Всю твою организацию уничтожил один-единственный человек.
- Кто он? Как тебе удалось его нанять? Ты ведь беден, как церковная крыса!
- А я и не думал никого нанимать. Просто твое дурачье вздумало его зацепить. Я же говорю - роковая случайность. Ну, будь здоров. Больше я не стану тебя беспокоить, но помни, что я всегда рядом. Так что, если понадоблюсь, зови.
Сорокин встал и, ни разу не обернувшись, вышел из кабинета, аккуратно затворив за собой дверь.
Проводив его взглядом, Игорь Николаевич схватился за трубку городского телефона. Второпях попадая пальцем не в те кнопки, он набрал номер и едва дождался ответа, сгорая от лихорадочного нетерпения.
Наконец, на том конце провода сняли трубку.
- Але, - прогнусавил пьяный женский голос. - Але, говорите.
- Добрый день, - сказал он.
- Какой, в ж.., день? Че ты гонишь, падла? Говори, че те надо, козел.., может, дам, че хошь.
Голос в трубке разразился идиотским пьяным смехом.
- Аркадия Савельевича попрошу, - сказал он, брезгливо кривя рот, - из трубки, казалось, потянуло водкой и запашком давно не мытого женского тела.
- Кого? Савелича? - в трубке загремело, и стало слышно, как тот же голос в отдалении зовет:
- Савелич! Савели-и-ич!!! Тут тебя какой-то фраер к телефону кличет. Шибко вежливый. Вот бы мне такого хоть на часок! Скажи ему, пускай сюда рулит.
- Уйди, шалава, - сказал знакомый хрипловатый голос и уже в трубку добавил:
- Я слушаю.
- Это Игорь, - без предисловий представился директор.
- А-а, профессор, - сразу узнал тот. - Что это ты про меня вспомнил?
- Нужда заставила, Аркадий Савельевич.
- Нужда... Понятное дело, что нужда. Нет, чтобы заглянуть к старику, чайком побаловаться...
Игорь Николаевич с вежливым сомнением покашлял в трубку.
- Ну да, ну да, - без слов понял его собеседник. - Ребята у меня второй день гуляют, это Лялька Пуговица по телефону хулиганит, ты уж извини. Я так понимаю, тебе поговорить надо?
- Непременно.
- Ишь ты... Тогда давай на старом месте. Часика через два буду.
В трубке раздались короткие гудки отбоя. Игорь Николаевич еще некоторое время подержал трубку возле уха и осторожно положил ее на рычаг.
На губах его блуждала мечтательная улыбка
Глава 17
Зеркало было большое, в резной темной раме, местами рассохшейся и треснувшей от старости. Зеркало это привез из Германии отец в победном сорок пятом.
Кроме зеркала, привез он еще швейную машинку. Она до сих пор неизвестно для чего стояла в углу, накрытая каким-то тряпьем. Со времени смерти жены Архипыч к ней не прикасался. Зеркало висело так, как повесил его отец, - под углом к стене, так что смотревшийся в него человек отражался в старом почерневшем стекле целиком, от макушки до носков, правда, в довольно странном ракурсе, к которому надо было привыкнуть.
Архипыч расчесал перед зеркалом свои кавалерийские усы и поправил воротник кителя, украдкой поправив погоны, которые чуть было не потерял. Дали доработать до пенсии, и на том спасибо.
С некоторых пор старший лейтенант испытывал некоторую неловкость, разглядывая свое отражение в зеркале.
Он вздохнул, спрятал в карман расческу и направился в сени - пора было отправляться на службу. Хотя какая теперь служба - тишь, гладь да божья благодать: половина мужиков сидит в СИЗО, а вторая половина ходит по струночке. В Выселках одни бабы с детишками остались, словно в войну, честное слово...
На улице шел дождь, и Архипыч с ворчанием натянул поверх плаща серый милицейский дождевик - теперь, поди, таких и не выпускают. Во всяком случае, этот служил участковому верой и правдой уже верных пятнадцать лет, а то и больше. Нахлобучив на редеющую шевелюру старенькую фуражку, старший лейтенант шагнул под дождь.
Возле сельсовета мокла какая-то иномарка - Архипыч так и не научился разбираться во всех этих "хондах", "субару" и "опелях", в считанные месяцы наводнивших страну. Зато в регистрационных номерах он по долгу службы разбирался хорошо, и сердце у него екнуло - машина была из самой Москвы.
Подойдя поближе, он понял, что сердце у него екало не напрасно - из машины навстречу ему неловко выбрался примерно его возраста человек в милицейской форме с майорскими погонами на покатых плечах. Что-то странное почудилось Архипычу в этих плечах, но он резко одернул себя: мало ли, у кого какие плечи.
- Майор Зубко, - представился приезжий, - Московский уголовный розыск. Вы здесь участковый?
- Известное дело, я, - со вздохом сказал Архипыч. - Старший лейтенант Стеблов.
