина какая-то…» — Том сделал еще пару снимков.
Лодка, урча мотором, тем временем, продолжала выписывать зигзаги по заливу, повторяя извивы многочисленных проток и каналов. Вокруг узкого русла расстилалось обнажившееся в отлив дно, усеянное камнями и покрытое грязью. От монотонного звука начал наваливаться сон. Том, как ни боролся с самим собой, но все же, провалился в черную беззвучную пустоту. Затем звук вроде бы появился, а он — перенесся в свой родной город, на улицу, где они жили уже несколько лет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *
Они, как это у них было заведено постоянно, выходным днем, вышли прогуляться всей семьей. Было тихо и лишь ветер шумел в кронах деревьев, росших по краям тротуара. Линда с малышкой Сью остановились, потому что дочка захотела пить. Она достала из ранца, висевшего за спиной бутылочку с зеленой бабочкой и стала ее поить. Вода почему-то была красной… Он хотел было поинтересоваться, почему жена вместо воды залила томатный сок, но не стал этого делать, потому что Сьюзан уже попила, и лишь красная капля побежала от уголка рта к подбородку…
