— Нужно провести обследование, — говорит один из медиков.
Киваю. Рикки определенно нужно в больницу после такого раунда.
— Ты можешь идти, парень?
Он кивает, но я не уверен, что боец сможет удержать вес своего тела, не говоря уже о том, чтобы оставаться в сознании. Закидываю одну его руку себе на плечо, медик делает то же самое с другой. Мы поднимаем Рикки. Толпа аплодирует в знак облегчения и похвалы. Но я не вздохну спокойно, пока моего бойца не осмотрит врач. Мы выходим из клетки, и я поднимаю глаза. Вижу, как моя команда до сих пор стоит на коленях.
— Вставайте, — говорю я, и они поднимаются.
Возвращаемся в раздевалку с мрачным выражением лица. Не такого начала мы ожидали, но я чертовски горжусь своей командой. Они ждут, пока мы пройдем, а затем следуют за нами. Я только надеюсь, что эта неудача не задаст тон вечеру… или последующим боям. Было ожидаемо, что Рикки может получить удар в голову, но что бы столько. Как-то сомнительно.
Мы отводим Рикки в медицинский кабинет. Спустя тридцать минут становится понятно, что ему нужно в больницу. Под его глазом рана, с которой не могут справиться медики на месте, а сам Рикки с трудом остается в сознании. Скоро бой Сальвадора, а вот очередь Хавьера — ближе к концу, поэтому я никак не могу уйти. У Рикки есть девушка, но она явно решила не присутствовать на мероприятии. Да и по взгляду Хавьера я понимаю, что ей не стоит доверять. Поэтому один из парней постарше, Джеймс, отвезет Рикки в больницу. Я поручаю ему держать меня в курсе и возвращаюсь к команде.
— Кайл! — зову я, когда возвращаюсь внутрь здания.
Он в одиночестве идет впереди, тоже направляясь к октагону. Несколько человек слоняются вокруг. Опоздавшие покупают билеты, кто-то вышел на перекур, а вокруг шатаются сотрудники.
— Что это, мать твою, сейчас было?
Кайл поворачивается и, увидев меня, морщится.
— Тяжелое начало. Давай надеяться, что твоя команда сможет показать результат получше.
Осознаю, что он не заинтересован в моих бойцах так, как я. Но как он может разговаривать со мной в таком тоне после случившегося.
— Ты сказал, будет новичок. Ты хотел кого-то зеленого. Ставить такого соперника даже близко не честно.
Кайл поднимает ладонь вверх, наклоняет голову и улыбается.
— Ничего подобного. Не стоит обвинять того, кто подписывает твои чеки.
Чертов мудак. Приходится приложить максимум усилий, чтобы не оскорбить его вслух или, не дай бог, ударить. Кайлу не помешала бы порка, словесная или физическая. Но он прав. Не я здесь хозяин. И речь идет о бизнесе.
— Ты прав, Кайл. Здесь нет твоей вины. Прошу прощения.
— С твоим бойцом все будет в порядке? — У него хватает порядочности, чтобы поинтересоваться.
— Он уехал в больницу. Думаю, у него сотрясение мозга.
— Издержки профессии. Но ты и без меня это знаешь. — И вот мудак снова вернулся.
— Ага, — говорю с натянутой улыбкой. — Мне пора. Скоро очередь Сальвадора.
— Мне тоже. Увидимся после финального боя.
Кайл высокомерно улыбается и заходит внутрь здания.
Закрываю глаза, делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь побороть свое негодование. Это мероприятие идет не по плану. Хотя когда вообще что-то шло так, как должно? Нужно собрать себя в руки и сфокусироваться. Это необходимо не только мне, но и, что куда важнее, команде. Не могу же я войти внутрь, ругаясь, и ожидать хорошего представления от Хавьера и Сальвадора. Им нужно, чтобы я оказался сильнее своих демонов. Но прошлое прямо здесь, трепещет в моем подсознании.
— Мне нужно, чтобы ты проиграл.
Он ждет снаружи комнаты. Судя по его виду, уже достаточно давно. С того момента, как я получил титул чемпиона UFC, папа всегда приходит на бои. Может, пытается наверстать упущенное, а может, он просто пьяный азартный дурак. Но какими бы не были его намерения, отец никогда не просил поддаться сопернику.
Иду к нему и качаю головой.