- Нужно поговорить, старшой. - сказал майор Зубко, с ходу беря фамильярно-начальственный тон. - Где твоя контора?
- Да тут, в сельсовете, - сказал Архипыч. - Пойдемте, а то что это мы, правда, под дождем...
Отперев дверь своего кабинетика, он пропустил вперед майора. Тот уверенно прошагал к столу и уселся на архипычев стул, развалившись в непринужденной позе. Сняв фуражку, он пригладил редкие, зачесанные назад волосы, плотно прилегавшие к сильно вытянутому угловатому черепу.
Лицо у майора Зубко тоже было длинное, с глубокими продольными бороздами, тянувшимися от крыльев большого хрящеватого носа к плохо выбритому подбородку. Под маленькими колючими глазами набрякли темные мешки. Глаза остро сверкали из-под кустистых бровей, сильно тронутых проседью.
Лоб у майора был высокий и бледный, и смотреть на этот лоб почему-то было неприятно.
- Ну, старшой, - сказал майор, неторопливо закуривая, - надо кое-что обсудить.
Архипыч, кряхтя, опустился на табурет, сразу ощутив себя неуютно, словно его привели на допрос.
- Слушаю вас, - кряхтя сказал он.
- Э-э, нет, Стеблов, - усмехнулся майор, - это я тебя слушаю.
- Не пойму я вас чего-то, - признался Архипыч. - В чем дело-то?
Он начинал раздражаться - этот майор ему сильно не нравился. Ишь, павлин заезжий! Расселся, как у себя дома... Хотя на павлина майор был похож мало - было в этом бледном вытянутом лице что-то волчье.
- Дело все в том же, - сказал майор. - Летом у вас тут заварушка была. Так вот, хотелось бы кое-что уточнить.
Говорил он тоже как-то странно: медленно, словно ему приходилось тщательно подбирать слова. Впрочем, за свою долгую жизнь Архипыч досыта насмотрелся на всяких типов, и удивить его было трудно.
- Слушаю, - повторил он.
- Меня интересует тот человек.., ну, ты знаешь, о ком я. Приезжий.
- Не знаю, - пожал плечами Архипыч, помнивший настоятельную просьбу Сорокина: "Никогда не упоминать имени Забродова". - Тут приезжих много было, целая комиссия, разве всех упомнишь...
Да я же все, что знаю, в рапорте написал.
- В рапорте... - майор на секунду замялся, и Архипыч, который, хоть и не был ни криминалистом, ни профессиональным психологом, понял, что рапорта его майор Зубко и в глаза не видел, а возможно, даже и не знал о его существовании. - Рапорт - это, брат, хорошо... Понимаешь, я в этом деле человек новый... В общем, рапорта твоего я не видел...
Он снова замолчал и вдруг, оживившись, начал с неожиданной горячностью объяснять:
- Ты понимаешь, старшой, какая-то падла рапорт твой из дела.., того.., гм.., изъяла. Враг все время проникает в ряды. Ты знаешь, сколько у нас в МУРе купленных? Через одного, блин, А тут дело тонкое, государственное. Приезжий этот нам во как нужен.
Полковник Сорокин меня к тебе послал: узнай, говорит, у старшего лейтенанта Стеблова, вдруг приезжий этот где-нибудь в тамошних краях засветился...
Упоминание имени Сорокина несколько успокоило Архипыча, но не слишком: все равно в том, что говорил майор, никак не сходились концы с концами. С чего бы это Сорокин стал искать Иллариона здесь? И что за странный разговор у этого майора?
Кажется, дай ему волю - так и пойдет чесать по фене, как блатной...
- Не понимаю, - сказал он. - С чего это Сорокину своих знакомых в нашей деревне искать?
- Да какие знакомые! - махнул рукой майор. - Он же, волчина, знаешь, кем оказался? Урка беглый, из-под вышки ушел, на нем мокрух - воз и маленькая тележка. Втерся в доверие, пару корешей втихую сдал, провернул свои дела и - на дно.
Сорокин с ног сбился, а его, пидора гнойного, нету, как не было. Как тебе представился? Семенихиным, небось?
- Забродовым, - сказал совершенно сбитый с толку Архипыч. - Илларион Забродов, капитан в отставке...
- Хорошо, блин, что не генерал, - саркастически сказал майор. - На его московской хазе генеральскую шинель нашли. Жалко только, что самого его в шинели не было. Ему вышак ломится, пуля его где-то ждет не дождется...
- Нет, - сказал Архипыч, - это ерунда какая-то. Может, это не тот?
- Да как не тот? Тот! - закричал майор и даже замахал на Архипыча руками. - Здоровенный, мордатый, волос белый, вроде как альбинос, рожа красная, на груди масть набита - голая баба со змеей, на спине эта.., как ее, хрен, никак не запомню...
Сикстинская мадонна. Ну? Над левой бровью шрам от ножевого ранения. Прикид фирменный, котлы "ролекс", на пальце голдяк граммов на двенадцать...
