– Все будет хорошо, – сказал сестре Элайджа и кивнул Клаусу, чтобы тот знал, что к нему это тоже относится. – Тех, кого вы потеряли, заменить невозможно, но вы потеряли не все. Независимо от того, кто еще погиб, или пропал, или остался в памяти, мы всегда есть друг у друга. И у нас всегда будет семья.
Нерассказанная история Древних только начинается. Читайте главы из книги Джулии Плек «Древние: Падение»
Падение
Пролог
1766
Лили Леру пообещала себе, что не станет плакать. Мать никогда не простила бы ей слез. Сейчас одетой в подходящее к случаю черное платье Лили следовало выглядеть сильной и уравновешенной и принимать соболезнования, которые все равно не могли ничем помочь. Теперь она стала главой общины ведьм Нового Орлеана, или, во всяком случае, того, что осталось от этой общины, и должна была руководить ведьмами, а не опираться на них.
А те определенно нуждались в руководстве. Мать Лили сделала все, что могла, чтобы сплотить выживших ведьм. Сотворенный ими больше сорока лет назад ураган почти подчистую уничтожил город, и потери общины были катастрофическими. А чувство вины за случившиеся разрушения… оно было даже еще более пагубным.
А тем временем место, оставленное ведьмами, заняли новые игроки. Французы недавно сдали Новый Орлеан испанцам, те предпочли попросту игнорировать свои новые территории, и у руля встали вампиры.
Микаэльсоны – Древние вампиры, первые из всех существующих, – сделали свой ход в идеальное время. Городом теперь управляли Элайджа, Ребекка и, что было хуже всего, Клаус. Ведьмы страстно их ненавидели, хотя Лили подозревала, что у матери есть какое-то связанное с вампирами слабое место. Она категорически пресекала все разговоры о мести, напоминая ведьмам, что они собственными руками сотворили свое нынешнее плачевное положение. Если бы не безрассудная попытка отомстить оборотням за нарушение перемирия, ведьмы не были бы сейчас изгнаны в захолустье байю.
Результатом такой политики стало то, что похороны Изабель Далленкур оказались лишь бледной тенью того, чем должны были бы стать. Она вывела ведьм из разрушенного города и сплотила, она убеждала их не идти разрушительным путем войны и сосредоточиться на своем ремесле, а не на той ходячей мерзости, что восседала нынче на их бывшем троне.
Прощание с ней должно было бы происходить в торжественной обстановке, в сердце Нового Орлеана, а не в жалком маленьком бревенчатом доме собраний, который ведьмы выстроили среди болот.
Лили знала, что ответственны за такое положение дел Древние вампиры. Они могли бы прощать мелкие прегрешения ведьм, как ведьмы в свое время закрывали глаза на жестокость вампиров. Но вместо этого Микаэльсоны вкусили свободы и вовсю пользовались ею, массово обращая людей Нового Орлеана в вампиров и вытеснив ведьм из города.
Все встали, и Лили тоже в оцепенении поднялась. Когда шесть ведьм подняли на плечи и стали выносить деревянный гроб матери, Лили услышала, как всхлипнула Маргарет, и положила руку на худенькое плечико дочери, утешая ее и борясь со жгущими глаза слезами.
Но она не заплачет. Изабель верно служила своему народу, но ее смерть стала для Лили знаком того, что пришла новая эра, время перемен. Лили отчаянно устала жить под пятой вампирской тирании. Микаэльсоны должны заплатить за свои грехи, и Лили Леру позаботится о том, чтобы расплата была полной.
Глава 1
1766
Клаус любил такие ночи. Вино и кровь лились рекою, беззаботная компания и летняя жара побуждали присутствующих разрешить себе некоторые вольности в одежде. Клаус мог только предположить, что творится наверху, но не слишком отвлекался на подобные фантазии.
У него будет довольно времени, чтобы во всем поучаствовать. Одно из преимуществ положения, когда ты одновременно облечен властью и бессмертен: можно делать что хочешь и когда хочешь. Элайджа занимался делами города, Ребекка – делами Микаэльсонов, и Клаус пользовался неограниченной свободой заниматься исключительно делами Клауса.
Кутящие вампиры заполняли все комнаты первого этажа, и Клаусу было слышно, что гулянка продолжается и наверху. За сорок лет, что прошли с тех пор, как Древние получили во владение скромный дом умершего контрабандиста, они существенно перестроили и увеличили его, но сейчас он все равно был забит до отказа. Чтобы успешно управлять городом, в котором полно молодых вампиров, Микаэльсонам может понадобиться дом побольше, но сейчас это уже не будет проблемой, не то что раньше. В большом городе полно пустых домов, которые раньше принадлежали ведьмам и оборотням.
Большинство из тех оборотней, которым удалось выжить после урагана и взрыва в тысяча семьсот двадцать втором году, разбежались, а оставшиеся присмирели и старались не высовываться. Дела ведьм шли получше, но ненамного: они обосновались в байю и утратили вкус к власти. В Новом Орлеане практически не осталось всякого сброда.
Даже сейчас, спустя десятилетия после смерти Вивианн, Клаус все еще содрогался от боли при мысли о том, что сделали с его любимой. Ведьмы предложили ее в качестве невесты одному из оборотней, словно единственная ценность Вивианн заключалась в принадлежности к обоим кланам. После того как девушка отказалась от собственной жизни ради заключения мира, оборотни стали требовать от нее все больше и больше, стараясь завладеть ее умом и сердцем. Она умерла немыслимо юной, в очередной попытке примирить оба клана.
– Ты такой тихий нынче ночью, Никлаус. Принести тебе еще выпить?
Миловидная полногрудая молодая вампиресса, хихикнув, плюхнулась ему на колени, прервав печальный ход его размышлений. Ее длинные светло-рыжие волосы пахли как апельсинов цвет. Лизетт, вспомнил он ее имя. Лизетт была из числа новобранцев их армии, но держалась с непринужденностью вампира, за плечами которого многие сотни лет. Она, казалось, не испытывала трепета перед Древними и не особенно стремилась произвести на них впечатление. Клаус одобрял подобное поведение.
Он улыбнулся, сдувая со своего лица ее светлые длинные пряди, и небрежно спросил:
– Хочешь, чтобы я все еще узнавал тебя к концу вечеринки?
– Готова спорить, что твоя память устоит даже против всей выпивки, что есть в этом доме. – Лизетт вернула ему улыбку и дерзко подмигнула. – Но, если тебе будет угодно, ты мог бы просто выйти со мной проветриться. Ночь так прекрасна, а мне некуда себя деть. Это будет моим сегодняшним добрым делом – помочь тебе остаться в здравом уме и трезвой памяти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