— Что? Нет. Ни за что, черт возьми.
— Сын, мне нужно это.
По тому, каким тоном он просит, я понимаю…
— Ты все потратил, да? Ты, блядь, проиграл все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он опускает взгляд вниз и на мгновение перестает быть похожим на себя. Будто ему стыдно за свои действия. Будто ему никогда не было плевать на мою умирающую мать и он не забирал страховые деньги, когда мы узнали, что она не выкарабкается.
— Несколько ставок не сыграли. Но если бы ты слил этот бой… Сделай для меня одну вещь, и я оставлю тебя в покое.
У него хватает смелости вздернуть подбородок и посмотреть мне в глаза.
— Я не проиграю только ради того, чтобы ты смог разобраться со своими долгами.
Мои слова пропитаны отвращением. Встречаюсь с ним взглядом. Он ничего для нас не сделал. Отец обижал ее годами, а когда я достаточно подрос, то принялся и за меня. Я никогда не пожертвую всем, чего смог добиться собственным трудом, чтобы помочь этому ублюдку.
— Тогда считай, что я уже мертв. — Слова отца застают меня врасплох. — Я задолжал. Если сегодня ничего не получится, то они разберутся со мной.
На самом деле, не знаю, кто такие «они». Но то, что отец попал в преступные круги, — это факт. Убьют ли его, если он не заплатит сегодня? Не знаю. Но не уверен, что меня это вообще волнует. Может быть, я не такой монстр, как и он.
— Поэтому ты поставил на собственного сына?
Мой смех звучит совсем не весело.
— Тебе пророчат победу. Мне нужна победа аутсайдера для выплаты.
— Вспоминаешь прошлое? — Голос отца возвращает меня к реальности.
И это самое неприятное — видеть его перед собой здесь после всего произошедшего между нами.
— Какого черта ты делаешь тут? — требовательно спрашиваю я, вложив в слова всю ненависть, что чувствую.
Он пожимает плечами и вымученно улыбается.
— У нас свободная страна, сын.
— Не хочу видеть тебя здесь. Тебе стоит воспользоваться своей свободой где-нибудь еще.
Поворачиваюсь, готовый уйти, но он хватает меня за руку, останавливая.
— Что? Не хочешь, чтобы тебя видели с такими, как я? Единственная причина, парень, по которой ты существуешь на Земле, — это я. Тебе лучше помнить об этом.
— Обязательно напишу тебе благодарственное письмо за то, что обрюхатил мою мать, — выплевываю слова.
Знакомая ярость бурлит внутри меня, готовая вырваться наружу через мощь моих мускулов, и возложить грехи прошлого на первого, кто осмелится склонить чашу весов. Отец подходит ближе, его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего.
— Не огрызайся, сын. Иначе увидишь, на что я способен.
— На что? Ударишь меня? Прямо здесь? Думал, мы оставили это в прошлом, когда я ушел.
Приятно высвободить ярость, но я все продолжаю злиться. Он смеется. От отца пахнет алкоголем.
— Ты как был глупцом, так им и остался.
— И что это значит?
Пытаюсь отвести плечи назад, готовый принять удар. Не доверяю себе, пока мы находимся в непосредственной близости. Особенно когда отец каждый раз давит на самое больное при встрече.
— Твой боец, Хавьер Джонсон. Он аутсайдер, — объявляет он таким тоном, будто я этого не знаю.
— Да, но сегодня он победит Санчеса.
Отец высокомерно улыбается.
— Знаю. Шансы три к одному, я получу чек с пятизначным числом.
— Я ухожу.
И он снова пытается остановить меня. Отец хватает мою руку, но останавливаюсь я из-за его слов.
— Я поделюсь выигрышем. Этого будет достаточно, чтобы спасти спортзал.
То, что он думает, будто я возьму у него хоть цент после того, как моя карьера закончилась, только подогревает мой гнев.
— Я не участвую в ставках на бои. И с моим залом все в порядке. — Скрещиваю руки на груди.
Отец смеется.
— У меня другая информация.
Вот оно. Не могу больше его слушать. Не сегодня. Никогда.
— Свали, блядь, отсюда, — практически рычу я, а когда он не сдвигается с места, кричу: — Сейчас же!
— Неблагодарный сукин сын, — выплевывает слова отец, и я тут же срываюсь с места.
— Я просил тебя больше никогда не говорить о ней!
