На то, чтобы все понять, Клаусу потребовалось несколько секунд. В доме ее нет, а значит, она должна была выйти. Вивианн не послушалась его и покинула единственное безопасное место, чтобы выйти в наколдованную ведьмами бурю к толпе разъяренных оборотней. Если этой ночью ей удастся выжить, Клаус сам ее прикончит.
Он подошел к окну и в свете молний увидел все. Арманд будто клещами вцепился в белую руку Вивианн, и его физиономия была всего в нескольких дюймах от ее лица. Прямо напротив нее стоял Сол, лоб которого усеивали бисеринки пота, и орал что-то неразборчивое.
– Вив! – крикнул Клаус, и несколько ближайших оборотней обернулось в его сторону. По большей же части, оборотни расположились кольцом довольно далеко от дома, полагая, что ждать тут придется долго.
Но они ошибались. Клаус представил себе горящие запалы. В свете очередной яркой вспышки молнии он увидел, что крышка одного из лазов расположена возле шитой бисером туфельки Вивианн.
Клаус нырнул в окно и был еще в воздухе, когда взорвалась первая бочка. Второй оглушительный взрыв раздался как раз в момент его приземления. Он быстро перекатился, вскочил на ноги, но, прежде чем успел сделать хотя бы шаг, две оставшиеся бочки одновременно взорвались. Вивианн удивленно посмотрела на него, приоткрыв рот словно в попытке что-то сказать, а потом исчезла среди комьев земли и огня.
Ударная волна отшвырнула Клауса, приложив его о стену дома, и каждый дюйм его кожи опалило пламя. Он долгое время не видел ничего, кроме дыма и огня, а потом пожалел, что зрение вернулось.
Ему казалось, что сквозь оглушительный звон в ушах до него доносятся раздающиеся тут и там стоны, но почти все живое вокруг было уничтожено. Дом остался цел и невредим, но участок земли, под которым пересекались все тоннели, походил на разверстую в ожидании могилу. Повсюду валялись трупы, но эта впечатляющая победа не принесла Клаусу ничего, кроме полного, окончательного опустошения.
Одно из тел было ее. Клаус знал об этом еще до того, как осмотрелся. Ему не пришлось слишком вглядываться, к тому же он все равно не смог бы вынести такого зрелища. Лоскут почерневшего кружева, покрывшаяся волдырями кожа. Она стояла над самой бочкой с порохом. Клаус обнаружил, что обнимает ее, прижимая так сильно, как это только возможно. Вивианн встретила быстрый жестокий финал своей короткой яркой жизни, и Клаус знал, что это куда в большей степени его потеря, чем ее.
Вивианн Леше прожила каждый свой земной миг полно и страстно, и теперь Клаусу предстояло провести без нее всю оставшуюся жизнь. Это было невыносимо, немыслимо. Это было жестоко, и отчасти он сам был виноват в случившемся. Ему следовало бы понять, как далеко она готова была зайти, чтоб защитить свою веру в людей, понять всю глубину ее наивности.
И все же он оставил ее без присмотра. Дело в том, что он хорошо ее знал, но при этом никогда не ставил себя на ее место. И не понимал, сколь сильна ее потребность поступать правильно, поэтому терял ее снова и снова, пока не настал миг, когда терять стало нечего.
– Бегите, если можете, – крикнул он всем оборотням, которые могли его слышать. – Убегайте. Не будет вам ни прощения, ни мира. Бегите.
К городу приближался ураган, и почти все местные оборотни были мертвы. А оставшимся в живых хорошо бы послушаться Клауса, потому что Вивианн мертва, и ему нечего больше защищать. Он услышал, как разбежалась по кустам жалкая горстка выживших. Клаус обнаружил, что он один, и что мир вокруг так же пуст, как его собственное сердце. Внезапно обрушившаяся стена дождя погасила пламя взрыва, и Клаус сильнее прижал к себе тело Вивианн, закрывая его собой, а буря принялась терзать и без того истерзанную землю.
Глава 35
Едва Элайдже удалось открыть дверь, как ее снова захлопнула буря. Ветер жил своей собственной жизнью, он метался и танцевал вокруг дома, неся с собой всевозможный мусор. Буря бушевала и над рекой, вода поднималась, и Элайджа был не совсем уверен, что дом устоит, если начнется наводнение.
Он тащил Клауса домой, преодолевая сопротивление ветра. Клаус упрямо не выпускал из рук мертвое тело, в котором Элайджа опознал Вивианн. Брат нежно прижимал ее к груди, и Элайджа пришел в благоговейный ужас от такой любви.
– Ты должен был сказать мне, брат, – произнес Элайджа, но Клаус, кажется, даже не услышал его. Войдя в дом, Элайджа захлопнул дверь, но она, как ни удивительно, теперь норовила открыться. Пришлось подпереть ее каким-то деревянным бруском. – Мне это не понравилось бы, но я бы понял.
– Ты был категорически против, – сказал Клаус, но в его голосе не было горечи: в нем вообще отсутствовали эмоции. – Против нас были все и вся, но она все равно всегда старалась объяснить. Она умерла, пытаясь сделать так, чтобы весь остальной мир ее понял.
– Я бы понял, – повторил Элайджа, положив руку на плечо брата. Тот сделал движение назад, но не высвободился. – Если бы я знал, что ты к ней чувствуешь, я был бы на твоей стороне.
– Мы никогда этого не узнаем, – ответил Клаус, опуская Вивианн на пол и поглаживая ее темные волосы. – Я думаю, что после ее ухода мое счастье больше никогда не будет всецело зависеть от одной-единственной женщины.
Элайджа на пятках качнулся назад, ошеломленный тем, какая неприкрытая потеря звучала в голосе Клауса. Вивианн не была для него просто желанным призом или сладким кусочком запретного плода: Клаус любил ее. Элайджа не мог припомнить, когда в последний раз видел брата таким опустошенным: его внутреннее пламя не уменьшилось, а словно бы совсем потухло. Почти невыносимо было видеть Клауса – неукротимого, невозможного Клауса – побежденным.
Ребекка ушла, Клаус сломался, а буря надвигалась. Элайджа знал, что ведьмы действительно намеревались исполнить свои угрозы. Ночь шла своим чередом, и становилось ясно, что их дом все еще стоит только благодаря защитным чарам Изабель. Возможно, они защищали и от непогоды тоже или откуда-то знали, что эта гроза не вызвана естественными причинами.
Ураган с воем врывался в оконные проемы, он рвал занавески и гонял по комнате книги, посуду и даже мебель. Вокруг били молнии, раскалывая и валя наземь деревья. От проливного дождя тут и там текли ручьи и низвергались водопады, заливая подземные ходы и, конечно же, погреба. Но сам дом держался. Пришло утро, но оно не принесло с собой ни единого намека на солнечный свет.
Элайджа уговорил Клауса проехаться вместе с ним верхом, обещая, что по дороге они завернут на кладбище ведьм. Хлопоты, связанные с похоронами, и подготовка места последнего упокоения Вивианн могли помочь Клаусу слегка воспрянуть духом, ему ведь очень хотелось чувствовать, что он может хоть что-то сделать для любимой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
